Глеб тоже уставился на мертвого упыря, и вдруг его пробрал озноб.
– Этого не может быть… – пробормотал он, стуча зубами. – Не может быть…
– Отведи его в избу, – приказал дочери кузнец. – И дай настойки.
Ольстра кивнула, взяла Глеба под руку и повела к избе.
– Этого не может быть… – продолжал бормотать Глеб. – Такого не бывает… Этого не может быть…
В каморке Ольстра уложила Глеба на тюфяк, накрыла одеялом, потом сбегала в горницу и принесла чашку с какой-то вонючей гадостью.
– Выпей-ка! – велела она.
Глеб сморщился и отстранил чашку рукой.
– Ольстра… – слабо проговорил он, – какой сейчас год?
Девка пожала плечами:
– Не разумею я грамоту. И цифер не ведаю. Да и какая разница?
Глеб вздохнул и прикрыл веки. Итак, он попал в какой-то странный, дремучий мир, населенный чудовищами. Смириться с этой дикой мыслью было невозможно. Но приходилось смириться.
– Слышь-ка, – снова окликнула его Ольстра. – Глотни настойки-то. Поможет.
В губы Глебу ткнулась чашка. Глеб нехотя глотнул. Волнение в душе тут же утихло. Накатило безразличие. Ну, прошлое, ну, девятый век. Ну и что? Вокруг такие же люди… Даже не иностранцы. И язык понятный.
Орлов нахмурился: кстати, почему он такой понятный? Ведь эти ребята говорят на древнеславянском. А он их понимает, и они его.
Глеб надолго задумался, пытаясь найти ответ. И в конце концов решил, что во всем виновата память предков.
Как-то он брал интервью у знаменитого американского психиатра, и тот на полном серьезе утверждал, что весь багаж, накопленный за много веков нашими предками, хранится у нас в памяти. Все, что знали наши деды, прадеды и прапрапрадеды, знаем и мы. Генетическая память – так, кажется, это называется. Нужно только найти ключик к этому хранилищу, и тогда оно отдаст тебе свои сокровища.
Видимо, «ключик» нашелся сам собой. Стоило Глебу попасть в этот мир, как генетическая память подбросила ему нужные знания. Другого объяснения Глеб придумать не смог.
Орлов закрыл глаза и услышал тихий голос дочери кузнеца:
– Спи, чужеземец.
– Да, Ольстра, я буду спать, – дрогнувшим голосом ответил Глеб. – Пожелай мне, чтобы утром я проснулся в своей собственной кровати.
– Едва ли такое случится, – мягкая женская ладонь погладила Глеба по волосам, – но желаю.
Богатый купец Бава Прибыток сидел на крытой коврами лавке со спинкой и, уперев черную бороду в пятерню, хмурил лоб.
Прибыток прикидывал в уме будущие доходы от торговли огневым зельем. Доходы с каждым годом падали. Так же, как доходы от пеньки, пушнины и меда.
Нужно было искать что-то новое. Впрочем, чего его искать – вон оно, под боком! Во-первых, бурая пыль. Она давала доходу больше, чем все остальные товары скопом. Жаль только, что добытчики приносили ее мало. И рассчитывать на то, что количество бурой пыли увеличится, не приходилось. Княжьи указы, касающиеся добычи пыли, становились все жестче и жестче. Вон уже и смертной казнью добытчикам грозит.
Эх-ма…
Бава вздохнул и почесал бороду.
Было и еще кое-что. Кое-что такое, от чего в будущем могла случиться неплохая прибыль и что не прибрал еще к рукам князь Аскольд.
Наряду с бурой пылью и битым зверьем охотники и добытчики время от времени приносили Баве чудны́е вещи, найденные ими в Гиблом месте. Вернее, вокруг Гиблого места, поскольку в сердцевину этого страшного места, в самую гущу Гиблой чащобы никто из них не совался.
Вещи эти были странные и на первый взгляд – бесполезные. Какой, к примеру, прок в гладкой палке, которая гнется, как веревка, а стоит ее ударить об пол – становится крепкой, как железо?
В деле ее не применишь. Так, забава одна.
Или, к примеру, мягкий, как мешочек с мукой, шар, который по ночам начинает мерцать и вертеться. Куда это мерцанье да вертенье приспособишь? Разве что горницу освещать – так и на то света мало.
Но наряду с глупыми чудны́ми вещами попадались в Гиблом месте и вполне полезные. Вот, например, тлеющее нескончаемым огнем полено. На нем можно и щи сварить, и мясо пожарить. И, главное, жар-то не кончается.
Были и еще кое-какие вещи, кои притащили ему из Гиблого места добытчики и на кои смотрел Прибыток с нескончаемым восторгом.
Но беда в том, что чудны́х вещей мало. Вот кабы снарядить отрядик в самое сердце Гиблого места. Должно быть, там эти вещи навалены кучами. Знай себе таскай.
Да только где же взять таких смельчаков? На упыря да волколака управы нет. Княжьими указами гиблое зверье не напугаешь.
Прибыток вздохнул и потянулся в карман за леденцом, но тут в горницу вошел узкоглазый слуга Тунгир.
– Бава, там к тебе княжий охоронец Крысун пожаловал. Пустить аль нет?
– Крысун? – Прибыток сдвинул брови. – Ну, пусти.
Тунгир приотворил дверь и крикнул:
– Эй, служивый! Заходи, что ли!
В горницу вошел Крысун. Быстро оглядел стены, дернул тощим носом, уставился на купца маленькими острыми глазками и сказал:
– Здравствуй, Бава!
– Здравствуй, коли не шутишь, – ответствовал Прибыток. – Проходи, садись.
Крысун прошел к лавке и опустил на нее свой тощий зад. Бава откинулся на спинку скамьи и посмотрел на охоронца внимательным взглядом.
– Ну? Зачем пожаловал?
Крысун облизнул губы тонким языком и сипло проговорил:
– Дельце к тебе есть.
– Какое еще дельце?
Крысун покосился на Тунгира и тихо сказал:
– С глазу на глаз бы поговорить.
Прибыток сделал знак Тунгиру, тот кивнул и поспешно вышел из горницы. Крысун подождал, пока за ним закроется дверь, чуть наклонился вперед и прошептал:
– Помню, Бава, говорил ты про чудные вещи. Те, которые добытчики из Гиблого места приносят.
Прибыток молчал, ожидая продолжения. Тогда Крысун снова облизнул губы и продолжил подрагивающим от волнения голосом:
– Помнится, ты мечтал отрядик в Гиблое место снарядить. За чудными вещами. Было ведь?
Прибыток усмехнулся в черную кудлатую бороду.
– Чтобы в Гиблое место пойти, людишки храбрые нужны, – небрежно проговорил он. – А в наше время таких людишек днем с огнем не сыщешь.
– Это верно, – согласился Крысун. Он несколько секунд помолчал, кусая губы, и вдруг выпалил: – А сколько заплатишь, если я туда пойду?
Дородное лицо Бавы вытянулось от изумления.
– Ты грибов, что ли, поганых наелся, охоронец?
Крысун ухмыльнулся и отрицательно покачал тощей головой:
– Нет, не ел. Тут дело другое. Князь в Гиблое место отрядик посылает. За лечебной травой для княжны.
Прибыток не поверил своим ушам.
– Отрядик?
Крысун кивнул:
– Угу. Из полонцев. Один – охотник, другой – чужеземец, третий – бродяжка, четвертый – добытчик пыли. Есть еще и пятый – татарский богатырь Алатык. И с ними еще пятеро ратников.
– Гм… – Прибыток пригладил бороду рукою. Пальцы его, украшенные перстнями, слегка подрагивали. – И где они сейчас?
– В селе Топлеве. Пришли к кузнецу-вещуну Вакару за мечами. У него и на постой остановились.
– Гм… – проронил Бава Прибыток. – Ну а ты-то тут при чем?
Крысун в третий раз облизнул губы и протараторил:
– Князь доброходцев искал, да никто не вызвался. Ежели заплатишь, вызовусь и с отрядом пойду. А ты за мной своих людишек направишь. Я буду меты оставлять – везде, где пройдем. Так пускай твои людишки по метам моим идут.
– Гм… – Прибыток снова пригладил бороду и стрельнул на охоронца глазами, спрятанными под мохнатые брови. – Легко тебе говорить, охоронец. А думаешь, найду я людей-то таких?
– Найдешь, – заверил купца Крысун. – Они не столько Гиблого места опасаются, сколько неизвестности. А пойдут по нашим следам – беды избежать смогут. Ну а коли мы на что-то страшное наткнемся, так твои людишки всегда могут вспять повернуть.
Купец выслушал слова охоронца внимательно. Затем улыбнулся хитрой купеческой улыбкой и сказал:
– Отчаянная ты голова, Крысун. Вот уж воистину, алчность паче трусости. Сколько ж ты хочешь за такую службу?
– За поход – полсотни серебряных кун, да полных, а не резаных, – с готовностью ответил Крысун. – А коли чудные вещи найду… – Крысун прищурил темные глаза и холодно взглянул на купца. – Ну, тогда за каждую вещь отдельно сговоримся.
Бава сложил руки на толстом животе и глубоко задумался.
Охоронец выждал немного, потом сказал:
– Тебе нечего терять, купец. Коли сгину, так ты не внакладе. А коли вернусь, путь в самую сердцевину Гиблого места укажу. Решай.
– Вельми прелестные слова говоришь, – изрек Бава после паузы. – Что ж… устоять перед такими словами не могу. Ладно. Будет тебе полсотни кун.
– Договор наш на бересте скрепим, – заявил Крысун и в четвертый раз облизнул тонкие губы. – Кровью. Как заведено у вас, купцов.
– Идет, – кивнул Прибыток. Он повернулся к двери и громко позвал: – Тунгирка!
Дверь распахнулась, и в горницу вошел раскосый слуга.
– Тащи сюда бересту для договоров, – приказал ему Бава. – Да поживее!
Тунгир кивнул и скрылся за дверью. Бава Прибыток перевел взгляд на гостя.
– Ну, Крысун, ежели дело справим, богачом тебя сделаю. Ты это… – Прибыток чуть подался вперед и проговорил, понизив голос: – Бурую пыль примечай. Потом мне на карте места те укажешь.
– Само собой, – кивнул Крысун. – И за это ты мне отдельно заплатишь.
Бава ухмыльнулся.
– Ловок ты, брат. Тебе бы не охоронцем, а купцом быть. А ты вещи-то чудны́е когда-нибудь видел?
Крысун мотнул тощей головой:
– Нет.
– Найдешь – осторожничай. В руках не мни, а сразу в котомку или мешок пихай. А то бывали истории… Не приведи Перун! – Купец богобоязненно обмахнул лицо ладонью. – Один добытчик ветку красную узорчатую нашел. Начал ее ломать, а она в воздух взлетела и огнем его оплевала. Сказывали, у добытчика опосля голова заживо сгнила.
– Как это? – изумился Крысун.
– А вот так. Обезмясила до самой кости. Голова гниет, а смерть не приходит. Уж чего только с собой ни делал. И в петлю лез, и отраву пил. А все одно жив. Говаривают, что боги от него отвернулись.