— Она… она не могла дышать, — заикаясь, бормочу я. — Мы сделали всё. Всё! Что бы ни находилось в той комнате, оно нейтрализовало её магию, и выхода не было.
— У нас было то же самое, — говорит Нико, подходя и успокаивающе кладя руку на плечо брата. — Я думаю, это была ловушка для неё. Вот почему её магия была бесполезна, но они даже не рассматривали магию Иден.
— Потому что не знали, — подхватывает Люцифер. — Иден может владеть светом, чем-то, чего не могут другие нефилимы. Они бы и не догадались, что она способна наколдовать его.
Нико притягивает своего брата ближе, отстраняя от меня.
— Мы вернём её, Дор, обещаю. Габриэлла сильная. Они не смогут удерживать её долго.
Дориан кивает, но его челюсть всё ещё сжата от презрения. Он, наконец, освобождает меня от своего свирепого взгляда и оборачивается.
— Мы направим все наши силы. Я хочу, чтобы каждый колдун до последнего искал её. Позвони Сайрусу. Ему нужно привлечь вампиров.
— Сделаю. А пока мне нужно, чтобы ты позволил мне разобраться с этим. Ты нужен своему сыну. Ты сейчас слишком эмоционален, а мы не можем допустить ошибки.
— Ошибка заключалась в том, что я позволил тебе убедить меня, что им можно доверять! — кричит Дориан, отчаянно махая рукой в сторону Люцифера и меня. Я не говорю ни слова.
— Это не вина Иден, — вставляет Люцифер, неожиданно вставая на мою защиту. — Это работа Тёмной магии. Так что, если хочешь кого-то обвинить, вали всё на своего отца.
— А где должен быть мой отец, а? — Дориан бросает вызов, сжимая кулаки по бокам. — Почему он не в Аду, куда мы его отправили?
Люцифер отвечает усмешкой, и я благодарна. Хотя ценю, что он заступается за меня, не позволю бороться за меня. Не тогда, когда это лежит исключительно на моих плечах. Я должна говорить. Я должна была попытаться остановить Габриэллу, не стала. Несмотря на то, что ей есть, что терять, я позволила ей одолеть меня и вбежать в ту комнату, зная, что внутри находится что-то зловещее. И я не могу простить себя за это. Я могу только попытаться всё исправить.
— Она беременна.
В комнате надолго воцаряется зловещая тишина, прежде чем Дориан поворачивается ко мне, его взгляд — пылающий голубой ад.
— Что ты сказала?
— Габриэлла… она беременна. Она собиралась сказать тебе. А сейчас… — Я проглатываю рыдание, застрявшее у меня в горле. — Я должна была попытаться отговорить её, но не стала, и мне очень жаль. Я хотела уважать её желания.
Дориан появляется прямо передо мной так быстро, что у меня даже нет шанса сделать шаг в сторону. Однако Люцифер видит угрозу и материализуется прямо передо мной, я отталкиваю его, заставляя пролететь через всю комнату и приземлиться на шест для стриптиза с такой силой, что сгибает его. В мгновение ока он снова на ногах и приближается. Нико хватает его за плечи и тянет назад.
— Я принимал тебя в своём доме! Я доверял тебе! А ты позволила моей жене войти в этот дом, прекрасно зная, что она носит нашего ребёнка?
— Они не виновата, Дор! — скрипит Нико, изо всех сил стараясь не дать брату оторвать мне голову. — Ты же знаешь, Габриэлла никому не позволила бы остановить себя. Она сделала выбор. Иден не имеет к этому никакого отношения. Это не её вина!
— Ты чертовски прав. Это его вина! — кричит Дориан, обращая гнев на Люцифера. — Ты виноват. Ты выбрал их Всадниками, и теперь моей жены и ребёнка нет. — Он вырывается из рук Нико, но не приближается. — Клянусь своим троном, если с ними что-нибудь случится, я обрушу всю Тёмную силу на твой мир. Будет война.
Он разворачивается и направляется к двери, едва не срывая её с петель при выходе. Нико поворачивается ко мне с извинением, светящимся в его глазах.
— Он просто напуган. Для Габриэллы чудо забеременеть. Он не это имел в виду.
Я могу только кивнуть в состоянии шока и стыда, прежде чем он выходит вслед за братом.
— Он прав, — спокойно заявляет Люцифер. — Не ты виновата, а я. Я должен был догадаться, что Аврора готовит ловушку. Она знала, что я не доверю ей Николая. Я смотрю на него сквозь слёзы, но не могу вымолвить ни слова из страха, что поддамся шквалу эмоций, которые в данный момент угрожают захлестнуть. Поэтому просто поворачиваюсь и иду к себе, не в силах смириться с тем, чему позволила случиться. Не в силах встретиться с ним лицом к лицу, зная, что именно воспоминание о нём дало мне силу освободиться от Тёмных чар.
Я отворачиваюсь от Люцифера, потому что должна, хоть и не хочу.
Я не знаю, как долго он стоял за дверью моей спальни, обдумывая все причины, по которым должен оставить меня наедине с моими страданиями. Но когда поворачивает ручку и входит, мне требуется вся сила, чтобы не рухнуть на пол.
Я смотрю на него, мои глаза полны слёз, и я ничего не говорю, ведь знаю, с ним это не надо. Он знает, что мне нужно, и ему не нужно моё согласие.
Люцифер расстёгивает молнию на моей куртке и снимает её с плеч, позволяя упасть на пол. Оружие, которое она скрывает, звякает, но он, кажется, ничуть не обеспокоен. Прямо, как и я в данный момент. Я могу сосредоточиться только на том, как его пальцы ловко расстёгивают пуговицы на моих брюках и спускают их вниз.
— Люк… — Я пытаюсь выдавить из себя, но даже слова режут горло.
— Ш-ш-ш… Просто позволь мне, — шепчет он. — Просто позволь мне позаботиться о тебе.
И я позволяю. Я позволяю ему стянуть футболку мне через голову. Позволяю уложить меня на кровать и осторожно положить мою голову на подушку. И я позволила ему лечь рядом и прижаться к нему всем телом. Потому что в этот момент, вырезанный из разрушенной вселенной, где он не тот, кто есть, и я не та, кто есть, и всё. Это всё. Его тело — король, и тепло его объятий безраздельно властвует. И пока моя совесть ведёт войну с эмоциями, ощущение его груди под моей мокрой от слёз щекой — главнокомандующий, а я всего лишь подчинённая его прикосновениям. Я помню это так же, как помню своё имя.
Я помню его.
И хотя это должно пугать и ужасать до мозга костей, это единственное, что приковывает меня к этой кровати, этой комнате, этому миру. Он — мой якорь в этом жестоком шторме, который скручивал и тащил меня всеми возможными способами.
Его глаза, безграничные, как галактики, усыпанные звёздами, напоминают, что в темноте есть красота. И на данный момент этого хватит. За него мне осталось держаться.
Люцифер крепко обнимает меня, и мы лежим в тишине. Нет ни неловкости, ни страха. Нет ожидания чего-то большего, когда мне больше нечего дать. Я опустошена, и каким-то образом само его присутствие поддерживает меня. Не полностью, но ровно настолько, чтобы я не позволила стыду завладеть мной. Я не хочу засыпать, из-за страха увидеть сон, но каким-то образом мне это удаётся. Может, из-за усталости, может, тело Люцифера прогоняет мрак, но я не вижу снов. И когда просыпаюсь, и послеполуденное солнце льётся в моё окно, отбрасывая золотистый свет на рамы, он всё ещё здесь, всё ещё обнимает меня. Смотрит на меня так, словно я вот-вот рассыплюсь в песок и ускользну прямо у него сквозь пальцы. Если бы это было в другое время и в другом месте, я бы смутилась из-за наготы. Мне следовало бы смущаться. Но вместо этого я благодарна, что он здесь. И должна стыдиться.
— Ты храпишь, — шепчет он, сверкнув игривой улыбкой.
— Нет, — возражаю я, прежде чем отвернуться. У нас осталось меньше нескольких дней, и теперь нужно найти не только Легиона, но и Габриэллу. Я не могу позволить себе больше прятаться в постели, даже если безумно этого хочу.
— Ты ещё и разговариваешь во сне.
Я смотрю на него прищуренными глазами.
— Правда?
— Да.
— О. — Я чувствую, как кровь приливает к моим щекам, что абсолютно нелепо. — Что я такого сказала?
— В основном неразборчивая болтовня. Но ты продолжала говорить. Скажи, дорогая Иден. Что именно ты помнишь?
Моё пожатие одним плечом — наглая ложь.
— Не понимаю.
— Ты уверена? — В его голосе слышится скептицизм.
— Откуда мне знать? Я спала, помнишь? — Я направляюсь в ванную. — Я в душ.
Люцифер озорно шевелит бровями и пододвигается к краю кровати.
— Я могу потереть спинку.
— Не-а, — качаю я головой. — Ни за что на свете. Даже если бы у тебя был последний кусок мыла на Земле.
— Но… я грязный, — отвечает он, выпячивая нижнюю губу.
И впервые за долгое время я улыбаюсь, и в моей улыбке нет боли или раздражения. Я улыбаюсь не для того, чтобы скрыть страх, а потому что каким-то образом, по-своему извращенно, Люцифер добр. А когда доброта в новинку, ты берёшь её там, где можешь найти. Даже от Дьявола.
Я запрыгиваю в душ, а когда выхожу, Люцифера не только нет, но и моя сброшенная одежда подобрана, а кровать заправлена.
Я знаю, что он переживает из-за истории с Всадниками, и потеря Габриэллы, должно быть, огорчает его так же сильно, как и меня. Но его поведение настолько не в его характере, что беспокоит меня. Может, он компенсирует очередную оплошность? Я бы ни капельки не удивилась.
Он сидит в общей зоне, свежевымытый и одетый, когда я выхожу из своей комнаты с той же книгой в руках, что и раньше. Я бы предположила, что он исключительно начитан и образован, но всё равно немного шокирует представлять его утончённым, образованным джентльменом, который кайфует от изнасилований и увечий.
— Что читаешь? — спрашиваю я вместо приветствия.
Он закрывает том и кладёт его себе на колени.
— Какая-то старая пыльная книга, которую прихватил из коллекции Айрин.
Я сажусь напротив него и начинаю раскладывать и перезаряжать оружие, которое захватила с собой.
— Что-то стоящее?
— Захватывающе, — отвечает он, соблазняя каждый слог своим языком. — Итак, какие у нас планы на сегодня?
— Я хочу выбраться и поискать всё, что может указать на Ставроса. Он, должно быть, стоит за исчезновением Габриэллы. И если Ставрос работает с низшими демонами, знает, где найти Легиона. У нас есть четыре дня. Как думаешь, мы можем снова спросить ведьм?