Легион хихикает, поднося мою руку к своим губам.
— Ты нервничаешь?
— Черт возьми, да, нервничаю. Мы едем во дворец на Скиатосе. Долбаный дворец. Я даже никогда не была в Калифорнии. И мне нечего надеть, хотя бы отдалённо достаточно модное, чтобы быть среди членов королевской семьи.
— Вот почему мы здесь. Кроме того, ты выглядишь потрясающе во всём. Особенно в наряде Евы.
— Да, так и есть, Нико и Амелии понравилось бы, появись я в своём праздничном костюме.
Я нервно вздыхаю, не совсем понимая, почему так волнуюсь.
— В чём дело? — спрашивает Легион, слегка нахмурив брови.
— Я не знаю. Просто… Я хочу, чтобы всё прошло гладко, и я так привыкла к тому, что всё идёт наперекосяк, что продолжаю ждать подвоха. И это Нико. Знаешь, пришло его время. Он заслужил право быть отвратительно счастливым. Наконец-то он жених после стольких лет работы подружкой невесты.
Легион начинает кивать, но склоняет голову набок.
— Подожди. Что?
Я качаю головой и улыбаюсь.
— Просто шутка.
Сначала мы заходим в ювелирный отдел, поскольку я подозреваю, что лучше не заходить в отдел нижнего белья в поисках свадебного подарка. Каким-то образом мы ловим себя на том, что бросаем взгляд на кольца с бриллиантами, которые выглядят слишком официально, чтобы служить предметом моды.
— Ты когда-нибудь думала об этом? — спрашивает Легион, его глаза блуждают по подсвеченным футлярам, наполненным сверкающими драгоценностями.
— О чём?
— Ну, о браке, семье, домик за белым забором.
Я беспечно пожимаю плечами, но внутри чертовски волнуюсь.
— Не особенно. Нужно иметь стабильные, серьёзные отношения, чтобы учитывать такой уровень обязательств. И ещё несколько месяцев назад я думала, что это значит сильно влюбиться в парня, который каждый вечер заходил в мой магазин за чаем и мятными конфетами.
Мы оба смеёмся, но мой смех в основном вызван нервами. Конечно, я думала о том, чтобы провести с ним остаток жизни. Но брак кажется чем-то совершенно недосягаемым для меня. И для него. Он демон. Я гибрид ангела. Я не могу представить, что наш союз не будет богохульным. И даже если бы мы могли пойти на этот шаг, захотел бы он этого на самом деле? Учитывая, что связывает себя обязательствами с кем-то, кто может состариться и умереть в течение десятилетий?
Я выбрасываю эту мысль из головы. У нас было несколько месяцев без драм. Я забегаю далеко вперёд, в то время как следовало бы просто жить настоящим моментом.
К счастью, мы отвлекаемся на покупки одежды, и я почти вздыхаю с облегчением. Я никогда не выезжала за пределы страны, не говоря уже об острове у берегов Греции. Я не думаю, что мой обычный гардероб из кроссовок и толстовок справится с задачей, поэтому Легион настаивает, чтобы я взяла с собой всё — от официальной одежды до сарафанов и обуви. И, конечно, я бросаю несколько маленьких сексуальных трусиков, чтобы он сорвал их зубами.
После того, как мы заканчиваем, прогуливаемся по центру, переплетя пальцы и улыбаясь, как идиоты, под только что расцветшим весенним солнцем. Мы почти проходим мимо высококлассного цветочного магазина, прежде чем я вспоминаю о просьбе сестры.
Я любуюсь экзотическими цветами.
— Не думаю, что я вообще когда-то покупала цветы за пределами продуктового магазина. Что нам следует захватить?
Нас подслушивает продавец и предлагает несколько обалденно выглядящих комнатных растений вместе с орхидеями, поскольку за ними довольно легко ухаживать. Я смотрю на Легиона, который пожимает плечами, прежде чем вытащить кредитную карточку.
— Эй, что это? — спрашиваю я, заметив куст в горшке с бледно-фиолетовыми цветами. В магазине нет других растений, похожих на него, и, кажется, оно стоит само по себе, вдали от остальных.
— О, вам это не нужно», - настаивает продавец, пытаясь направить меня к более ярким цветам. — Это паслён смертельно опасный. Белладонна.
В этом одиноком кустарнике есть что-то, что привлекает меня. Я уже видела белладонну раньше, но по какой-то причине мне кажется, что эта особенная. Я наклоняюсь, чтобы понюхать, несмотря на предупреждение продавца.
— Осторожно, оно очень ядовито.
Я почти смеюсь. Я прожила двадцать два года юношеского ада только для того, чтобы попасть в настоящий Ад. Я сражалась с демонами, ангелами и одержимыми людьми. Будь я проклята, если умру от цветка. У него нежный аромат, но в нём есть что-то настолько неожиданно гипнотическое, что я задаюсь вопросом, могли ли его галлюциногенные свойства передаваться воздушно-капельным путём. Я нюхаю снова и чувствую скручивание в животе и покалывание в виске. Не от яда. Это что-то более глубокое, что-то знакомое, но я не могу это описать. Ощущение дежа вю, которое вскрывает путаницу воспоминаний в тёмных уголках моего сознания, до которых я не могу дотянуться.
— Его тоже возьму.
Продавец хмурится.
— Уверены? Смотреть особо не на что.
— Мне всё равно. Он мне понравился.
Мы расплачиваемся и с полными руками пакетов с одеждой и растений направляемся домой, считая день покупок удачным.
— Жаль, что тебе пришлось это вынести, — замечаю я по дороге обратно в штаб-квартиру Сем7ёрки.
Легион всего на долю секунды отрывает взгляд от дороги, чтобы спросить:
— Ты о чём?
— Ходить по магазинам. Я знаю, что большинство парней ненавидят это дерьмо.
— Я не возражаю. На самом деле, было приятно. Нормально.
— Ты хочешь нормального? — спрашиваю я с оттенком недоверия.
— Я бы предпочёл пятьдесят лет нормальной жизни с тобой вечности, скитаясь по этой земле в одиночестве, без вопросов.
— В это трудно поверить.
— Почему?
— Потому что ты большой, крутой демон-убийца. И нужен миру.
— Но что, если ты мне нужна?
— Тогда ты получишь меня.
— Всю? — спросил я.
— Всю. Хоть на пятьдесят лет, хоть на пятьсот. — Я придвигаюсь так близко, как только могу, не касаясь рычага переключения передач, и провожу мягкими поцелуями по его подбородку, пока не достигаю его уха, чтобы прошептать: — Я могу жить в этом теле, контролировать разум и быть хозяйкой своей души. Но ты, Легион, правитель моего сердца. И будешь править вечно.
— Пятьдесят лет или пятьсот, — размышляет Легион.
— И мы собираемся любить и проживать каждую секунду так, словно завтра мир обратится в пепел.
Его челюсть прижимается к моим губам, и мне не нужно смотреть, чтобы знать, он улыбается. Я целую его в ямочку на щеке, прежде чем откинуться на спинку сиденья и посмотреть в окно на проносящийся мимо город. Чикаго. Место моего рождения, моей смерти, моего воскресения и моего искупления. Город, где тёмной холодной ночью я встретила мужчину в серой шапочке, который оказался моим похитителем, а затем моим любовником. И однажды, может быть, в не столь отдалённом будущем, это будет дом моих детей и их детей тоже.
Вечность не обещана. Нельзя бросить вызов судьбе, как бы сильно ты ни боролся. Но любовь…
Любовь сделает меня бессмертной.
Эпилог
Потрясающий, неземной красоты мужчина казался неуместным в белоснежном костюме. Начнём с того, что было не по сезону тепло. К тому же он находился на заброшенном кладбище, которое считалось небезопасным и антисанитарным для широкой публики. Светлый костюм, шокирующие светлые волосы, необычные голубые глаза — всё это выделяло его среди руин и щебня. Но никто ничего не сказал, потому что не могли контролировать то, чего не могли объяснить. Он обходил куски бетона и расщепленное дерево, стараясь не поцарапать ботинки. И когда он вышел на поляну, огороженную полицейской лентой, грациозно сел на ступеньки гробницы, которая почиталась как самая особенная.
Это было до того, как вся передняя сторона превратилась в пыль.
Люди и их суеверия. Десятилетиями они поклонялись каменной плите, очарованные мистикой легенд. Конечно, он знал, что гробница всё это время была пуста. Ну, пуста, пока он не положил в неё девушку. У него всегда была склонность к драматизму. Великолепное светловолосое создание долгие минуты молчало, сидя на пыльной ступеньке и глядя на отчётливую звезду, выжженную на земле. Люди назвали это работой оккультистов, своего рода спиритическим сеансом по воскрешению мёртвых ведьм вуду. Как обычно, они совершенно не в себе. Их маленькие, недоразвитые умы не могли даже начать понимать, что выжгло эту звезду. И именно в его обязанности входило позаботиться о том, чтобы они никогда об этом не узнали.
— О, дорогой брат, ну и бардак ты заварил, — произносит он, обращаясь к обугленной земле. — Ты всегда был таким упрямым, даже в ущерб себе. А теперь посмотри. Посмотри, что осталось от твоего наследия. Должен признать, я был настроен скептически. Я не думал, что ты способен на такую самоотверженность. Отказаться от всего… отказаться от неё… — Он качает головой. — Ты не перестаёшь меня удивлять. Для человека, утверждавшего, что он неисправим, ты, безусловно, доказал обратное.
Движением, которое было слишком элегантным, чтобы казаться естественным, он запустил пальцы в волосы, перемешивая золотые и платиновые локоны, которые спутал прохладный ветерок.
— Я сделал, как ты просил. Адриэль вернулся домой и был вознаграждён за свой вклад. Колдун и человеческая девушка должны пожениться. Это было любезно с вашей стороны. Добрый, но глупый поступок. Их потомство вполне могло бы перезапустить цикл Первородных. И мы все знаем, как хорошо всё получилось в первый раз. Тем не менее, я горжусь тобой, брат. Несмотря на все недостатки, ты проявил огромное мужество и верность и защитил этот мир и его народ. Я только хотел бы, чтобы так не было. Даже после всего, что ты сделал, ты всё ещё мой брат. Я прощаю тебя. И желаю тебе мира.
— Может, я смог бы обрести мир, если бы ты прекратил свою ханжескую болтовню.
Ещё один великолепный, неземной мужчина обходит соседнюю гробницу, выглядя столь же неуместно в костюме цвета безоблачного полуночного неба и тщательно уложенных, тронуты