– Без этого никак? Может, стоит дать побольше времени… Не все могут… – поморщился парень в халате и отвел взгляд. Длинные светлые волосы скрыли резкую бледность его худых щек.
– Откуда ты такой жалостливый? – раздраженно перебил захватчик. – Можешь попить кофейку или мультики посмотреть, пока мы тут общаемся. Позовем, как закончим.
– Знаю я ваше «закончим». Пока ногами вперед не вынесете…
Единственная живая душа, способная испытывать хоть каплю сострадания, спешно покинула мрачный застенок, прошелестев желтоватой тканью халата.
Вошедший наемник выхватил нож, армированные нити комбинезона затрещали под острым лезвием. В крепкой руке появился кнут, подобный тому, которым пастух подгоняет непослушное стадо…
Мудрая природа заложила во всех живых существ три инстинкта. Бей, если противник равен или слабее. Беги – в случае, если силы не равны. Замри, когда есть вариант, что опасность пройдет мимо. Животные давно усвоили этот урок. Человек же, возомнив себя высшим созданием, усилиями воли и социального давления перемешал все в собственной голове. Разучившись пользоваться простой схемой природы, мы частенько попадаем в неприятности.
Еще в минуты угрозы сознание человека легко расстается с телом, иногда оставляя своего носителя созерцать все происходящее от третьего лица. Будто не здесь, не со мной, а с кем-то совершенно другим творится неизбежное.
Наручники впились в замерзшее запястье, со скрипом натянулся трос, мыски ботинок оторвались от грязного пола.
Не со мной… не в этой реальности… не здесь…
Однажды оказавшись в подобном положении, я имела возможность получить свободу, пусть и в иной жизни, за гранью. Наемники же не планировали убивать. Им нужно оружие. Сильное, мощное. Против которого у потенциального врага не найдется чего-то, что можно противопоставить.
Свистящий звук разрезал воздух. Тяжелый удар обжигающе обрушился на спину, прикрытую лишь тонкой тканью футболки. Затем снова…
Не со мной… не здесь… Обелиск, во имя чего Ты оставил дитя?..
Брызнула кровь, горячими каплями коснувшись кожи. Ворвавшийся сквозь решетку ветер коснулся обнаженных плеч.
Я рассмеялась в голос. Ни один извращенный человеческий разум не способен придумать страдания сильнее, чем те, на которые уже обрек брат по вере.
Он предал и продал не меня. Весь орден. В каждом из нас горит частичка света Обелиска. Пусть Деймон и не был лучшим представителем клана, но искры благословения коснулись и его темной души. Я верила ему, Настоятель верил… Никогда никто из нас даже не мог подумать о предательстве. Даже в наказании Обелиск не отворачивается от верных. Он любит всех нас и учит тому же. Держаться вместе, понимать силу, которую дает единение, беречь ближних своих…
Что должно произойти в душе адепта, чтобы он однажды пошел против всех устоев? Измена ранит больнее ножа или пули.
За что? Я ведь… просила о милости для Деймона. И такую получила благодарность?! Пусть не ради награды… У Судьбы оказалось совсем иное мнение…
В лицо выплеснулась ледяная затхлая вода. Вернулось ощущение реальности. Холод металла и жар воспаленной плоти пробудили сильную дрожь. Чья-то крепкая рука подняла голову за всклокоченные волосы.
– В сознании, – отрапортовал наемник. – Ну что, прислушалась к аргументации или повторим?
– Отставить! – вмешался неожиданно вернувшийся медик. Бледное лицо парня покрылось красными пятнами гнева. Сокрытая твердость духа и обретенная смелость изначально казались не свойственными хрупкому образу. Похоже, он не имел авторитета, но всячески старался его добиться. Значит, здесь…
– Именно. Отставить, – знакомый голос прозвучал совсем близко. Кровожадный наемник отпустил меня и отошел в сторону. Перед глазами замер темно-синий шеврон на пятнистом полотне куртки. – Я сказал «воспитывать», а не «живодерничать».
– Я ж это… вполсилы, – попытался оправдаться палач.
– Не нарывайся. Исчезни с глаз моих, – парировал некто авторитетный. Тело отказывалось подчиниться и поднять голову. – Док, сделай что там надо. Вон, оболтусов этих в помощь запряги. Вызовешь меня позже.
Песочно-серая фигура растворилась в полумраке комнаты. За спиной зазвенел замок, и медленно опустился трос. Я тяжело рухнула на колени. Руки больше не сковывали металлические браслеты. На запястьях остались темные полосы врезавшегося железа.
– Идти сможешь? – Медик сочувственно присел рядом и набросил на мои плечи рваную серую простыню, на которой тут же проступили следы крови.
– Да… Спасибо… – От одежды остались жалкие лохмотья. Со стороны медика вышло крайне благородно найти хоть что-то, что укроет от сальных взглядов еретиков.
– Не благодари. Я должен был не допустить… – Парень позволил мне опереться на его плечо.
Холодный ветер, сквозивший через разбитые окна, остужал изодранную спину. Мелкие камешки и песчинки хрустели под побитыми жизнью берцами. Медик тактично выбрал самый удачный маршрут – по пустующей лестнице, мимо основного зала, где обитала вся их братия.
Лазарет наемников ни капли не походил на стерильную упорядоченную обитель Гаала. Лишь пыльный шкафчик, заваленный медикаментами, и драная кушетка с пожелтевшей от времени простыней намекали на истинное назначение комнаты.
В дверной проем просунулась любопытная голова с уверенно наметившейся лысиной:
– Помощь нужна?
– Оставьте нас, – приказал медик.
– Док, а если она тебя за мозги ухватит? – возмутился наемник.
– Можешь подарить мне блокатор, – предложил парень. Его соратник пробубнил что-то невнятное и громко хлопнул дверью.
Сетка разрывов, гематом и рассечений так плотно покрывала тело, что оно вовсе и не чувствовалось обнаженным. Однако медик все равно отвернулся к окну. Комбинезон и белье под ним годились теперь разве что на плетение маскировочной сети.
Только где есть серый цвет, обильно смешанный с темно-красным? Если задуматься, то это и есть Зона… Серые небеса, укрывающие от взгляда Ее кровь, проливающуюся по земле ежеминутно.
Медик помог устроиться на кушетке и тактично закрыл не пострадавшие части тела простынями. Запахло спиртом и прилипчивым ароматом перекиси. Я попыталась повернуть голову, но мышцы позвоночника все еще отказывались двигаться.
– Знаю, что вам не положено устанавливать дипломатические отношения с неверными. И к чему привела принципиальность? – Парень устало посмотрел вдаль и потянулся за марлевыми салфетками. – Я знал, что они куда подальше пошлют. Изверги…
Ответить как есть не позволяло воспитание. Иных же слов, даже при всем изобилии великого и могучего, все равно не хватило бы для описания сложившегося положения. Вопреки правилам приличия, все же пришлось упомянуть метафорические гениталии, появившиеся в поле зрения некоторое время назад.
– Вот именно. – Нечто облегчающе-холодное прикоснулось к спине. – Все могло бы иначе получиться, если бы с тобой говорил кто-то другой… Эти пассажиры возражений не приемлют. Примерно понимаю, как ты мыслишь. Думаешь, что тебя продали, как какую-то девку, шайке разбойников для их удовольствия? Тот фанатик, может, так и хотел. Он ошибся. Реальность несколько иная…
Кожа понемногу начинала неметь и терять чувствительность. Наемник извлек из запаянной упаковки иглу со стерильной нитью.
– Ты не хочешь повторения, я тоже. В этом ни капли смысла. Согласие под давлением – это не согласие, а лживая покорность или отчаяние. Слушай… Если задуматься, может, мы недалеко друг от друга ушли в мировоззрении?
– Как это?
Этот еретик начинал нравиться. Без лишних усилий понятно, что он из тех, кто, как и я, не поддерживает бессмысленное кровопролитие. Ладонь, зашивающая рану, подрагивала от кипящего внутри гнева на соратников по клану.
– Очень просто. Тот человек немного рассказал о тебе. Мы же должны знать, с чем столкнемся.
– Урою гада… – сквозь зубы процедила я.
– Обязательно. Так вот… Думаешь, мы обычные бандиты, вырезающие под корень все живое? Как ты далека от истины! Мы выполняем заказы. Если кто-то обращается к нам, значит, цель совершила некий неблаговидный поступок. За которым обязано последовать наказание. Основания должны быть максимально серьезные. Парни даже не почешутся, если гипотетический Вася условному Пете сто рублей задолжал. Слишком мелко… Но если тот же Вася бросил Петю подыхать в аномалии, а последний случайно выжил, то, дабы сэкономить свое время и самому не носиться по всей Зоне, он обращается к нам. За это, кстати, «Возмездие» нас и не любит. Считают, что только они вправе решать, кто виноват, кто прав. У нас нет друзей, как и врагов. Только заказчики и цели. А они меняются быстрее, чем ты себе представляешь.
– Хочешь сказать, что каждый, кто становится вашим противником, в чем-то да виновен? – Откровения еретика вызвали желание наладить контакт хотя бы с ним. Пусть он слаб и не способен защитить, но и не намерен причинять вреда.
– Так точно. Убийство ради убийства – это бессмысленно потраченные время и ресурсы. Разве что можно обосновать только самозащитой, где либо ты, либо тебя. Кстати, если бы вы не кидались на любого пришлого, то множество недругов «Обелиска» тоже могло бы исчезнуть без лишних телодвижений. Не хочешь заказать того говнюка? Своим задаром.
Быть может, медик еретиков и был ровно таким же, как остальные, но определенно вызывал симпатию и желание держаться к нему поближе в этом гадюшнике.
– И чем это я заслужила такую щедрость?
– Пока не заслужила, но есть все шансы многого добиться, – скрипнула дверь. Третий участник разговора прошел в комнату и уселся на стул напротив нас. – Что ж, Норна, будем знакомы. Меня звать Темный, я тут над этим цирком начальствую. Штопает тебя Док. У нас все по-простому.
Я приподняла голову. Лидером наемников оказался вовсе не старик, а крупный рослый мужчина лет тридцати – тридцати пяти. Видимо, внутриклановое прозвище прилипло к нему откуда-то из армейского жаргона. По данным разведки «Обелиска», среди наемников не было каких-то определенных людей. Сюда стекались бывшие сталкеры и военные, искатели легкой наживы и профессиональные киллеры, умудренные боевым опытом солдаты и юнцы, решившие почувствовать себя эдакими коммандос.