Однако поверить в то, что все это – и ратники, и мечи, и кони – реально… Нет, поверить в это было почти невозможно. И тогда Глеб решил вообще об этом не думать. Чему быть – того не миновать. Если он сошел с ума, то рассуждениями ситуацию уже не исправишь. А если спит… что ж, тогда он когда-нибудь да проснется. Ну а раз дела обстоят подобным образом, то и париться особо не стоит.
Глеб вздохнул и вспомнил княжну Наталью. Ее было искренне жаль. Всего-то два раза встретились, а успела Наталья глубоко запасть Глебу в сердце. Хорошая девчонка. Красивая, смелая, неглупая. Такую бы подружку – и по бабам таскаться не надо.
Сон это или кошмар, но он добудет для нее траву. Как там она называется? «Пробуди-трава»? Лажа, конечно. Хотя – кто знает. В конце концов, если попал в сказку, то нужно жить по ее законам.
Да будет так.
Через пару часов, когда Глеб уже основательно набил о жесткое седло задницу, отряд съехал с большака на проселочную дорогу.
– Куда мы? – спросил Глеб поручика Путяту.
– Это ты у дружка свого спроси. У того, который княжьим мытарям глотки режет, – ответил Путята.
Глеб повернулся к охотнику Громолу:
– Громол, куда едем-то?
Глеб думал, что охотник проигнорирует его, слишком уж независимым и гордым было у того лицо, но Громол ответил – просто и спокойно:
– Здесь живет кузнец-вещун Вакар. Он выковывает заговоренные мечи на погибель недругам.
– Заговоренные? – вскинул брови Глеб.
Охотник кивнул:
– Да. От иноземного ворога, от лихих людей, от лесной нечисти. Без его мечей нам в Гиблом месте не выжить.
Глеб обдумал слова Громола и спросил:
– А твой кинжал – его тоже выковал Вакар?
Охотник усмехнулся:
– Да.
– Тогда нам действительно не помешают его мечи.
– Дорого, поди, возьмет-то? – вмешался в разговор Васька Ольха.
Громол глянул на него насмешливым взглядом и ответил:
– Дорого. Но тебе какая забота? Княжий поручик Путята – наш казначей, он и заплатит.
Путята проворчал в бороду что-то невразумительное.
Впереди, по обочине дороги, брел вихрастый мальчуган, одетый в здоровенный рваный полукафтан и штопаные-перештопаные штаны.
– Эй, человечек! – окликнул его поручик Путята. – Где тут кузнец Вакар проживает?
Мальчишка остановился и с любопытством посмотрел на незнакомцев.
– Это вы про нашего валаха?
– Точно, – кивнул Громол.
– Вон ту избу с коньком видишь? – кивнул мальчишка в сторону большой темной избы с деревянным коньком на крыше.
Путята глянул на избу и кивнул:
– Ну.
– Сразу за ней кузница. Только Вакар-вещун с вами говорить не будет.
– Почему? – удивился Васька.
– Потому что пьян мертвецки. Он после полудня всегда пьян.
Глеб усмехнулся и тихо заметил:
– Наш человек.
Еще не доехав до кузницы, они услышали громкий храп. А свернув за угол, увидели и самого Вакара. Кузнец-вещун спал на крытой соломой бесколесной телеге. Русые волосы его растрепались, в кудрявой бороде застряли щепки и травинки.
Ратники и полонцы остановили коней.
– Что будем делать? – спросил у поручика Васька Ольха.
– Окатим его водой, – предложил поручик Путята.
– Что ты! – запротестовал Васька. – Нельзя! Кузнец-вещун с духами говорит. Обидится и духа защитного от тебя отворотит. Что тогда будешь делать?
Тут Вакар зашевелился и приоткрыл один глаз. Некоторое время он глядел на непрошенных гостей, как на пустое место, без всякого интереса, потом раскрыл рот и грубо спросил:
– Кто такие?
Путята и Васька Ольха переглянулись.
– Говори ты, – велел Путята.
Васька выехал вперед, приосанился и гордо проговорил:
– Приветствуем тебя, кузнец-вещун Вакар! Слух о твоем умении разнесся по всему княжеству! Дошел он и до нас! И посему приехали мы к тебе, чтобы…
– Хорош галдеть! – Кузнец болезненно поморщился. – Башка от твоей трескотни кругом идет. Куда едете-то?
Васька оглянулся на товарищей, как бы ища подмоги, но лица их были непроницаемы.
– Э-э… Так это… – Васька облизнул губы. – В Гиблое место идем, дяденька.
Кузнец приподнялся на локте, оглядел отряд хмельным взглядом и хмыкнул в бороду.
– В Гиблое место, значит. И зачем это?
Васька покосился на поручика Путяту. Тот усмехнулся, но ничего не сказал. И Васька опять вынужден был отвечать за всех:
– Княжье поручение у нас, дядя Вакар.
– Поручение? – Кузнец поскреб в затылке. – Хм… Что ж… Коли княжье, так оно, конечно, надо… А не боитесь Гиблого-то? Оборотни лютуют. Да и упырь нынче беспокойный пошел, по могилам не отлеживается, все к людям норовит прорваться.
– Боимся, – честно признался Васька Ольха.
– И все равно идете?
Васька вздохнул:
– Идем.
Кузнец обдумал его слова и кивнул:
– Ясно. Ну а ко мне зачем пожаловали?
Васька хотел ответить, но на этот раз слово взял поручик Путята.
– Хотим, чтоб ты выковал нам мечи-всерубы, – громко и веско сказал он. – Говорят, ты их на победу заговариваешь.
Вакар прищурил маленькие лукавые глазки.
– Могу и на победу. А что я с этого буду иметь?
Путята достал из котомки кошель и швырнул его кузнецу. Вакар ловко поймал кошель, ослабил стяжку и глянул внутрь. Затем затянул стяжку, сунул кошель в карман кожаного фартука и сказал:
– Что ж… сладим, коли так. – Он повернулся к кузнице и гаркнул: – Ольстра!
– Чего? – отозвался девичий голос.
– Кукшу покличь! Пускай мехи покачает!
Полчаса спустя все было готово для ковки. Торжественное слово перед кузнецом взялся держать охотник Громол. Оспаривать это право у него никто не стал.
Громол и Вакар встали друг против друга на пригорке. Охотник гордо выпрямил голову, взглянул на Вакара и громко сказал:
– Создатель всепобедного оружия, славный кузнец-вещун Вакар! Прошу тебя отковать меч-всеруб моему товарищу Глебу Табаку из рода Алкоголя! Откуй мечи-острожалы мне, Громолу-охотнику, Ваське Ольхе, печенежскому воину Алатыку и мудрецу Осьмию! Пусть кованные тобой мечи станут символом честной победы, а не холодным железом! Откуй мечи!
– Откуй мечи! – восторженно проговорил Алатык и от переизбытка чувств стукнул себя огромным кулаком в широкую и крепкую, как дубовый ствол, грудь.
– Откуй мечи! – смущенно проронил Васька Ольха.
– Откуй! – кивнул Осьмий.
Мужчины покосились на Глеба. Тот пожал плечами и сказал:
– Ну, откуй.
Охотник Громол снял с головы кожаную шапку. Остальные последовали его примеру.
Кузнец-вещун пошатнулся, но устоял на ногах и обвел их лица спокойным серьезным взглядом, потом отступил от них на шаг и поклонился в сторону восхода солнца.
– Руки мои да не разучатся плавить железо из болотной руды! – пробасил он пьяным, но твердым голосом. – Руки мои да не устанут ковать из криц нержавеющее всепобедное оружие! Я откую мечи с острыми жалами на погибель злыдням!
– Слава Вакару! – провозгласил Громол.
– Слава! – хором поддержали Алатык, Васька Ольха и Осьмий.
– Слава, – буркнул Глеб, чувствуя себя полным идиотом.
Вакар повернулся и зашагал в кузницу.
Молодой молотобоец качал не спеша кожаные мехи, держа в руке рычаг из березовой жердинки. Кузнец Вакар взял намоленные угли, лежащие в берестяном кузовке, и насыпал их в горн.
Глеб с интересом наблюдал за ковкой мечей. Ему и раньше приходилось видеть что-то подобное. Когда он был на фестивале кузнечных мастеров в Витебске.
Он удивился, когда понял, что методика кузнецов из его времени почти полностью соответствовала этой.
Но было и отличие. Кузнецы на фестивале просто ковали железо. А Вакар – священнодействовал. Во время всей работы он беспрерывно бормотал заговоры. За боем молотов и шипением железа Глебу лишь изредка удавалось что-то расслышать.
– …заговариваю тебя, меч победный, на доброе дело… против гада морского и земного… против силы злой иноземной…
Вскоре два раскаленных меча в закалочных ножнах-оправах с ядовитым шипением опустились в корытце с жидкостью.
Потом последовал новый закал – во втором корытце, затем – в третьем. За закалкой последовал отжиг и отпуск – Глеб помнил, что это делается для снятия излишней ломкости меча. Наконец мечи были готовы. Рукоятки Вакар навинтил сам. Затем кузнец принялся за следующие мечи.
Еще до заката солнца Вакар вручил готовые мечи Громолу, Глебу, Алатыку, Ваське Ольхе и Осьмию.
Ночевать остались у кузнеца в избе. Не соваться же в Гиблое место на ночь глядя. Глебу выделили отдельную комнату – крошечную, но отдельную.
Вакар раздул трут. Потянуло гарью.
– Располагайся, – сказал кузнец и вышел из комнаты.
– Ольстра, – послышался из горницы его негромкий оклик, – принеси Глебу тюфяк!
– Да, батюшка.
Ольстра вскоре пришла с какой-то бесформенной темной грудой в руках. Бросив ее на лавку, она повернулась к Глебу и сказала:
– Можешь лягать.
Глеб взглянул на тюфяк и с любопытством поинтересовался:
– А чем он набит?
– Свежим мхом, – ответила Ольстра.
– Мхо-ом? – удивленно протянул Глеб. – На мхе мне спать еще не доводилось. Что ж, проведу ночь, как настоящий бойскаут.
– Чегось?
– Ничего. Не обращай внимания.
Ольстра, русоволосая скуластая дородная девка, улыбнулась:
– Ложись спать, чужеземец, набирайся сил. Утро вечера мудреней.
– Прям как в сказках, – улыбнулся Глеб. – А ты – Василиса Премудрая.
Девка отрицательно качнула головой:
– Не. Я Ольстра. Батюшка меня так в честь гофской чурочки обозвал. Сказывал, когда я народилась, сама на чурочку похожа была. Ну, покойной ночи!
Девка повернулась и вышла из комнаты. В горнице слышались негромкие голоса спутников Глеба. Он попробовал прислушаться, но, кроме обрывков фраз, ничего не расслышал.
Некоторое время Глеб с сомнением разглядывал и щупал тюфяк. Потом улегся на него и укрылся одеялом. Ничего, мягко. Даже уютно.