так невеликие силы возле Гибралтара. Поэтому пусть лучше стоит на рейде. По крайней мере, оттянет на себя часть бомб, предназначенных Гибралтару. Уж от такой лакомой цели, как авианосец, русские не откажутся. На берегу тоже готовились встретить врага, но в дела сухопутных крыс адмирал Сифрет благоразумно не лез. Пошлют и будут правы. Максимум, на чем он настоял категорически, это на обеспечении надежной связи между берегом и флотом для координации действий. Но в этом даже самые упертые не возражали.
На первых порах план сработал, как надо. Подводные лодки, высланные восточнее Гибралтарского пролива, обнаружили противника и дали его точную численность. Удивило лишь то, что русские шли впереди, а французы плелись сзади на большом расстоянии, и явно не торопились. Но вот дальше все пошло наперекосяк. Высланные на разведку крейсеры «Манчестер» и «Шеффилд», наведенные обнаружившим русский отряд гидросамолетом, держали русских под постоянным наблюдением, но те не проявляли никакой агрессии, следуя в направлении Гибралтарского пролива. И тут появляется испанский самолет, а за ним испанский эсминец, направившийся прямиком к русским. Зачем — догадаться нетрудно. И помешать ему не было никакой возможности. Что там испанцы наплели русским, неизвестно, но результаты не заставили себя ждать. Едва испанцы ушли, Сифрет сделал попытку атаковать русских торпедными катерами, надеясь, что хоть кому-то удастся добраться до русского авианосца и всадить в него торпеды. Пусть даже ценой своей гибели. «Манчестер» и «Шеффилд» до конца отыграли свою роль, наводя по радио катера на противника, поскольку катера радаров не имели.
То, что русские разгадали его план, Сифрет даже не удивился. Чего-то подобного он ждал. Удивила его лишь та легкость, с какой они расправились как с катерами, так и с обоими крейсерами. С ними просто пропала радиосвязь, и что именно там произошло, так и осталось неизвестным. Но в том, что два крейсера и двадцать три торпедных катера уничтожены, никто в Гибралтаре уже не сомневался. Зато дальше все стало предельно ясно. Два эсминца, посланные на разведку, обнаружили противника, но сообщить об этом по радио не смогли. Связь по-прежнему не действовала. Узнали о появлении русских только потому, что один из эсминцев вернулся и еще на подходе передал ратьером важную информацию. Вскоре в море прогремел взрыв, а затем взрывы накрыли Гибралтар. И появился странный звук в небе, совершенно не похижий на звук летящего самолета.
Такого адмирал Нэвилл Сифрет еще никогда не видел. Он перенес свой флаг на эсминец «Энкаунтер» сразу же, как только начались проблемы с радиосвязью. Оставаясь на своем флагмане «Нельсон» адмирал рисковал вообще остаться сторонним наблюдателем без всякой возможности руководить флотом в бою, поскольку с того места, где стояли «Нельсон» и «Родней», не было видно ничего, а радиосвязь по-прежнему не действовала. На эсминце, оборудованном радаром, по крайней мере можно было наблюдать за ситуацией и поддерживать связь ратьером через береговые посты как с сухопутным командованием, так и с линкорами. Но то, что увидел Сифрет с мостика «Энкаунтера», навело его на мысли, что при возвращении с Мальты его просто пожалели и позволили уйти, исходя из каких-то далеко идущих соображений. Вскоре после взрывов на Скале раздался страшный грохот и яркая вспышка у юго-восточной оконечности полуострова. Произошла детонация погребов «Куин Элизабет» и «Ривенж», первыми попавшими под удар авиации русских. «Энкаунтер» в этот момент находился южнее в трех милях, и на небольшой одинокий эсминец самолеты противника не обратили внимания, занявшись более достойными целями. Может быть именно поэтому Сифрет и смог увидеть этот разгром от начала до конца. Он находился в относительной безопасности, но н и ч е г о не мог сделать. Связи не было. Береговые посты на его запрос ратьером не отвечали. Скорее всего, там все попрятались, спасаясь от бомбежки. Зенитные батареи пытались вести огонь, но он очень быстро слабел. Налет продолжался всего лишь около трех минут, после чего самолеты ушли. Но у Сифрета и остальных моряков, кто наблюдал за происходящим с палубы «Энкаунтера», были большие сомнения, что на этом все закончится.
Сначала надо было выяснить степень нанесенного ущерба и уже исходя из этого планировать дальнейшие действия. Воспользовавшись тем, что кораблей противника поблизости не было, «Энкаунтер» подошел поближе к месту стоянки «Куин Элизабет» и «Ривендж». Одно из судов, стоявших ближе всех, уже затонуло. Но его мачты, надсройка и дымовая труба остались над водой, поэтому напороться на «утопленника» Сифрет не боялся. Три других «щита» занимались борьбой с возникшими пожарами, но оставались на плаву. Подойдя к ближайшему щиту — пароходу «Полифем» на минимальное расстояние так, что можно было поговорить через рупор, поинтересовались случившемся и попросили позвать капитана. Спустя какое-то время с палубы ответили.
— «Энкаунтер» — «Полифему»! Что хотели?
— Доброй ночи, «Полифем»! Вы капитан?
— Нет, сэр. Я второй помощник. Мастер погиб, а чиф ранен.
— Что тут у вас случилось?
— А вы разве не видите?! Тут сущий Армагеддон был!!! Какой идиот придумал делать из грузовых судов «броню»?! И притом говорил, что мы сможем уйти на шлюпках при появлении противника?! На нас даже внимания не обратили! Раздолбали линкоры с воздуха так, что и нам досталось! Рвануло так, что чуть не оглохли! Весь правый борт в дырах! Второй трюм затоплен, и мы на плаву только потому, что пустые бочки во всех трюмах!
Дальнейший диалог не внес ясности, ибо экипаж «Полифема» все еще пребывал в состоянии стресса и не воспринимал ситуацию адекватно. Удалось лишь выяснить, что «рвануло так, как будто черти выскочили из ада». Разговор с экипажами двух других пароходов-«щитов» тоже ничего существенного не дал. Никто не ожидал такого скоротечного и такого эффективного по своим последствиям авианалета. Разумеется, адмирал Сифрет не стал говорить излишне возбужденным морякам, что «идиотом», все это придумавшим, был он. Но он не предполагал, что будут такие последствия. Да и говорить добровольцам, согласившимся остаться на «щитах» за очень приличное жалованье, что у них немного шансов уцелеть, было нельзя. Иначе неизвестно, удалось бы найти этих добровольцев. Вот и пришлось им пообещать, что они смогут покинуть свои суда на шлюпках при появлении противника. Ибо оставлять пароходы вообще без экипажей тоже нельзя. Мало ли, что может на борту случиться…
Дав приказ экипажам сниматься с бочек и уходить на рейд Гибралтара, поскольку дальнейшее нахождение «щитов» в этом месте стало бессмысленным, Сифрет решил оценить степень повреждения линкоров. Глубины позволяли подойти поближе, погода стояла тихая, противника поблизости нет.
Две громады без единого огонька возвышались неподалеку от берега, и луч прожектора, выхвативший из темноты «Ривендж», позволил понять, что именно произошло. Корпус линкора, ушедший в воду почти по самую палубу, был изуродован взрывами. Башни главного калибра отсутствовали. Очевидно, при детонации погребов их сорвало с погонов и сбросило в воду. Причем у Сифрета создалось впечатление, что линкор продолжали добивать даже после того, как было ясно, — с ним покончено. И поскольку корабль затонул на мелководье, он продолжал оставаться удобной мишенью для авиации. Но самым страшным было не это. Всех, кто сейчас находился на палубе «Энкаунтера», поражала т и ш и н а. На «Ривендж» не было видно ни одного человека. Как не осталось и ни одного участка, не пострадавшего от бомб. Луч прожектора выхватывал из темноты покореженные взрывами надстройки. Именно поэтому Сифрет не рискнул подходить близко к борту, чтобы не напороться на лежащее на грунте железо. Увиденного хватило, чтобы понять, — у них нет ни единого шанса отстоять Гибралтар. Русские просто сметут всю оборону вместе с обороняющимися своей авиацией, а французам останется лишь высадиться на берег и занять образовавшееся пепелище. Пройдя чуть дальше и осмотрев останки «Куин Элизабет», не увидели ничего нового. Корабль превратился в кучу изуродованного железа. Здесь тоже стояла т и ш и н а. И ни одного человека не палубе…
Тишина стояла и на «Энкаунтере». Люди смотрели на то, что осталось от двух могучих линкоров Ройял Нэви, и подавленно молчали, каждый думая о своем. Наконец один из офицеров на мостике эсминца нарушил молчание.
— Сэр, но разве такое возможно?! Получается, что они положили все бомбы в цель ночью?! Ни одной бомбы мимо?! Ведь такое невозможно!!!
— Получается, что возможно… Мы слишком мало знаем об этих русских… И в прошлый раз нам просто позволили уйти, хотя могли перетопить всех еще на подходе к Мальте. Сейчас, очевидно, ситуация изменилась.
— Но зачем им это нужно, сэр?!
— Большая политика. Русские ищут себе место под солнцем в нашем мире, вот и начали распихивать всех локтями, чтобы устроиться поудобнее. Чисто по-человечески я могу их понять. Любой бы на их месте поступил точно также. Плохо лишь то, что именно Британия оказалась у них на пути.
— То есть, сэр, мы можем потерять Гибралтар?!
— Вполне… Если только не произойдет чудо, или русским что-то помешает. Думаете, что на берегу что-то уцелело после такой бомбежки? С «Нельсоном» и «Роднеем» могут расправиться точно также.
— Но ведь они в испанских водах!!!
— Боюсь, что русских это не остановит… В любом случае, нам остается лишь исполнять свой долг. Как знать, может быть у них серьезная авария случится. Или с французами в последний момент разругаются. Или еще какая непредвиденная случайность произойдет… Пока не исчерпаны все возможности для обороны, Гибралтар не попадет в руки противника…
Вернувшись на рейд Гибралтара, Сифрет наконец-то смог связаться с некоторыми из береговых постов при помощи ратьера. Радиосвязь до сих пор не действовала. Новости с берега не радовали. Очень сильные разрушения, связь со штабом потеряна. Прояснить картину в целом не удалось. Единственно, что радовало, порт и стоящие в нем суда не пострадали. Почему-то русские их проигнорирвали.