— Поразительно, до чего дошел технический прогресс!
— Ладно, Николай Федорович, отдыхайте. Всех остальных тоже касается. Завтра обо всем не спеша, и подробно поговорим. Сейчас уже торопиться некуда, мы свою работу сделали…
Когда Матвеев, полный впечатлений от увиденного, вернулся в свою каюту и уже собирался на боковую, в дверь неожиданно постучали. Удивившись, кого это принесло на ночь глядя, открыл дверь. За дверью стояла Кошкина.
— Вера Ивановна, что случилось?
— Я тебе дам. Вера Ивановна! Мишель, что стряслось? Я тебе больше не интересна?
— Э-э-э, ну почему же… Очень даже интересна…
— Так в чем дело? Почему ты меня избегаешь?
— Ну, я просто думал, что на борту корабля…
— Неправильно думал. Так что, пустишь свою жену к себе, или мне бедной и несчастной возвращаться в свою холодную постель?
— Луиза, дорогая, да как ты могла подумать такое?! Заходи, конечно!
— То-то же!!! А то, думал он…
На следующий день произошло еще одно происшествие. В общем-то, незначительное. Которое если и не стало само по себе причиной для дальнейших событий, то во всяком случае ему способствовало. Кошкина, начав наводить порядок в каюте Матвеева (нечего здесь матросу делать), обратила внимание на красивую деревянную шкатулку, стоявшую на столе. Матвеев, когда утром перебирал свои вещи, выложил ее из чемодана на стол да там и оставил, поскольку его срочно вызвали к Никитину. Женское любопытство не вчера родилось, поэтому Кошкина и не устояла. Открыв шкатулку, она увидела ордена Российской империи и какие-то иностранные награды. Орден «Святого Георгия» она знала, как знала и немецкий «Железный Крест», но остальные были ей незнакомы. Когда Матвеев вернулся, сразу же насела на него с расспросами. Наедине друг с другом они уже себя иначе, как Мишель и Луиза, не называли.
— Мишель, ты уж прости мое любопытство — не устояла. Это твои награды?
— Да, мои. Получил все сразу, когда в Петроград в мае семнадцатого вернулся.
— Никогда столько не видела! А что это за ордена? Я здесь только «Святого Георгия» и «Железный Крест» знаю.
— Это — самый низший, «Станислав» третьей степени. Вручается первым. В империи существовала четкая очередность вручения наград, исключения были очень редки. И нельзя было получить один и тот же орден дважды. Были награды, которые не участвовали в этой очередности награждений, но у меня из таких только «Георгий». А далее по порядку. Это «Анна» третьей степени с мечами. Это «Станислав» второй степени. Это «Анна» второй степени с мечами. И моя последняя награда, полученная от императора, «Владимир» четвертой степени с мечами.
— А вот эти?
— Это — «Знак отличия Первого Кубанского похода» Добровольческой армии. Его еще называли Ледяным походом. А это — орден «Святителя Николая Чудотворца». Учрежден Врангелем в апреле двадцатого года.
— А эти? И «Железный Крест» откуда?
— Это австрийские награды. Я ведь до майора в австрийской армии дослужился. И поскольку был штабным, да еще и с хорошими связями, то ордена мне доставались как бы не чаще, чем тем, кто воевал в окопах. А «Железный Крест» второго класса получил от германских «союзничков». Можно сказать, из политических соображений. Большому начальству давали, ну и мне кое-что перепало от щедрот кайзера Вильгельма.
— А почему же ты ничего не носишь?
— А зачем? Итальянцев в Катании удивлять? Мне это не надо. Чем меньше итальянцы знают о моем прошлом, тем лучше.
— Послушай, Мишель, сегодня ведь праздник корабля — годовщина первого подъема флага. Я еще вчера узнала. Будет банкет, все здешние господа офицеры наденут парадные мундиры и увешаются своими юбилейными «висюльками» «За столько-то лет чего-то там». Прошу Вас, господин полковник, наденьте ордена!
— Но зачем?!
— А пусть некоторые попсихуют! Думаешь, я не знаю, как здешнего «комиссара» корежит от твоего присутствия? Да и наши ребята нос ему утрут. В нашей группе у всех кое-что посерьезнее юбилейных «висюлек» есть. А у тебя целый иконостас боевых наград.
— Весь иконостас надеть нельзя, там довольно сложные правила ношения. Мундира у меня еще нет, а при сюртуке носится только старший из орденов с некоторыми исключениями вроде «Георгия» и боевых наград с мечами.
— Ну вот и надень! Старший у тебя «Владимир» четвертой степени с мечами? Но ведь «Анна» второй и третьей степени тоже с мечами, значит их тоже можно надеть, поскольку это боевые награды? «Анна» на шее», это и я знаю. А еще «Георгий» четвертой степени, его всегда обязательно носить И, Мишель, о б я з а т е л ь н о надень награды белого движения. Давай потроллим «комиссара», очень тебя прошу! А если еще «Железный Крест» наденешь, так его вообще кондрашка хватит! Этот крест у нас все хорошо знают по прошлой войне.
— Потроллим? Что это?
— Это жаргон из нашего времени. Позли его своим видом, но соблюдая корректное поведение и ненавязчиво показывая его ничтожество. Чтобы он из себя вышел и дерьмом изошел. Поверь, все остальные офицеры тебе лишь спасибо скажут. Этот поклонник товарища Зю уже всех тут достал своими проповедями.
— Хорошо, моя королева! Давай потроллим «товарища комиссара». Но «Железный Крест» и австрийские награды я лучше для другого случая приберегу. Как бы не пришлось снова пройтись по знакомым местам, где меня помнят, как майора австрийской армии…
Неожиданно ударили колокола громкого боя. Боевая тревога! Жизнь напомнила, что они находятся на войне…
Корабли шли по притихшему Средиземному морю, ярко светило солнце и ничто не говорило о том, что где-то идет война. Ни одного военного корабля вокруг не было. Итальянцы сюда не забирались, французские корабли находились в своих портах, выполняя условия перемирия с немцами, а от английского Средиземноморского флота мало что осталось. А что осталось, то спряталось в Александрии, и носа оттуда не показывало. Иногда встречались лишь грузовые суда под нейтральными флагами. Зато контакты с подводными лодками, находящимися в подводном положении, фиксировались с завидным постоянством. В основном лодки обнаруживали на большом расстоянии, и даже имей они желание атаковать, это бы у них не получилось. Но одной лодке все же «повезло». Она оказалась почти что на пути отряда, и теоретически могла успеть занять выгодную позицию для атаки. На основании полученных ранее записей шумов определили, что лодка английская. Похожа на ту, которая была на позиции возле Мерс-эль-Кебира, и которую французы все же поймали. Доложили командиру. Прибыв на ГКП и оценив ситуацию, капитан первого ранга Быстров усмехнулся.
— Вот сейчас и проверим на вшивость джентльменов. Боевая тревога! Курс и скорость не менять…
Расчет Быстрова строился на том, что если неизвестная лодка захочет атаковать, то должна все же занять удобную позицию, а для этого следовало подойти поближе. «Новгород» и «Михаил Кутузов» идут, не применяя противолодочный зигзаг, но довольно быстро, поэтому можно попытаться достать одного из них, дав веер из трех-четырех торпед. Но только в том случае, если успеть подойти на нужную дистанцию. Ибо стрелять сегодняшними торпедами днем по слишком удаленным быстроходным целям — вероятность успеха крайне мала. «Громкий» и «Гремящий» идут далеко на флангах, поэтому атаковать идущий справа «Гремящий» лодке неудобно. И далеко, да и цель менее «упитанная», чем БПК, или крейсер. Нападать первым Быстров не собирался. Если англичане проявят благоразумие, и не будут стрелять, то пусть живут. В конце концов, официально войны между Англией и пришельцами пока еще нет. Но вот если джентльмены постараются выполнить так до сих пор и не отмененный приказ Адмиралтейства об атаке на конвой под флагами Российской империи… Тогда игра пойдет по другим правилам…
Последние указания даны, и БПК с крейсером движутся прежним курсом. Лодка старается сократить дистанцию, но это ей не удается — корабли идут слишком быстро. Будет стрелять, или нет? Дистанция все же великовата для стрельбы, но если дать залп веером из всех носовых аппаратов, то при определенной доле везения попасть можно. С маленькой оговоркой — по кораблям этого времени. Но не по БПК из 2012 года, который «ведет» подводную лодку все это время. Подходит критический момент. Надо стрелять, иначе будет поздно. Временами показывается перископ над водой. Нет никаких сомнений, что командир лодки в и д и т, кто перед ним, поэтому ошибка с его стороны исключена. И тут приходит доклад акустика.
— Торпеды вышли!!!
— Лево на борт! Полный вперед!
«Новгород» резко отворачивает влево, приводя за корму место, где сейчас находится подводная лодка. Вскоре становятся хорошо видны четыре пенные дорожки на воде, расходящиеся веером, но все торпеды проходят мимо. Маневр уклонения выполнен сразу же после пуска. Также резко влево отворачивает и «Михаил Кутузов». Маски сброшены, игра пошла в открытую. Лодка пытается уйти на глубину и затаиться, но аппаратура из XXI века не дает ей ни малейшего шанса. Самонаводящаяся противолодочная торпеда покидает аппарат, устремляясь к цели. И вскоре сильный подводный взрыв возвещает о том, что цель поражена. Большое пятно соляра расплывается вокруг. Из глубины вырываются пузыри воздуха и всплывает разный мусор. В том числе и обрывок газеты «The Times». Флот Его Величества уменьшился еще на один вымпел.
Когда был дан отбой тревоги, и корабли легли на прежний курс, сообщили командующему в Катании о случившемся. Адмирал объявил благодарность всему личному составу, но предупредил, чтобы при встрече с английскими кораблями старались избегать конфликтных ситуаций и всеми способами демонстрировали свой нейтралитет. Рано еще делать сэрам «козью морду».
Как и предполагала Кошкина, появление Матвеева в кают-компании в гражданском костюме, но при орденах Российской империи снова вызвало немую сцену. Но ненадолго. Все уже знали род занятий полковника, поэтому особо и не удивились. Разумеется, без расспросов не обошлось. Но Матвеев избегал рассказов о своей работе в тылу у австрияков, больше налегая на тему революции и гражданской войны, что тоже было для всех очень интересно. Обратили внимание и на белогвардей