Падшие люди — страница 32 из 61

Сегодня утром в районе Уайтчепел обнаружена еще одна жертва жестокого убийства. Это уже четвертая женщина, которую зарезали и изуродовали, причем обстоятельства преступления поразительно схожи с предыдущими случаями. На нее напали так же, как на Полли Николс. Судя по всему, она тоже принадлежала к обездоленным слоям общества.

Сегодня в шесть часов утра ее обнаружили во дворе дома № 29 по Ханбери-стрит. Это вполне респектабельная улица, но неподалеку находится рабочий клуб Спитлфилдса. В доме № 29 комнаты сдаются внаем трудовому люду.


ВЫПОТРОШЕННАЯ

Д-р Филлипс, судмедэксперт местного отделения полиции, обнаружил, что у женщины перерезано горло почти до позвоночника и удалены все внутренности. Кишки валялись рядом с трупом. Жертву отвезли в морг.

Официальное опознание еще не проводилось, но, по некоторым сведениям, убитую звали Решето; ее настоящее имя, возможно, Энни Чапмэн. В последний раз ее видели в пабе «Десять колоколов», где она выпивала с каким-то мужчиной. Это заведение находится в пяти минутах ходьбы от того места, где был обнаружен труп.

Последние 8–9 месяцев эта женщина частенько снимала койку в ночлежке по адресу Дорсет-стрит, 35 в районе Спитлфилдс, но вчера у нее не оказалось денег на ночлег. В последнее время она трудилась в Уайтчепелском работном доме, там же и проживала.


ЖИТЕЛИ УАЙТЧЕПЕЛА ВСТРЕВОЖЕНЫ

Жители Уайтчепела чрезвычайно встревожены.

Еще одно убийство, произошедшее вскоре после предыдущих. Район парализован страхом. Сегодня утром все лавки в районе места преступления прекратили работу, люди высыпали на улицы. Многие собирались группами, обсуждая череду зверских убийств; бытует твердое мнение, что все эти преступления совершил один и тот же человек. Полиции пока не удалось никого привлечь к ответственности. Органы охраны правопорядка ищут преступника по прозвищу Кожаный Фартук.

Очевидно, что речь идет о сумасшедшем со склонностью к совершению убийств. Считается, что безумцы нередко действуют с большей изобретательностью и хитростью, чем здравомыслящие люди. Пока этот убийца на свободе, все жители Уайтчепела находятся в зоне риска.


Все газеты твердили одно и то же: «Англичанин на такое не способен». Сообщалось, что оравы юных хулиганов беспокоили местных евреев, пытаясь втянуть их в драки. Еврейские семьи осыпали ругательствами возле их магазинов и домов. Толпы шпаны шли за евреями, возвращавшимися домой из синагог.

Во дворе, где произошло убийство, полицейские обнаружили пятна крови и влажный обрывок кожаного фартука. Вокруг были разбросаны скудные пожитки Энни Чапмэн: у ее нижней юбки был срезан карман; рядом с трупом лежали лоскут кисеи, расческа и бумажный пакет; на земле валялись содранные с пальца медное обручальное кольцо и второе кольцо, фиксирующее. Возле головы женщины убийца аккуратно положил конвертик с двумя таблетками, словно это была визитная карточка Кожаного Фартука. Если бы бездарная полиция сумела найти преступника, визжали газеты, убийства прекратились бы.

Наверно, я одна во всем Лондоне думала иначе. Читая о том, в каком состоянии обнаружили Смуглую Энни, я представляла кровожадное лицо Томаса, нависавшее надо мной, когда я лежала на полу экипажа, и его призрак-двойник из моих кошмаров. Куда он направился, когда бросил меня и укатил в том кебе? Куда он мог поехать? Слишком много совпадений: царапины на его шее после убийства Марты, кровь на одежде после убийства Полли, и вот теперь новое убийство. Не исключено, что Энни убил он. Думал ли он обо мне, перерезая ей горло? Чтобы успокоить нервы, я приняла свои капли.

Стали появляться и свидетели. По словам одной женщины, в пабе «Голова королевы» в Спитлфилдсе к ней приставал мужчина, по описанию похожий на Кожаного Фартука. «Ты такая же, как те женщины, которых убили», – сказал он, плотоядно глядя на нее. Поскольку все погибшие были проститутками, за такое сравнение следовало бы отвесить ему пощечину, но она лишь спросила, что он имеет в виду. А он ответил: «Что, недоброе почуяла? Лисы охотятся на гусей, только не всегда их находят». Странный какой-то разговор получился, но газетчики пришли в восторг, и эта женщина познала свою минуту славы.

Мысли о Смуглой Энни не оставляли меня. Я часами – даже целыми днями – думала о ней, представляла, как она провела последний вечер своей жизни, делала записи в своем альбоме для газетных вырезок. Некоторые факты биографии Энни задевали меня за живое, казались очень знакомыми; сопоставляя и анализируя их, я испытывала чувство вины. Во-первых, фамилия Чапмэн. Это же фамилия моей матери. То, что случилось с Энни, могло бы произойти и с моей матерью, если б та дожила до 42 лет. Как и Энни, моя мама была кроткая, тихая женщина, никогда не сквернословила. Вот и все, что я о ней помнила.

Особенно меня коробило, что газеты, характеризуя Смуглую Энни, называли ее больной, апатичной бродяжкой. Но ведь она не всегда была такой. По некоторым сведениям, она иногда торговала цветами, занималась вязаньем, была известна пристрастием к рому. Жила она с решетником, отсюда и прозвище: Смуглая Энни Решето. Она была женщиной дородной, с широким носом, у нее не хватало нескольких зубов. В общем, ничего привлекательного, даже по понятиям обездоленных трудяг.

Позднее стали появляться прочие ужасные подробности, их публиковали постепенно, понемногу, чтобы держать народ в состоянии постоянного страха. У женщины была вырезана матка, верхняя часть влагалища и две трети (задняя часть) мочевого пузыря. Все это было сделано очень быстро, а значит, убийца имел представление о процедурах медико-патологических или анатомических осмотров. Согласно заключению коронера, убийца сдавил женщине гортань, так что она не могла кричать, повалил на землю и перерезал ей горло. Умерла она от потери крови.

При проведении коронерского расследования обрывок кожаного фартука признали не имеющим отношения к преступлению, – к великому разочарованию многих, ведь он так удачно вписывался в популярную версию преступления. Было установлено, что этот лоскут принадлежал сыну одного из квартиросъемщиков.

Истерия, разразившаяся в связи с серией убийств в Уайтчепеле, после убийства Смуглой Энни выросла до безумных масштабов. Об этих преступлениях писали в Нью-Йорке, Монреале и по всей Европе. В печати публиковались самые невообразимые рассказы свидетелей, гипотетические теории и письма поборников морали, а также жесткая критика действий полиции. Даже коронер внес свою лепту, жалуясь, что ему не дали карту, на которой он мог бы показать, где или как был обнаружен труп последней жертвы. Все сходились во мнении, что полицейские – тупые заторможенные клоуны.

В морге Энни раздели и обмыли обитатели работного дома, ее одежду бросили в углу, тем самым уничтожив все возможные улики. Судмедэксперт заявил, что не может работать в столь ужасных условиях: это просто возмутительно, что в Уайтчепеле нет своего морга. Полиция трудилась день и ночь, сотрудников не хватало. Полицейским приходилось полагаться на слухи, а в Ист-Энде болтали кто во что горазд. Группа местных торговцев, утратив веру в полицию, создала собственную организацию. Уайтчепелский комитет бдительности объявил, что готов выплатить солидное вознаграждение за любую информацию, которая поможет арестовать убийцу. Один депутат парламента назначил вознаграждение в размере 500 фунтов стерлингов. В результате количество обращений в полицию значительно возросло: увеличилось число свидетелей, писем, признаний, розыгрышей, авторов умных версий.

Моралисты и обозреватели ставили непростые вопросы. Разве общество не несет ответственность за бедность и порочность, от которой страдают жители Ист-Энда? Если в результате беззакония, нравственной развращенности и опасных условий жизни появляются такие убийцы, как Кожаный Фартук, кто должен решать все эти проблемы?

В понедельник 10 сентября Кожаный Фартук был обнаружен, он прятался в одном из домов на Малберри-стрит. Его настоящее имя – Джон Пайзер. В доме, где он скрывался, полицейские при обыске нашли несколько длинных лезвий, но Пайзер объяснил, что это его инструменты, ведь его ремесло – отделка обуви. Он заявил, что ни в чем не виноват, но его все равно арестовали, вместе с укрывавшими его людьми, и препроводили в полицейский участок на Леман-стрит.

Я с удивлением осознала, что чувствую себя обманутой, даже разочарованной. Что же получается? Ведь если убийца – Пайзер, значит, мне придется всю жизнь мучиться с человеком, за которого я вышла замуж. А я-то уже тешила себя надеждой, что в один прекрасный день к нам в дом явятся полицейские, арестуют его и все мои проблемы будут решены. С другой стороны, слава богу, что мои подозрения насчет Томаса – просто плод необузданного воображения. Чтобы он был способен на столь жуткие злодеяния! Какой вздор! Должно быть, это из-за моих капель. Надо поменьше их принимать, а то от них скачут мысли и нелепые фантазии появляются. Придется признать унизительную правду: гнев и ненависть Томаса направлены только на меня. Но если он не убивал женщин, когда его не было дома, чем же он тогда занимался?

Но все равно, желая быть уверенной, что убийца – именно Джон Пайзер, я продолжала внимательно просматривать все известные женщинам газеты, изучала все самые нелепые слухи и необоснованные мнения, которые они публиковали, и во всех статьях находила огромные пробелы и отсутствие доказательств. Нередко я едва не рвала газеты от расстройства. Подумывала о том, чтобы написать собственную версию истории Кожаного Фартука. Изобразить его портрет в сопоставлении с описаниями Малышки Полли и Смуглой Энни и попытаться понять, что он был за человек, что им двигало, однако на основе тех сведений, что я нашла, трудно было составить правдоподобный образ. Для меня он был непостижим. Поразительно было то, что с жертвами подобных проблем не возникало, и это наполняло меня ужасом. Почему мне так легко представлялась их жизнь? Разве я не отдалила от себя подобную участь? Может, мое увлечение опасно? Тем самым я притягиваю к себе судьбу, от которой мне удалось уйти.