– Перебил?
Невзор кивнул:
– Да. Он нас за вас принял, а вы у него девку украли. Вот он и осерчал. Теперь у Бекетки зуб на чужеземца. Ежели доставим его в газарский стан, пушнины получим столько, сколько увезти сможем.
Крысун молчал, обдумывая услышанное. Невзор подождал малость, потом заговорил снова:
– Говорят, у парня есть посох, подаренный ему самим княжьим богом Перуном. Брешут али нет?
– Не брешут, – ответил Крысун. – Есть посох.
Невзор прищурил недобрые глаза.
– Укради посох, – сказал он. – Украдешь – будут наши. Мечами их порубим, стрелами поколем. А против грома и молний мы не выступим.
Крысун взглянул на костяной амулет, болтающийся на шее Беркута, и сказал:
– Чего тебе Перуна бояться, когда сам Велес с тобой?
– Перун нынче в силе, – угрюмо ответил Невзор. – А Велес, сын Родович, в подземелье дремлет. Неинтересны мы ему. Видал, сколько Перуну идолов наставили? Скоро в лесу дубов не останется – все на идолов пойдут.
– В Гиблом месте Перун-Громовержец не поможет, – возразил Крысун. – Здесь царство Мареново и Велесово, богов подземных. Мертвецы и волколаки Перуна не послушают. А Велесово слово для них закон. Опять же, Баве Прибытку Велес Родович благоприятствует. Я слышал, Бава его именем все уговоры скрепляет. А ты ведь на Баву работаешь.
– Рассуждаешь много, – с неудовольствием проговорил Беркут. – Ты мне, главное, посох принеси. А кого из богов на помощь призвать, это я сам решу.
Крысун сдвинул брови, отчего кожа на тощем лице его изрябилась морщинами.
– Посох украсть нелегко, – задумчиво проговорил он. – Глеб его повсюду с собой таскает.
– А ты девку к нему подошли, – посоветовал Невзор. – Пусть она его охмурит.
– Ты что? – удивился Крысун. – Она против колдуна не пойдет.
– А ты перехитри, – настаивал Беркут. – Бабы не разумом, но чувствами живут. Вот и сыграй на этом.
– Гм… Ладно, попробую.
– Если получится, сигнал нам дай. Но не прежде, чем они к озеру выйдут.
– Какой же я тебе сигнал дам?
– Поющую стрелу в небо пусти. Я ее издалека услышу.
– Хорошо. – Крысун сопнул тонким носом. – Я бурую пыль в пяти местах видел. Возле находок вешек наставил. Видал?
– Видал, – кивнул Невзор. – Теперь благодаря нам с тобой Бава Прибыток первым купцом в княжестве станет. Да и нам хозяйского пирога перепадет!
– Хочу еще тебя спросить… – нерешительно начал Крысун. – Ты это… вещи чудны́е на пути не встречал?
Лицо Беркута помрачнело.
– Встречал маленько, – нехотя ответил он.
– Подбирал?
Невзор покачал головой:
– Нет. Мхом забросал, а своим людишкам велел не трогать. Авдей, ватажник мой, одну такую тронул.
– И что с ним сталось?
– Что? Да ничего, на части рассыпался.
– Как рассыпался? – не поверил своим ушам Крысун.
– Да так и рассыпался. Голова по одну сторону, руки – по другую, а ноги – по третью.
Крысун сдвинул брови.
– Ты вот что, Беркут… – Крысун облизнул губы. – Мне эти вещи нужны.
– Нужны, так соберешь, – сухо проговорил Беркут. – Но шагать с ними подле себя я тебе не позволю.
– Боишься?
– Боюсь, – признал разбойник. – А ты будто нет. Зачем они вообще тебе нужны, эти пакости?
Крысун вздохнул.
– Я, Невзор, вечно жить хочу. И над людьми власть иметь.
Беркут усмехнулся:
– Вот оно что. А мне зачем об этом говоришь?
– Ты сам захотел узнать. – Крысун глянул на разбойника исподлобья и спросил, понизив голос: – Среди чудны́х вещей, которые ты мхом забрасывал, есть такая, какая похожа на гриб лиловый? Только этот гриб не из земли растет, а сам по себе существует.
– Про гриб не помню, – признался Невзор. – А что?
– Мне один странник в кружале сказывал, что ежели этот гриб съесть – бессмертье обретешь. И не токмо бессмертье, а и силу под стать Перуновой.
– Гм… – Беркут поскреб ногтями бороду. – Люди сказывают, что чудны́е вещи – не для человеков. Сказывают, что их бог случайно из своего волшебного кузовка выронил, когда с неба на землю падал.
– Может, и так, – согласился Крысун. – Да мне какое дело? Ты только подумай, каково это – жить вечно и править миром! Ежели ты бессмертен, то и боги тебе побоку!
– Ты поосторожнее со словами-то, – опасливо проговорил Беркут. – Богов не трогай.
Крысун нервно хихикнул.
– Когда стану богом, я и тебя, Невзор, милостью своей не обойду.
Беркут посмотрел на охоронца долгим пристальным взглядом.
– Что-то ты совсем, брат, заговорился.
– Да, Невзор, – поспешно кивнул Крысун. – Прости. Понесло меня. Я когда о жизни вечной говорю, меня всегда заносит. Ладно, пойду я. Скоро Громол из разведки вернется, меня хватится. Меты-то все мои видишь?
– Раз я здесь, значит, все.
– Ну и ладно. Бывай.
Крысун повернулся и заспешил обратно. Атаман разбойников проводил его взглядом и тихо пробормотал себе под нос:
– Милостью он меня своей не обойдет. Зря ты мне про гриб лиловый рассказал, Крысун. Я теперь, коли у тебя в зубах этот гриб увижу, клещами его из твоей пасти вырву.
Не доходя до лагеря, Крысун наткнулся на Громола.
– Ты чего здесь? – резко спросил охотник.
Глазки Крысуна забегали.
– Да вот… – выговорил он подрагивающим голосом. – По нужде отлучался. А что?
– Не бродил бы ты один по лесу. Опасно.
– Да я…
Громол тронул ветку дуба и перевел взгляд на Крысуна.
– Веточку-то ты сломал?
– Не помню. Может, я. А что?
Громол прищурился.
– Для кого ветки ломаешь, охоронец? Кто по нашему следу идет? Отвечай.
– Не понимаю, про что ты!
Крысун хотел пройти мимо Громола, но тот схватил его за шиворот и притянул к себе:
– Брешешь!
– Не брешу! – Крысун дернулся, но охотник держал крепко. – Громол, я правду говорю! Пусть, если я показываю ложно, Даждьбог, бог Солнца, выжжет мне глаза! Пусть Перун разрубит мою голову огненным мечом!
Несколько секунд они глядели друг другу в глаза.
– Ладно, – сжалился охотник и выпустил Крысуна. – Но ежели сбрехал, не прощу.
Крысун потрогал костлявыми пальцами кадыкастую шею.
– Зря ты так со мной, охотник. Я ведь сам с вами в Гиблое место вызвался.
– Это-то меня и тревожит. – Громол поправил на поясе меч. – Кто знает, какие мысли в твоей башке крутятся.
– Обычные мысли. Хочу, чтобы княжна поскорее выздоровела.
– Хорошо, коли так.
Громол повернулся к лагерю.
– А ты, охотник? – сипло спросил Крысун, прищуривая маленькие глазки. – Ты-то почему до сих пор с нами? Лес – твой дом. Ты много раз уйти мог. Но не ушел. Что у тебя в голове? Что ты задумал, охотник?
– Отвяжись, – небрежно проговорил Громол, не оглянувшись.
Крысун засмеялся:
– То-то и оно. В чужом глазу соринку высматриваешь, а у самого из глаза щепа торчит.
– Скажешь еще слово, я тебе глиной рот замажу. Айда к нашим.
Крысун дождался, пока охотник отошел, и тихо, почти беззвучно пробормотал:
– Еще поглядим, кто кому замажет.
У Громола, однако, слух был чутким, будто у лесного зверя. Он остановился и глянул на охоронца через плечо.
– Чего сказал?
– Ничего, – отозвался Крысун. – Я говорю: под ноги лучше смотри. Не ровен час споткнешься.
Громол усмехнулся и зашагал дальше.
Васька Ольха лежал на ложе из веток и мха. Его терзали боль и горечь от сознания собственного бессилия.
– Ну, как он? – тихо спросил Громол, подходя к лежанке.
Айсарана обернулась и сказала:
– Худо. Жар у него. Хорошо хоть кровь перестала течь.
Глеб положил Ваське ладонь на лоб, потом погладил его по волосам и сказал:
– Держись, брат.
Крысун остановился у лежанки и с любопытством посмотрел на тихонько постанывающего Ваську.
– Что нам с ним делать, Громол? – сухо осведомился он.
– Соорудим носилки и понесем его на носилках.
– На носилках? Не скоро так дойдем.
– Ничего.
Васька облизнул сухие губы и выпалил:
– Я могу идти.
– Можешь, – согласился Громол. – Но пока тебе этого не нужно. Пусть рана затянется.
– А она затянется? – спросил с надеждой Васька.
– Затянется. Кость цела, а мясо зарастет. Нужно только потерпеть и не тревожить рану понапрасну.
Васька порывисто вздрогнул всем телом и, преодолевая боль, приподнялся на локте. Сквозь загар на щеках проступили красные пятна.
– Я не хочу, чтобы вы меня несли, Громол! Со мной вы пропадете!
– Заткнись, Васька, – осадил его Глеб. – Заткнись и слушай, что тебе говорят старшие. А старшие говорят, что понесут тебя на носилках. Слава богу, ты парень стройный. Так что – не надсадимся.
Глеб выпрямился и взглянул на охотника:
– Давай делать носилки, Громол.
Носилки Громол смастерил очень удобные. С помощью веревок он сделал так, чтобы вес распределялся по телу равномерно, поэтому Глеб практически не чувствовал усталости.
Васька спал в носилках, прижав руку к груди. Иногда он морщился от боли и негромко постанывал во сне.
Вскоре Громол велел Крысуну подменить Глеба, но сам ручки носилок из рук не выпустил. Глеб не возражал. Он не чувствовал себя измотанным, но Крысуну не доверял и предпочитал, чтобы хотя бы у одного из них двоих руки были свободны.
Айсарана тоже просилась помогать, но Громол пропустил ее просьбы мимо ушей.
Так они прошли еще три или четыре версты. Наконец охотник остановился и взглянул на долину, раскинувшуюся перед ними. Долина была изогнута подковой. В окаймлении зеленых зарослей хвоща, осоки и камыша поблескивали круглые лужицы воды. Некоторые из лужиц были почти черными. То и дело из какой-нибудь лужицы кверху с бульканьем и чавканьем вырывался фонтанчик жижи.
– Вот они какие! – выдохнул охотник.
– Это что? – спросил Глеб.
– Мертвые источники, – ответил Громол. – Я много о них слышал, но вижу впервые.
Глеб хотел спросить, почему эти источники называются мертвыми, но тут в нос ему ударила вонь разложения, и он сам все понял.