– Ну, как ты? – закончив первичный осмотр, она поставила Димку перед собой по стойке «смирно», – очень страшно было? Не замерз? Есть хочешь?
– Замерз чуть-чуть, – мальчишка опять шмыгнул носом, – и пить хочу.
Кира обернулась ко мне, но встретила только ничего не выражающий пустой взгляд, как будто я не понимал, чего она от меня ждет. Ведь если мы будем кормить и поить всех направо налево, то нам самим очень скоро ничегошеньки не останется.
– А где вы тут воду берете? – переадресовал я Жанне ее вопрос.
– Сначала мы черпали ее из фонтана, но сегодня она закончилась.
– Черт! Фонтан! А я и забыл! – действительно, в самом центре торгового зала всегда журчал небольшой фонтанчик, ставший уже настолько привычным элементом интерьера, что я его попросту не замечал, и вспомнил о его существовании только сейчас, когда Жанна мне напомнила. Теперь становилось понятно, почему она не выглядела измученной жаждой, – а где теперь набираете?
– Тут еще есть спортзал с бассейном…
– Вот же! – я в сердцах хлопнул себя по лбу, – ну не идиот ли я!?
В мое воображение незамедлительно хлынули декалитры и кубометры чистейшей прохладной воды, которую я пил большими жадными глотками, которой я умывался, в которой плавал и вообще ни в чем себе не отказывал.
– Там, правда, есть некоторые… затруднения, – тон, которым Жанна произнесла эти слова, заставил меня поставить свою разбушевавшуюся фантазию на паузу и вернуться в реальность.
– Что еще стряслось?
Пока мы шагали к спорткомплексу, Жанна кратко пересказала нам последние события, что происходили на этом этаже. По накалу драматизма они, конечно же, заметно уступали тому, что довелось пережить нам с Кирой, но все равно изрядно выбивались из привычных рамок.
В момент отключения бассейн был полон людей, и внезапное наступление полной темноты вызвало всеобщую сумятицу, едва не перешедшую в панику. Дежурным смотрителям стоило немалых усилий удержать ситуацию под контролем. В непроглядном мраке, где единственными источниками неверного мечущегося света остались экранчики нескольких коммуникаторов, народ начал кричать, лихорадочно искать берега и выбираться на сушу, толкаясь и скользя на мокром кафеле. И в толчее одна девушка крайне неудачно споткнулась о поручни и свалилась в воду, попутно ударившись головой о край.
В царившей неразберихе этот несчастный случай едва не остался незамеченным, грозя обернуться трагедией, но, к счастью, кто-то обратил внимание на неподвижное тело, плавающее на поверхности. И тогда один из смотрителей, не раздумывая, бросился в воду и вытащил потерявшую сознание девчонку. Он вытряхнул ей воду из легких и делал искусственное дыхание, пока она не пришла в себя.
Публика уже была готова взорваться аплодисментами, как вдруг откуда-то выскочила мать потерпевшей и, не разобравшись, чуть ли не с кулаками набросилась на спасителя своей дочери. Она только в раздевалке обнаружила, что девочки рядом нет и едва с ума не сошла, повсюду ее разыскивая. Смотритель и так был на взводе, а нападение взвинченной дамочки его совсем доконало.
– Ему попросту сорвало крышу! – энергично заколыхавшаяся шевелюра нашей спутницы и сама, казалось, собиралась сбежать от хозяйки, – начал на всех орать, грубо выталкивать вон из бассейна, вплоть до открытого рукоприкладства. А потом, когда всех выгнал, включая своих коллег, запер все двери, забаррикадировался в холле и вот уже третий день держит оборону, никого не подпуская даже на пушечный выстрел.
– Но как он объясняет свое поведение? – Кира держала Димку за другую руку, и они с Жанной переговаривались через его голову.
– Разве псих должен оправдываться за свои действия? Кричит, что бассейн закрыт по техническим причинам и все тут.
– А та женщина пыталась хоть как-нибудь с ним объясниться, извиниться за досадное недопонимание?
– Он никого не слушает и слышать не хочет. Там голодные дети плачут, старики уже еле ноги передвигают, а ему плевать! Мстит он так всем нам, что ли? Не знаю.
– Так скрутите его, раз по-хорошему не понимает! – встрял я в их дискуссию.
– Если бы Вы его видели, то таких предложений не выдвигали, – Жанна обернулась ко мне и на ее четко очерченных бордовой помадой губах промелькнула печальная усмешка, – всех, кто пытался пробраться мимо него, он хватал и избивал до беспамятства, – она передернулась, – мне даже кажется, что он получает садистское удовольствие от этого процесса.
– Понятно. Ну ничего, мы попробуем что-нибудь придумать, верно, Митяй?
– Ага! – поддакнул малыш, для которого все происходящее вокруг представлялось увлекательной игрой в приключения.
Тем временем мы подошли к дальнему концу торгового комплекса, где, собственно, и находился спорткомплекс с бассейном. Тут, на небольшом освещенном пятачке перед высоким панорамным окном собралось немало народу, пребывавшего в напряженном ожидании, и, определенно, томящегося здесь уже довольно долго. Слышался детский плач и жалобные женские причитания, но никто не предпринимал никаких активных действий. Расходиться люди, впрочем, также не торопились, расположившись кто на расставленных там и сям диванчиках, а кто и просто сидел на полу у стены, подстелив под себя что-то из одежды.
Картина больше всего напоминала потрепанный жизнью цыганский табор на привале. Голод и жажда уравняли всех. Успешные бизнесмены, артисты, чиновники, что еще несколько дней назад ощущали себя солью земли и играючи выбрасывали на ветер сотни тысяч и миллионы, теперь были готовы отдать чуть ли не все свое состояние за стакан простой воды.
Как звери в саванне, собирающиеся к единственному оставшемуся в разгар засухи грязному озерцу, они пришли сюда, где еще имелась возможность раздобыть воду. Без нее возвращаться в темные, холодные и пустые квартиры не имело никакого смысла.
При нашем появлении несколько пар глаз обратили на нас свои взгляды, но ненадолго. Все внимание людей было сосредоточено на стеклянных раздвижных дверях, за которыми виднелся холл спортивного центра со стойкой администратора. По ту сторону дверей громоздилась баррикада из двух столов и нескольких кресел.
Жанна с Димкой направилась к какой-то своей знакомой, и Кира пошла вместе с ней, а я приблизился к дверям, желая получше рассмотреть, что творится в глубине холла. В сером полумраке виднелась пустая стойка администратора, казалось, что в помещении никого нет. Двери открывались и закрывались при помощи электропривода, так что, с одной стороны, их конструкция не предусматривала возможности дополнительно запереть их на замок, а с другой, сейчас их пришлось бы двигать вручную.
Я ухватился пальцами за края створок и без особого труда расширил щель между ними на несколько сантиметров.
В следующую же секунду из-за стойки буквально выпрыгнул здоровенный мужик, который, видимо, только и ждал, когда к нему пожалует очередной простофиля. Он взревел, точно раненый медведь, размахивая кулаками размером с хороший кокос и осыпая меня ругательствами, чей поток был начисто лишен какой-либо связности и логики. На меня словно набросился ком сконцентрированной ярости и злобы. В одном Жанна оказалась абсолютно права – мысль о том, чтобы схватиться с ним в рукопашной, граничила с самоубийством.
За моей спиной в зале снова заплакали напуганные дети, а одна из осунувшихся женщин повисла у меня на рукаве, умоляюще лопоча:
– Не надо, не трогайте его! Вы же видите, что он ненормальный! Он тут всех нас убьет, не надо!
Я аккуратно сдвинул створки обратно и отошел назад от греха подальше. Кто знает, что у него на уме, вдруг, и в самом деле выскочит и устроит всем кровавую баню? В этот момент я пожалел, что оставил топорик в зоомагазине, но, если честно, чем бы он мне помог? Я нисколько не сомневался, что не решился бы пустить его в ход, а вот если бы тот верзила у меня его отобрал…
– Ладно, я все понял, успокойтесь, – я отцепил разволновавшуюся дамочку от своей куртки.
– Мимо него никак не пройти, даже не надейтесь, – подал голос невысокий полноватый мужчина, сидевший в кресле под еще одной искусственной пальмой.
Судя по его лицу с разбитой опухшей губой и заплывшим глазом, обрамленным разводами всех цветов побежалости, по крайней мере одну попытку штурма он уже предпринимал.
– И что, никаких вариантов не просматривается?
– Он запер все двери и никого даже близко не подпускает. На все наши уговоры кричит, что там опасно, и что бассейн закрыт, пока не разрешатся проблемы с энергоснабжением.
– Но мы же не купаться там собираемся!
– А ему без разницы, его напрочь переклинило. Он ничего не слышит и слышать не желает, – мужчина безнадежно вздохнул и ощупал свой подбитый глаз, – я попробовал ночью тихонько прокрасться, но… сами видите.
– Чего же вы все тогда тут ждете? – я оглянулся на изможденных людей, – что он помрет от голода?
– Так у него там буфет, куда он регулярно наведывается. Мы всяко раньше окочуримся.
– Если тут сидеть бесполезно, то не лучше ли в таком случае попробовать спуститься? На 200-м «жемчужном» есть большой супермаркет – там обязательно найдется, чем поживиться.
– Но он же не работает! – воскликнула женщина, которая, кажется, любое событие воспринимала как катастрофу и по любому поводу была готова причитать и заламывать руки.
– Мы оказались в критической ситуации, угрожающей нашей жизни, – толстячок выговаривал слова осторожно, придирчиво осматривая каждое из них со всех сторон, – так что, как мне кажется, вполне имеем право на некоторые экстраординарные меры.
– Так за чем дело стало?
– У меня сын уже сбегал туда, разузнать, что к чему, но, говорит, там ситуация еще хуже.
– Хуже!? – сдавленно пискнула паникерша, – куда же еще хуже!?
– У нас-то всего один такой буйный, – мужчина кивнул на закрытые двери, – а там таких целая толпа. Вот если бы его как-нибудь оттуда выманить…
– А другие входы в бассейн есть? Кроме парадного.
– Не знаю, – мужчина пожал плечами, – в любом случае, они предназначены только для обслуживающего персонала.