— Ты боишься? — тихо спрашиваю я.
— Всё время, — отвечает она. Затем тянется, чтобы взять меня за руку, заставляя встретиться с ней взглядом. — Когда я встретила Дориана, нашла смысл жизни в этом мире. Я была во многом похожа на тебя — потерянная, злая и во многих отношениях одинокая. У меня были дом и родители, которые любили меня, но я всегда знала, что чего-то не хватает. Он был этим чем-то. Мой сын, Нико, отец, Александр… Я не знала настоящего страха, пока у меня не появилась семья. Их потеря сломает меня и уничтожит. Такая судьба хуже смерти.
Я изо всех сил пытаюсь выдавить улыбку, потому что, как бы мне ни было больно за неё, я завидую. Я ловлю себя на том, что завидую всему, что она может потерять, и это заставляет меня чувствовать себя овцой. Она приняла дерьмо, которым наградила её жизнь, и создала что-то прекрасное, за что стоит бороться.
И вот я, жалею себя, когда у меня не осталось ничего, что можно было бы проиграть. С моей сестрой всё будет в порядке, и, честно говоря, ей будет лучше. Я не могу остановить отношения между ней и Кейном, особенно после того, как сбежала с Искупителем. Убрав меня с дороги, она не будет разрываться между нами, если до этого когда-нибудь дойдёт. Потому что она выбрала бы меня без сомнения. Она выбрала бы меня и страдала молча, потому что не могла позволить себе быть любимой. И я не могу так поступить с ней. Не после того, как она уже испытала столько боли из-за меня.
Я выдыхаю отвращение к себе и поднимаюсь, готовая просто сосредоточиться на предстоящей битве.
— У меня есть несколько видов оружия, которые можешь использовать.
Уголок рта Габриэллы изгибается, и она качает головой.
— Они мне не нужны. И тебе. Нико рассказал, что ты можешь сделать. Одно дело — уметь проникать в податливые умы людей, но демонов? Интересно, на что ещё ты способна.
— Честно говоря, на малое. Слишком сложно пытаться удерживать нескольких одновременно, а потом мне требуется несколько минут, чтобы перезарядиться.
— А твой свет?
— Он требует хорошей концентрации. Я должна направить всё внимание на один концентрированный шар. Мне легче, когда есть кто-то или что-то, из чего я могу почерпнуть то, что может погрузить меня в это мрачное раздумье и напомнить о дерьмовом дерьме, которое я пытаюсь забыть.
Который творил чудеса, когда мне пришлось встретиться лицом к лицу с Адриэлем на ринге. Хотя не настолько сильно, как когда мы были окружены ордой демонов, тремя Серафимами и всеми их фанатиками.
Габриэлла встаёт и хлопает меня по плечу.
— Тогда у тебя всё должно получиться просто отлично.
— И почему же?
— Потому что конец света наступает буквально через несколько дней, и мы возглавляем атаку. Демон, в которого ты влюблена, убивает десятками. Не говоря уже о том, что ты живёшь в одном номере с Дьяволом. Я бы сказала, что у тебя есть откуда черпать
Она права, но опять же, она ошибается. Потому что, хотя у меня много багажа, быть здесь с Люцифером не так уж плохо. Прошлая ночь определённо прошла не так, как я планировала, но это было не только из-за него. Нас накачали наркотиками, и я несу такую же ответственность, как и он. Я просто рада, что забыла это, хотя мне не очень нравится мысль, что он знает что-то, чего не знаю я. Однако, учитывая, со сколькими женщинами он переспал, наша возня, вероятно, уже стала далёким воспоминанием.
Мы присоединяемся к мужчинам в зоне отдыха, как раз когда они заканчивают. Я чувствую себя чертовски неловко, но сижу и участвую, пока они посвящают нас в миссию, которая, по их ожиданиям, будет детской забавой. По словам Дориана и Нико, Аврора никогда не была бойцом, и Габриэлла могла бы одолеть её, даже не пытаясь. Тем не менее, я беспокоюсь за неё и её будущего ребёнка, но подавляю это. Не моё дело, и она знает степень своих способностей лучше меня. Она королева не просто так.
Члены Тёмной королевской семьи отправляются перезаряжать силы, соглашаясь встретиться с нами в назначенное время и в назначенном месте. И под перезарядкой, я знаю, они подразумевают дыхание. Холодок пробегает у меня по спине, когда я вспоминаю ритуал, который мы провели с Николаем. Это было так чувственно, так сильно. Сделали бы они это втроём? Я знаю, что Нико любит свою невестку, и в некотором смысле его чувства к ней на грани неуместности. Они сверхъестественны и не соответствуют человеческим стандартам скромности.
Так что, возможно, дыхание не так диковинно для них, как для меня. Чёрт, честно, звучит довольно сексуально.
Меня отрывает от моего непристойного фанфика о королевской семье только осознание того, что я наедине с Люцифером. Он ещё не заговорил со мной, с тех пор как выпустил кота из мешка, но наблюдает за мной фиолетовыми глазами. Я знаю, что он расстроен, но это не меняет факта, что он так долго держал это в секрете от меня.
— Так вот в чём дело? Твой большой страховой план на случай, если мир полетит ко всем чертям? Уриэль говорил правду.
— Да.
Люцифер проводит рукой по лицу, и я замечаю, каким усталым он выглядит. Я помню, он сказал, что не спит. Кажется, что ему пора, а на сегодня у нас есть задание.
— А ты не думал, что мне следует знать об этом? С самого начала? Я встретилась с каждой из Первых женщин, и хотела бы знать, что все мы взаимосвязаны и нам суждено начать апокалипсис.
— В этом не было необходимости.
— Да, пока всё не произошло. Ради всего святого, Люцифер. Я понимаю, ты считаешь меня молодой и глупой, но я заслужила знать.
— Зачем мне было говорить тебе, если у меня не было намерения, чтобы ты исполнила это предназначение? — Он долго качает головой, серьёзно хмуря брови. — Я хотел для тебя кое-чего, Иден. Я хотел, чтобы ты прожила долгую, полноценную жизнь. Нашла любовь, завела семью, состарилась. Ты думаешь, я планировал это дерьмо? Ты действительно веришь, что я бы так легко рискнул человеческой жизнью, когда впал в немилость, чтобы вы могли думать самостоятельно, а не быть рабами слепой веры?
Выражение моего лица становится каменным, когда я отвечаю:
— Ну… ты же Дьявол.
— Да. И абсолютно рад этому. — Он сжимает кулаки, так что костяшки пальцев побелели. — И раз уж ты собираешься напоминать мне об этом, может, следует помнить, что разглашение мной любой тайны — это больше, чем ты или кто-то другой заслуживает.
Я скрещиваю руки на груди, защищаясь от язвительности слов. Он прав. С чего бы мне думать, что он мне что-то должен — или что он мне что-нибудь даст, — когда он снова и снова доказывает, что действует только ради собственной эгоистичной выгоды?
— Тебя убило бы хоть на секунду подумать о ком-то, кроме себя? — спрашиваю я, и мой голос звучит тихо для собственных ушей. — Просто подумать, что почувствовал бы кто-то другой? Час назад я узнала, что я — Смерть. Моя цель на этой земле — разрушать. И всё это время ты позволял мне гоняться за своим хвостом, пытаясь спасти мир, который я должна уничтожить.
— А если бы я сказал, было бы легче? Ты бы сопротивлялась? Или сдалась и позволила судьбе идти своим чередом? Я решил не говорить, Иден, потому что не хотел, чтобы ты потеряла волю к жизни. Я не хотел лишать тебя выбора стать лучше. Я не хотел отнимать это у тебя, как отняли у меня.
Я качаю головой и отвожу взгляд, сдерживая злые слёзы. Каждый раз, когда я думаю, что Люцифер изменился, когда верю, что он не такой девиант, каким его изображают, он доказывает, что я ошибаюсь. И я ненавижу себя за то, что поддалась на его ложь, завёрнутую в дерзкую улыбку и облачённую в дизайнерский костюм. И вот я здесь, снова влюбляюсь в эту красивую, очаровательную упаковку. Потому что все его слова, всю чушь, которой он кормит меня с ложечки, я проглатываю. Было намного легче, когда я видела, глядя на него, только бессердечного, зловещего монстра. И теперь, когда я знаю, что на моих руках кровь — кровь, которую я никогда не смогу смыть, — я действительно не могу отличить нас друг от друга. Потому что неделю назад, если бы только я знала, что Легион превратится в кровожадное животное, и как бы сильно он ни боролся, всё равно уступит этой участи, я бы просто изо всех сил старалась удержать его. Я бы проводила каждое мгновение, запоминая ощущение его щетины, царапающей внутреннюю сторону бёдер, и глубину его ямочек на щеках всякий раз, когда он сверкал одной из своих редких улыбок, и звук его грубых стонов, когда он входил в меня. Я бы обводила языком каждый мускул и каждый точёный изгиб, будто наша история запечатлена на его коже нежнейшим шрифтом Брайля. И я бы сказала ему, как сильно я его по-настоящему люблю, как он появился на этой земле ради меня, а я ради него. И даже если бы вечность попыталась разлучить нас, я бы потратила годы, ожидая, когда он снова ворвётся в мою жизнь с оружием наперевес, чтобы увести меня подальше от бед этого мира.
Мне больше нечего сказать, я не могу убедить себя, что Люцифер лжёт, поэтому удаляюсь в свою комнату, чтобы подготовиться к вечеру. Я вооружаюсь всеми имеющимися у меня клинками с ангельскими осколками, а также таким количеством оружия и боеприпасов, которое могу спрятать в модифицированной куртке. Я не надевала её с той ночи в Грант парке и надеялась, что никогда не надену. Когда я понимаю, что мне не хватает жизненно важной части моего арсенала, и возвращаюсь в гостиную.
— Где Искупитель?
Люцифер всё ещё сидит, просматривая карты местности. Он указывает туда, где на столе лежит бархатный свёрток. Я удивлена; ведь ожидала, что он оставит его себе, тем более что клинок — единственное известное человеку оружие, которое может убить Люцифера.
— Тебе действительно не следовало хранить его просто в рюкзаке. Любой мог найти лезвие.
— Ну, у меня не было идей.
Без предисловий он встаёт и шагает ко мне. Выражение его лица становится мрачным, когда он протягивает руку и берёт Искупителя, взвешивая на ладони бремя разочарования своего Отца. Затем берёт на себя смелость расстегнуть мою куртку и спрятать кинжал в один из внутренних карманов, его пальцы касаются моих рёбер. Я дрожу. Он так близко, и мне приходится задержать