Люцифер пожимает плечами.
— Попробовать стоит.
Я киваю.
— Хорошо. Давай прогуляемся. Я хочу ещё раз проверить этот дом.
Влажность на удивление невыносимая, и если бы не моя модифицированная куртка, скрывающая оружие, я бы отключилась. Понимаю, это Юг и всё такое, но сейчас зима. Холодные месяцы в Чикаго суровы и непростительны. Воздух буквально обжигает кожу. Так что странно обливаться потом, когда мы проходим через ворота кладбища.
Люцифер останавливается как вкопанный прямо перед тем, как мы достигаем могилы Мари Лаво, и поднимает ладонь передо мной, останавливая.
— Что-то не так.
— Ч то? — спросила я.
— Ведьмы… они отказывают нам в проходе. Они не хотят, чтобы мы были здесь.
— И… откуда ты это знаешь?
Его взгляд скользит по пустому кладбищу. Несколько дней назад здесь было полно народу. Теперь нет ни одной живой души, даже экскурсоводов.
— Потому что они говорят мне. Они… кричат.
Я ни черта не слышу, и кажется немного глупым, что Люцифер так напуган из-за кучки мёртвых ведьм. Сейчас слишком многое поставлено на карту, чтобы вести себя прилично. Я делаю шаг вперёд, но Люцифер преграждает мне путь.
— Нет. Они нам не помогут. И если мы не будем уважать их желания, будут последствия.
Я закатываю глаза.
— Подожди. Разве ты не Сатана? Разве они не служат тебе?
Он качает головой.
— Они угрожают не мне.
Я моргаю, отступая.
— Мне? У них ко мне претензии?
— Они знают, кто ты. И кем тебе суждено стать. Они нам не помогут.
Я разворачиваюсь и выбегаю с кладбища, взволнованная и разъярённая. У нас ничего нет. Абсолютно не за что зацепиться. И наше единственное средство общения со сверхъестественным миром только что захлопнуло дверь у нас перед носом — из-за меня. Такими темпами мы никогда не найдём Габриэллу, и мы можем забыть об остановке Легиона, если он не предоставит мне карту во время моего следующего сна. Это полная чушь, и я борюсь со злыми слезами, когда мы возвращаемся на главную улицу.
— Притормози, Иден, — кричит Люцифер в нескольких шагах позади меня.
Я игнорирую его и продолжаю идти вперёд, каждый шаг прочь от кладбища звучит как ещё один гвоздь в крышку гроба человечества.
— У нас всё ещё есть другие ресурсы. Поверь.
Я качаю головой, не веря ему. Мы сделали всё, что должны были. Мы пришли сюда в иллюзии, что здесь можно что-то найти. Мы выслушали самодовольную болтовню Майкла. Мы играли в игру Авроры. И что получили? Кроме того, что я вымогала информацию, которая обернулась ловушкой, и обманула Тёмных?
Я так погружена в свои внутренние мучения, что сбиваюсь с шага и чуть не выскакиваю на проезжую часть. Каким-то образом Люцифер подхватывает меня до того, как я превращаюсь в труп на дороге, и ставит на ноги.
— Вау. Когда ты ела в последний раз?
Я быстро прокручиваю в уме события последних двух дней и пожимаю плечами.
— Не знаю. Может быть, позавчера?
— Иден, ты бледная, и твоя кожа липкая. Ты не можешь ясно мыслить. Тебе нужна еда.
Я вырываюсь из его объятий.
— У меня нет времени на еду.
— Есть. И ты никому не принесёшь пользы, особенно Тёмной королеве, если не будешь заботиться о себе. Давай накормим тебя, а потом отправимся глубже во Французский квартал. У меня есть несколько предложений, по которым я, возможно, смогу получить прибыль. Даже если мёртвые ведьмы не помогут, у живых, возможно, не будет выбора.
Я прикусываю губу, взвешивая его предложение, хотя и знаю, что он прав. Я чувствую слабость. И мой недосмотр за собой, возможно, имел какое-то отношение к тому, как Ставрос напал на нас. Я не позволю этому случиться снова.
— Отлично. Двадцать минут, а потом нам нужно вернуться к работе.
Мы останавливаемся у первого попавшегося открытого ресторана, что является настоящим подвигом, поскольку большинство, похоже, закрыты. Я хмурюсь и смотрю на Люцифера, который тоже кажется озадаченным.
— Это праздник или что-то в этом роде?
Он качает головой.
— И даже если так, заведения всё равно были бы переполнены.
Мы заходим в небольшое заведение, и нас тут же встречает дружелюбное лицо, искаженное беспокойством.
— Добрый день, я Луэтта, — протягивает она, подводя нас к столику. — Сегодня я буду единственной официанткой, так как мне пришлось отправить обслуживающий персонал по домам. Я надеюсь, вы будете терпеливы.
Я оглядываю ресторан. Где все?
— Мы вроде как спешим, — говорю я, игнорируя то, как Люцифер косится на меня. — Что мы можем получить быстро и просто?
Луэтта кладёт на стол пару меню, затем объясняет:
— Ну, многие из наших блюд недоступны. Но мы только что приготовили большую кастрюлю нашей знаменитой джамбалайи.
Я киваю.
— Мне это. И воды, пожалуйста.
— То же самое, — подхватывает Люцифер. — Там что-то происходит? Большинство ресторанов закрыто.
Луэтта вздыхает, выражение её лица несчастное.
— К сожалению, нам не повезло, будто происходящего мало. Из-за большого количества вируса гриппа отзываются все продукты. Говорят, что он может заражать продукты питания и вызывать заболевания. Поэтому нам пришлось выбросить всё — фрукты, овощи, даже мясо, поскольку животные заражаются и умирают. И всё, что не испорчено, распределяется по нормам из-за этой новой войны, в которой мы участвуем. И если этого было недостаточно, в Персидском заливе произошёл массовый разлив нефти, так что все морепродукты и рыба гибнут. Всё остальное скупается по сумасшедшим ценам теми, кто может себе это позволить. В общем, у нас у всех заканчивается еда. Боюсь, к ночи наши двери будут закрыты. — Она вытирает под глазами, явно взволнованная. — Простите меня, ребята. Давайте я принесу вам джамбалайю.
Глаза Люцифера встречаются с моими. И хотя у меня по коже бегут мурашки, и подкатывает тошнота от паники, мне нужно услышать, как он это скажет. Мне нужно услышать слова, которые, я знаю, обжигают язык, требуя, чтобы их произнесли. Напоминая, что мы можем убежать, можем спрятаться, но судьба — властная сука, и её нельзя игнорировать.
— Мор, — шепчет он. — Чёрный всадник здесь. Саскию освободили.
Глава 18
Меня действительно тошнит, поэтому, как только Луэтта приносит нам стаканы с водой, я залпом выпиваю свой и прошу налить ещё.
— Чёрт, — тихо ругается Люк после того, как она уходит, чтобы принести еду.
Честно говоря, я даже думать не могу о еде, но, зная, что это может быть буквально наш последний приём пищи, испытываю противоречивое чувство. Если рестораны в одном из самых оживленных районов страны не могут пополнить запасы продуктов, что это значит для обычных людей? Для бедных? И многие ли рискнут заразиться чумой только для того, чтобы прокормить свои семьи?
Похоже, что мы — Всадники — связаны не только судьбой, но и эпидемиями. Эпидемия запустила мяч, и когда разразилась Война, она разделила ресурсы страны. Люди вышли на улицу и начали запасаться едой и водой. И теперь, когда пришёл голод, всего на всех не хватит. Если первые трое непреднамеренно убили десятки тысяч, что я могла поделать? Как может Смерть быть хуже болезней, насилия и голода?
Нам приносят еду, и хотя я бы предпочла отдать её тому, кто больше нуждается, я съедаю столько, сколько могу, и так быстро, как только могу, зная, что мне понадобятся силы, если у нас есть хоть какая-то надежда положить конец всем этим страданиям.
— Нам следует связаться с Сем7ёркой, — предлагаю я, наевшись. — Нам нужна помощь. И, возможно, если бы Лилит знала, что она — причина этой вспышки, могла бы попытаться бороться с ней.
Когда Люцифер качает головой, я нисколько не удивляюсь.
— Чем ближе вы друг к другу, тем больше шансов на активацию. Всадники действуют как эффект домино. Одно в конечном итоге порождает другое. Если бы мы собрали трёх в одном централизованном месте, это было бы катастрофой.
Я выгибаю бровь, понимая, почему Люцифер пытался изолировать меня.
— Так вот почему ты разозлился из-за того, что Габриэлла здесь.
— Именно, — кивает он. — Когда вы трое разбросаны, ни одна область не будет полностью поражена эпидемиями.
— Но, конечно же, эпидемии будут распространяться? Вирус гриппа уже поразил восточное побережье, и поступают сообщения о случаях за границей.
— Но ты не за границей. Ты здесь. Если первые три Всадника появились в Новом Орлеане, ты бы наверняка активировалась.
— И я бы принесла смерть всему на своём пути.
Я фыркаю от отчаяния и отодвигаю тарелку. Шансы всегда против нас, но это намного хуже. Если Мор здесь, значит Саския где-то поблизости. А с поимкой Габриэллы нет никакой возможности узнать, держат ли её в городе или где-то ещё. Пребывание Лилит на другом конце страны — наша последняя надежда, но никто не знает, как долго она там пробудет. Мы здесь почти неделю. Несомненно, они с Андрасом возвращаются в Чикаго или выполняют другое задание. И судя по информации от Тойола, они идут по следу убийств-самоубийств Легиона, точно так же, как и мы.
— Думаешь, Легион способен на это? Освободить Всадников?
Люцифер начинает качать головой, затем пожимает плечами.
— Я не знаю, на что он ещё способен. Он, безусловно, силён, но всегда был скорее мучеником, чем убийцей. Он мог бы предвидеть, что будут массовые жертвы, и нашёл бы другой способ покончить с собой.
— Надеюсь, ты прав. Потому что, если бы он знал, что стал причиной всего этого, никогда бы не смог себя простить. У него не было бы причин пытаться пробиваться обратно.
— Стал бы. У него есть одна очень веская причина, — подчёркнуто не соглашается Люцифер. — Ты.
Я вздыхаю, жалея, что не могу вдохнуть в жизнь его слова. Я всегда верила, что мужчина никогда не станет ключом к моему спасению. Независимо от того, насколько яростно он меня любит, его привязанность не исцелила бы. Его любовь могла облегчить боль одиночества, могла смягчить жало глубоко укоренившегося чувства неполноценности. Этого могло быть достаточно, чтобы зашить израненное сердце, но не спасло бы душу. Это полностью зависело от меня. И не было такого количества милых улыбок и ещё более милых слов, которые могли бы это изменить.