— Моя любовь к тебе будет жить вечно, искорка. Я могу погибнуть, но она… она останется бессмертной.
Он прижимается губами к моим губам, и я клянусь, что чувствую, как в моей груди вспыхивает огонёк, посылая в кровь серебряные лучи звёздной пыли. Мои веки закрываются, и я растворяюсь в нём, отчаянно желая прикоснуться к нему, попробовать на вкус, но этого недостаточно. Времени никогда не будет достаточно до конца моих дней. Так что даже если у нас есть всего несколько секунд или тысячелетий, я никогда не насыщусь Легионом, демоном, который навсегда завладеет моим сердцем.
Когда я открываю глаза, его уже нет. И я одна в своей спальне в гостинице, всё ещё закутанная в халат Люцифера. Я развязываю пояс и вижу на коже засохшие пятна крови, но порезы исчезли. Но всё это неважно. Даже если бы символы Демоури Шеол были вырезаны на моей коже от ключицы до пупка, мне было бы плевать. Потому что Легион умирает.
Он был со мной… Он был у меня в руках. Я чувствовала последние отголоски его тепла. Ощущала вкус его слёз на своих губах. Я так старалась убедить себя, что справлюсь, если мы не сможем его спасти, но знаю, что обманывала себя. Без него в моей жизни нет смысла. Мой мир не имеет значения, если в нём нет его.
Я не могу жить без него!
Мне каким-то образом удаётся добраться до ванной. Как только я захожу в душ, чтобы смыть кровь, падаю на пол, и меня сотрясают рыдания. Каждый накат боли подобен ударной волне, которая пронзает мышцы и кости. Боль в груди нарастает, наполняя такой опустошённостью, что я не могу дышать. Должно быть, так ощущается смерть. И если бы я не знала, что Легион всё ещё жив, поддалась бы этому чувству. Я бы позволила волне страданий захлестнуть меня и утянуть на дно. Я бы даже не сопротивлялась.
Я понятия не имею, сколько времени проходит, прежде чем я нахожу в себе силы встать и выключить воду. У меня ослабли мышцы, болит горло, и я хочу лишь забраться обратно в постель и отгородиться от мира. Но как только выхожу из-за двери душевой, меня словно током ударяет, и я возвращаюсь в реальность.
Три слова, произнесённые искажённым, нечеловеческим голосом, теперь выгравированы на запотевшем зеркале. И в глубине души я знаю, что они были не просто приглашением стать свидетелем ужасов Многих в моём мире снов. Они были посланием… для меня.
«Приходи и посмотри».
Глава 13
Я не ожидала увидеть Люцифера, сидящего на диване в гостиной с книгой в руках, но по большей части испытала облегчение оттого, что он там. Я готова выложить всё начистоту — сон, слова, нацарапанные на затуманенном зеркале, Легион, — но моя решимость рассеивается, когда вспоминаю, что произошло между нами всего несколько часов назад.
— Ты так и будешь стоять, и пялиться на меня? Или у твоего жуткого поведения есть причина?
Я игнорирую его легкомысленный тон и сажусь напротив. Он по-прежнему не поднимает глаз от книги.
— Мне приснился сон.
— Ни хрена себе. Как и Мартину Лютеру Кингу.
— Мне приснился Легион.
— Ну, это далеко не так вдохновляюще, как у доктора Кинга.
Я закатываю глаза. Он в настроении, но у меня нет времени на цинизм. В любой другой день я бы с этим согласилась. Но после того, чему я только что стала свидетелем, и того, что было между нами прошлой ночью, у меня нет терпения на остроумные подшучивания.
— Я была в больнице. Но на этот раз души… они знали, что я там. Я не просто видела последствия. Я была в них. Будто это происходило в реальном времени, и я была одной из жертв.
Наконец, он закрывает книгу, но на лице у него выражение скуки.
— А откуда ты знаешь, что они почувствовали твоё присутствие?
— Потому что я проникла в его… в их разум.
Его слова резки, но лицо ничего не выражает.
— Ты что, с ума сошла? Они могли убить тебя. Или превратили бы тебя в грёбаный овощ.
— Но нет, и я смогла найти Легиона. — Я отодвигаюсь на краешек стула, надеясь, что он почувствует мою настойчивость. — Он всё ещё там, Люцифер. Он ещё жив.
Люцифер раздражённо вздыхает.
— И откуда ты знаешь, что это был он?
— Потому что я видела его. Прикоснулась к нему. Я… поцеловала его.
Мои губы всё ещё горят от воспоминаний, и я рефлекторно подношу пальцы ко рту.
— Ну, это очень мило с твоей стороны.
Люцифер открывает книгу и возобновляет чтение. Но, к несчастью для него, я так легко не сдаюсь.
— Люцифер, послушай. Мы должны что-то сделать — сейчас. Он умирает. С каждой секундой, которую мы тратим впустую, его частичка всё больше угасает. У него осталось не так много времени. И теперь, когда у нас есть зацепка, нужно действительно сосредоточить усилия на его поиске. — Я беру ноутбук с зеркального журнального столика и включаю его. — Я знаю, что была в больнице, но не знаю где. Там не было никаких знаков, но я помню совершенно белые стены…
— Как в любой больнице США? Дай угадаю, там были больничные койки. Может быть, один-два градусника.
— Ты можешь быть серьёзен хоть секунду? — Язвлю, нажимая на клавиши, чтобы открыть браузер. — Я составила список всех смертей, которые мы можем связать со Многими, или, по крайней мере, с демонами, убивающими от их имени. Похоже, что они идут из Нью-Йорка, где мы нашли первого, на юг. Что, если нам пойти по этому следу и поискать больницы недалеко от места последнего убийства?
— Конечно. Дай мне набраться сил, чтобы послать всё нахрен, и я с тобой.
— В чём твоя проблема? — спрашиваю я, отрываясь от компьютера. — Ты же сам сказал, что поможешь мне найти его.
— Да, ну, я много чего говорю, — бормочет он. — Кроме того, ты столкнулась со Многими подсознательно. Ты действительно думаешь, что из твоих мозгов не приготовили бы яичницу-болтунью, если бы ты попробовала это дерьмо воочию? Не глупи, Иден.
Я отвечаю сквозь стиснутые зубы:
— Я не глупая. В отличие от тебя, я хочу действовать на опережение, а не сидеть на заднице, ожидая, когда на нас обрушится новая волна ада.
Люцифер пожимает плечами.
— Ну, так получилось, что я фанат свежего ада, а не ада дня назад.
У меня ничего не получается, и я не собираюсь ходить кругами весь чёртов день, пока он вытаскивает палку из своей задницы. Я должна просто бросить это. Если он не хочет помогать — прекрасно. Но я не позволю ему обращаться со мной как с идиоткой из-за чего-то, чего я не помню.
— Вау. Знаешь, я думала, ты мог бы отнестись к этому по-взрослому. Я понимаю — прошлой ночью мы совершили огромную ошибку, которую не можем исправить. И если я каким-то образом причинила тебе боль, извини. Но я, по крайней мере, думала, что ты переживаешь за брата, и на время можешь забыть о своей мелочности.
На этот раз, когда он захлопывает книгу, у меня по спине пробегает холодок.
— И это твоя первая проблема. Ты думала, мне не всё равно, — выплёвывает Люцифер, каждый слог — крошечный удар кинжалом в мою опустошённую душу. — Ты так сильно хочешь увидеть во мне хоть какое-то подобие хорошего — точно так же, как видела в Легионе, — что забываешь один важный факт. Я грёбаный Дьявол, Иден. Я не твой драгоценный Люк. Я не собираюсь садиться на благородного скакуна и спасать мир. Я не буду вести себя так, будто солнце садится и восходит над твоей задницей только потому, что с тобой хорошо трахаться. Я много с кем восхитительно спал, Иден. И знаешь что? Я забыл их всех, точно так же, как забуду о тебе. Перестань повторять себе, что у меня есть какие-то внутренние качества, которые можно исправить, чтобы тебе было легче отсосать мне. Я не он. Я не твой парень. Я для тебя никто. Так что прости за то, что я не воспользовался шансом пожертвовать собой в надежде, что ты трахнешься со мной снова. Я отлизал тебе. Это был первый и единственный раз, когда ты поставила меня на колени.
Я сижу, не моргая. И хотя должна испытывать ярость от его злобных слов, мне грустно.
— Ты же не всерьёз, — шепчу я.
Он издаёт лающий презрительный смешок.
— Ты слышишь себя? Сколько ещё мне сказать это? Плевать на твоё разбитое сердце. В ту самую секунду, когда эта маленькая миссия станет для меня невыгодной, я уйду. И позволь заметить, что этот момент уже близок.
— Я в это не верю. — Мой голос звучит тихо. Почти так же тихо, как он пытается заставить меня чувствовать.
— Тогда ты действительно глупа.
Я качаю головой, сдерживая слёзы. Мне неприятно это говорить, но я начала доверять Люциферу. Чёрт возьми, он даже начал мне нравиться, возможно, больше, чем следовало бы. Эти последние несколько дней были адом без Легиона, но если бы рядом со мной не было Люцифера, я не знаю, что бы сделала. Он проявил ко мне доброту, и я действительно поверила, когда он сказал, что моя безопасность для него превыше всего. Волк в овечьей шкуре в очередной раз одурачил меня. И я должна винить только себя. Я позволила себе думать, что он нечто большее, а не эгоцентричный придурок. Я позволила себе поверить, что он действительно мог бы стать другом.
Я действительно глупая.
Он разыграл меня, и я повелась на красивые слова, вкупе с милым личиком. И теперь я застряла здесь, в его власти, в то время как любовь всей моей жизни буквально убивает себя, чтобы вернуться ко мне.
К чёрту всё. Если он не хочет мне помогать, ладно. Я справлюсь сама.
Я вскакиваю и направляюсь обратно в отведённую мне спальню, чтобы взять вещи. Когда возвращаюсь через несколько минут с беспорядочно упакованной сумкой, я обнаруживаю, что Люцифер возобновил чтение, будто за последние пять минут вообще ничего не произошло.
— Куда идёшь? — спрашивает он, хотя тон полон безразличия.
— А тебе какое дело? — Я подхожу к мини-бару и распихиваю по карманам толстовки столько дорогих закусок, сколько могу. Я молча бросаю ему вызов, чтобы он сказал что-нибудь по этому поводу.
— Я не знаю. На самом деле нет. Но я подумал, тебе будет интересно узнать, что Николай уже в пути. Видишь ли, только потому, что ты не видите, как я действую с оружием наперевес, не означает, что я ничего не предпринимаю. Я играю в шахматы, а не в шашки. И каждое моё движение направлено на защиту моей королевы. Тебе не мешало бы это помнить.