Даже если он был злом, я его хотела. Может, дело в том, как он временами смотрел на меня, вот как сейчас. Будто он искал у меня ответы, интенсивно пытался прочесть меня.
Совсем как танцовщицы, которых я видела в мюзик-холле, я скользнула на его колени и оседлала его. Теперь наши лица оказались так близко, и от него исходил жар. Мои бёдра обхватили его талию, платье задралось.
Всё его тело напряглось, челюсти сжались.
— Это плохая идея, — хрипло сказал Самаэль. — Ты не знаешь, на что я способен. Когда дело касается тебя, я и сам этого не знаю.
Что-то побудило меня прикоснуться к его щеке. Когда моя ладонь прижалась к его коже, в руку хлынуло тепло.
— Почему это плохая идея?
Он закрыл глаза.
— Я Воплощение Смерти. И когда появляется моё истинное лицо, обычно случается нечто ужасное.
На войне приходится рисковать. Так что я провела ладонью по его груди. Он зашипел, резко втянув воздух. Я ощутила, как напрягся его пресс.
Самаэль держал глаза закрытыми.
— Я предупреждал тебя быть осторожной, — его низкий, чувственный голос как будто накалял воздух вокруг меня. Но он не совсем останавливал меня. Просто предупреждал.
— Я рискну.
Проведя пальцами по его жёстким кубикам пресса, я упивалась тем, как они напряглись под моими руками.
Я скользнула лёгким поцелуем по его шее, ключицам, и его тело между моих бёдер окаменело, жилистые мышцы напряглись.
— Если ты не слезешь с моих колен, — проурчал Самаэль, — я не знаю, что я могу сделать.
Но низкий чувственный тембр его голоса указывал на то, что он хотел, чтобы я осталась. И я чувствовала, насколько твёрдым он был. Мои груди задели его грудь. Я прижалась губами к его горлу, лаская языком, посасывая…
Самаэль издал низкий животный стон, который скользнул в меня и скрутил моё нутро. Он вот-вот сорвётся, в любой момент. Слетит с катушек. А потом я сделаю его уязвимым.
Я потянулась к подолу своего платья и начала медленно поднимать его до талии, чтобы обнажить красное кружево трусиков. Но соблазн был дразнением, так что я опустила подол обратно и прикрыла трусики.
— Может, ты прав. Это плохая идея.
Самаэль посмотрел на меня так, будто я только что отвесила ему пощёчину. Непонимающий… снова растерявшийся. Ищущий ответов.
— Но если ты правда хочешь меня… — я позволила лямке платья спасть ниже, обнажая больше моей груди. Затем я приподняла платье, показывая просвечивающее красное кружево.
Тогда-то что-то в нём как будто сломалось. Его глаза полыхнули пламенем, и я почувствовала, как нечто иное берёт верх — его тёмная, звериная сторона. Проблеск золота скользнул по его высоким скулам. Самаэль потянулся к моим бёдрам, крепко стиснув. Он пригвоздил меня к своим коленям именно там, где ему хотелось.
С низким рыком он отбросил мои волосы назад, и его зубы оказались на моём горле. Он не прокусывал кожу, лишь легонько сжимал передними зубами. Я глубоко дышала, задевая его грудью.
Моё сердцебиение зашкаливало, страх смешивался с предвкушением.
Он скользнул зубами ниже, затем стал покрывать поцелуями мои ключицы, как я делала с ним. Он оставлял след опаляющего жара, испепеляя меня, и Боже, это было приятно, греховно приятно. Моё сердце забилось чаще.
Вот она я, очарованная моим худшим врагом. И это безумно возбуждало меня.
Волны нужды прокатывались по моему телу, и я осознала, что медленно покачиваю бёдрами, желая толчков. Его губы скользили по моей коже, язык неторопливо ласкал. Его рот ощущался изумительно. По мне пронеслась волна удовольствия. Я таяла рядом с ним, полностью находясь в его власти.
Теперь его поцелуи опустились ниже, на изгиб моих грудей. Затем Самаэль с тихим рыком потянулся к переду моего платья и разорвал его. Опустив взгляд, я увидела свои соски, затвердевшие под красным кружевом. Его взгляд скользнул к ним, и выражение его лица казалось голодным. Теперь пути назад явно не было.
Его глаза были чистым огнём, и на скулах сверкали золотые татуировки.
Страх полоснул по моему сердцу словно тень, и я закрыла глаза. На мгновение я почувствовала, что стремительно падаю.
Затем Самаэль пробормотал одно слово на незнакомом языке, и когда я вновь открыла глаза, освещение погасло.
Он скользнул ладонями под мою попку и встал, подняв меня. Мои руки обвили его шею, ноги обхватили его талию. Я чувствовала, как движутся мышцы между моими бёдрами, пока он нёс меня. А когда он медленно и чувственно поцеловал меня в губы, страх ушёл из моего разума. Он сменился глубинным пульсирующим жаром, который хлынул от живота к бёдрам.
В моём сознании вспыхнул образ волнительного света, пронзившего ночное небо над городом из золотистого камня.
Самаэль положил меня на постель, и я почувствовала, как он встаёт на колени между моих бёдер. Он стянул кружево моего лифчика, и я ахнула, когда его рот сомкнулся вокруг моего соска, а язык принялся кружить. Я запустила руки в его волосы. По мне проносились волны чувственного удовольствия, и я слышала, как шепчу его имя. Никогда прежде я не думала, что такое удовольствие возможно… и уж тем более с моим худшим врагом.
Моя спина выгнулась ему навстречу, и я смутно осознавала, что стону его имя. Мне было нужно, чтобы он скользнул в меня, наполнил меня.
Мой разум переполнился потоком эротических образов, но лишь одно было ясно: никогда прежде в истории человечества не было сражения столь приятного.
Глава 38Самаэль
Такое чувство, будто тысяча лет подавляемого желания сейчас вышла на передний план, выжигая каждый дюйм моего тела.
Мной овладело какое-то странное неистовство. Я никогда прежде не понимал плотские удовольствия и то, как они могут привести ангела к падению.
Но во имя ада, целовать её груди было интенсивным удовольствием, и я начинал понимать. И то, как она произносила моё имя…
Контроль. Контроль. Сохранять контроль.
Будучи существом божьего гнева, я наказывал тех, кто мне противился. Но когда я думал о том, чтобы наказать её, всё было совершенно иначе. Мне хотелось задрать её платье, нагнуть её. Я хотел мучить её лёгкими эротическими касаниями поверх лоскутка красного кружева меж её ног до такой степени, чтобы она не могла вспомнить своё имя и умоляла об утолении желания.
Она была моим врагом, а я хотел, чтобы она беспомощно стонала подо мной. Скользкая от желания, дрожащая. В моём распоряжении.
Мой разум горел тысячью образов, полных похоти, извивающихся в моих мыслях — все те способы, которыми я мог бы использовать её идеальное миниатюрное тело. Идеи, которые были выкованы в пламени Ада; грех бурлил в моей голове.
«Возьми себя в руки, Самаэль. Возьми себя в руки, пока ты не утратил контроль окончательно».
Я не мог доверять этой женщине, и я знал, что она предаст меня. И всё же мой разум горел самыми животными и примитивными мыслями — я хотел доминировать над ней, владеть ею целиком и полностью, сделать её своей.
Я хотел, чтобы она всегда была такой, какой я нашёл её сегодня — возбуждённая в моей комнате, раскрасневшаяся и думающая обо мне.
— Я предупреждал тебя, — прошептал я, не отрываясь от её груди. — Мой контроль ускользает.
Она провела руками по моей спине.
— Ты нравишься мне таким.
«Предательница».
О чём, во имя семи небес, я думал? Что я творил? Я же Ангел Смерти.
И всё же когда я нашёл её здесь, в этом тонком как салфетка платье, с сосками, напрягшимися под материалом… я утратил рассудок. Её рука была между бёдер. И она утверждала, что думала обо мне.
Я хотел её полностью обнажённой. Но потом она стала дразнить меня, мучить.
Что-то побудило меня провести пальцами по кружеву между её бёдер и сделать прикосновение мучительно лёгким. Откуда-то я знал, что это станет для неё ответной пыткой. И похоже, это погружало её в отчаянное сексуальное неистовство — лёгкость моего прикосновения. Она потянулась вниз, пытаясь заставить мою руку прикоснуться сильнее, ища больше трения, больше давления.
— Нет, — сказал я, потянувшись к её рукам, и завёл их за её голову.
Я снова потрогал её между ног, гладя легонько, как пёрышком, и она издала отчаянный звук, пытаясь двигать бёдрами навстречу.
Возможно, вот её наказание. Я сведу её с ума от похоти.
Низкий стон вырвался из её горла. Я хотел держать её здесь как свою секс-пленницу…
Нет. Я попытался обуздать свои мысли. Я был опасно близок к тому, чтобы совершенно утратить контроль. Мне нужно поиметь её.
Я вырисовывал лёгкие круги по горячему кружеву между её ног, и её бёдра непроизвольно приподнимались подо мной. «Я заполучил тебя именно так, как мне хочется».
Я отпустил её руки и склонил голову к её груди. Мой рот захватил сосок, затем язык скользнул по вершинке. Я слышал, как её сердце забилось чаще, бёдра двигались словно с голодом, ища насыщения.
Она снова простонала моё имя, и жар крепко скрутил моё тело. Я больше всего на свете хотел трахнуть её. Но сначала она должна страдать, как страдал я несколько мгновений назад. Лёгкие медленные круговые движения заставляли её стонать…
С ней моя тёмная сторона проявлялась в совершенно новом отношении. Прилив возбуждения от этой смертной женщины был одновременно волнительным и ужасающим, и я не мог сопротивляться.
И всё же сложно было мыслить ясно, потому что лишь тонкий слой шёлка отделял меня от её обнажённого тела, и я хотел попробовать на вкус её всю. Я хотел, чтобы её разум опустел.
Она была немилостью, чрезвычайно запретным восторгом.
Она могла сделать меня слабым…
Я осознал, что стягиваю тот последний кусочек красного кружева, полностью обнажая её. Я развёл её бёдра, посмотрев на неё. Я хотел всегда видеть её такой — обнажённой для меня и возбуждённой.
Опустившись ниже, я покрыл поцелуями её живот. Я должен положить этому конец. Покончить с этим сейчас же. Заставить её снова одеться, запереть в тюрьме. Но она была подобна пламени, разгоравшемуся вокруг меня, и я буду гореть для неё, пока не останется ничего, кроме пепла.