Поговорить о само́й рискованной цели с Настоятелем не хватало мужества. Пусть глава ордена мудр и никогда не принимает поспешных решений, но даже мне не дано предугадать его реакцию на главную тайну, имеющую исключительно исследовательский интерес. Неприемлемую для верных Обелиску.
Вдруг я ошибаюсь? Не раз доводилось видеть, как еретики, почуяв ледяное дыхание неизбежной гибели, пытались обвести нас вокруг пальца. Делали вид, что уверовали и прозрели. Попытки отсрочить неотвратимое чаще всего оказывались провальными. За ложь в глаза чадам Обелиска неверного ждал куда более трагичный и мучительный конец.
– Что за шум, а драки нет? – в дверях показался брат Лео.
Обстановка накалилась сильнее. Не могу вспомнить почему, но этот пехотинец с механическим имплантом глаза одним своим присутствием раздражал Деймона до зубовного скрежета. Впрочем, и сам дознаватель этого тоже никак объяснить не мог.
Наравне с агрессивным собратом я также принимала участие в церемонии имянаречения этого невероятно сильного человека: ведомый отчаянием и болью, покалеченный еретиками и до глубин души напуганный, Лео пришел к единственно верному пути – к Обелиску.
Страшная болезнь брата не исчезла насовсем, но трусливо отступила перед талантами и опытом медиков и самой Зоны. И лишь за одно это Лео был готов навсегда присягнуть ордену, не требуя ничего более взамен.
Деймон отвернулся, не удостоив брата и взглядом.
– Здравствуй, брат. Ты к нам пятым? Ну-ну, в тесноте да не в обиде, – улыбнулся Гарм.
– Не, я за стенкой теперь обитаю. Решил вот с соседями пообщаться…
– Вот и иди. И без тебя не продохнуть, – буркнул Деймон. Что же такого ему успел сделать этот новичок, сражающийся за дело Обелиска не менее яростно, чем опытные ветераны?
– Так, парни, раз пошла такая история, я, пожалуй, на боковую. Шутка ли, почти двое суток на ногах! Если кто-то останется к завтраку – разбудите.
Я развязала берцы и уже было потянулась к застежке на комбинезоне, как вдруг остановилась. Появляться в неглиже перед кем-то из братьев, кроме врачевателей, запрещали строгие правила ордена. И как же быть теперь, когда мы вынуждены жить на одной территории?
Гарм сообразил первым. Крикнув «Не смотрю!», он уткнулся лицом в подушку, для верности закрыв глаза руками. Ост тоже тактично отвернулся. И лишь Деймон продолжал размещаться, будто плевать он хотел на правила.
– Брат, не будешь ли ты так любезен?.. – вежливо и осторожно начала я.
– Думаешь, мне есть до тебя дело? – проворчал Деймон.
– О Великий Обелиск! Брат, сколько еще будешь дуться? Если важно, старший дознаватель все еще ты, а не я. Не по своему желанию я копаюсь в мозгах неверных.
– Ты слишком много о себе возомнила, Пророчица, – в голосе дознавателя зазвенела сталь. – Думаешь, я не имею понятия, где ты переходишь границы дозволенного? Твой дар – не талант, а проклятие! Преступление против заповедей Зоны! Поверь, ты еще не раз убедишься, что я прав. И горько об этом пожалеешь.
– Спокойно, брат, – примиряюще вмешался Ост. – Случившегося не изменить. Сестра благоразумна. Она обойдется со своим даром лишь во благо Зоны и Обелиска.
Деймон ничего не ответил, молча покинув комнату. Наконец без лишних свидетелей я смогла скинуть броню, переодевшись в привычный серый камуфляж.
Забравшись под одеяло, я ожидала наступления долгожданного сна, но отчего-то привычный ко всему организм упрямо отказывался отдыхать.
Шаги и гомон в коридоре, присутствие людей вокруг не позволяли расслабиться. И вновь приходилось обманывать себя. Как бы ни хотелось увериться в том, что гневные слова брата – всего лишь бессильная угроза, некая тревога все равно играла на струнах души.
Мама-Зона, покинувшая одинокие пустые сны, научила меня многому. Чувствовать и понимать, казнить и миловать, смотреть на несколько шагов в будущее, не забывая о прошлом.
Настоятель верил мне, потому что верил Ей. Но не всегда принятые во благо Ее решения устраивали тех братьев и сестер, кому не была дарована столь тесная связь с Зоной.
Неприятные слухи периодически ползли среди членов ордена, но так же быстро угасали. И без экстраординарных способностей задач, над которыми полагается глубоко задуматься, у клана было предостаточно.
К тому же, кажется, только Деймону это доставляло моральные неудобства. Не удивительно. Попасть в немилость к дознавателю мог кто угодно и по малейшему поводу. Единственные, перед кем он мог склонить голову, даже когда явно нарушались его интересы, – Настоятель и весь высший командный состав. Что-что, а чувство ранга Деймон чтил строго.
По замыслу Настоятеля предполагалось, что наличие в ордене человека, умеющего прочесть мысли любого подобного себе, будет укреплять дисциплину и благоволить победам клана. Однако при моем появлении никто не понижал голос и не шушукался по углам. У каждого есть свои запретные тайны, но мне до них без приказа не было никакого дела. Такие же, как Гарм, давали мне фору в получении секретной информации вполне тривиальным путем. Все личные опасения разбились о прочное доверие соратников.
Настоятель и команда нейротехников вместе со мной изучали новый дар и возможности применять его в бою. Вопреки ожиданиям, больших достижений так и не произошло. Я не могла продемонстрировать того уровня способностей, что даны рожденным Зоной кукловодам. Но при этом если речь шла о контроле сознания одного человека – тут мне не было равных. Я буквально становилась тем, над чьим разумом получала контроль. Будто бы перенося себя в чужое тело, внедрялась в каждый нейрон и подчиняла мозг моей воле.
В бою это могло внести сумятицу в ряды противника, но делало меня более уязвимой и нуждающейся хотя бы в двух товарищах, способных прикрыть спину.
Впрочем, один действительно весомый плюс все-таки обнаружился. Покинутый город и Красный лес, находившиеся вдали от хоженых сталкерских троп, изобиловали разного рода созданиями Зоны: от собак до колоссов. Несмотря на принципы «Обелиска», некоторые существа не видели в нас союзников, отчего атаковали, если вдруг кто-то заходил на их территорию. Однако меня дети Зоны по неизвестным причинам не трогали. Я могла абсолютно безоружной бродить по их землям и, при необходимости, даже провести собратьев по клану.
Дорожки, ранее недоступные для наших групп, стали проходимыми. И если лично я не внесла в боевую мощь ордена существенного вклада, то открытие новых путей капитально подпортило жизнь еретикам. «Независимых» удалось отбросить далеко от Красного леса, а девчонка из Покинутого города потеряла добрую часть своих солдат, отчего перестала быть интересной для «Обелиска». Несколько крупных столкновений сделали ее умнее и отбили всякое желание соваться к нам, как и научили хорошим манерам. Сталкеры стали вести себя уважительнее к Покинутому городу и его обитателям.
Шум сервоприводов вернул меня в реальность, выдернув из все же накрывшего обрывочного сна. В комнате не было никого, кроме меня и Оста. Брат настроил экзоскелет и приблизился, осторожно коснувшись плеча.
– Сестра, пора в трапезную… но сначала на пару слов.
– Слушаю тебя… – Я протерла глаза.
– По поводу Деймона. Знаешь, почему он стал дознавателем?
– Потому что он конченый псих?
– Не только… – Брат огляделся. – Я не умею читать мысли, как ты. Но не нужно быть кукловодом, чтобы знать об очевидном. Успокой свою душу и прости брата Деймона. Обелиск учит нас смирению, не позволяй гордыне царствовать над ним.
– Предлагаешь позволять ему и дальше сплетни распускать? – я невольно повысила голос. – И кто мне это говорит?
– Да, я не без греха, – неожиданно спокойно ответил Ост. – И Деймон – тот еще засранец. Но он никогда всерьез не причинит вреда собрату. От тебя зависит, будешь ли ты питать его гнев или сможешь погасить. Какую меру ты изберешь, той же мерой и тебе ответ будет.
Я вздохнула. Брат в чем-то оказался прав. Действительно, победы и достижения способны вскружить голову и заставить ложно чувствовать себя выше себе подобного. А кто из нас воистину чист?
Глава 2
В трапезной было немноголюдно. На традиционную утреннюю молитву мы едва не опоздали. Впрочем, у нас было самое веское оправдание – передвижение по лестницам теперь давалось Осту не так легко, как раньше. Да и увольнительный после двух суток бодрствования позволял немного пренебречь распорядком.
Кратко поприветствовав присутствующих, мы присели за стол рядом с Гармом и Лилит.
– Как тебе нововведения, сестра? – тихо начала разговор я. В общих помещениях принято не повышать голоса без веских на то причин, соблюдая благочинный порядок.
– Непривычно, – коротко ответила Лилит, отчего-то опасаясь встречаться со мной взглядом. Нет, она определенно не из тех, кто легко верит в сомнительные слухи и пустую болтовню, ожидаемо появившиеся, когда история с лабораторией стала известна клану. Значит, есть нечто иное…
– Не обращай внимания, – оправдал сестру Гарм. – Ее группу сильно потрепали у Насосной. Нарвались на подготовленный отряд «Независимых». Два «двухсотых», один ранен, да и сама с контузией. Никак не придет в себя.
Брат взглядом указал на заштопанную и залитую зеленкой рану на виске сестры.
– Сочувствую. Да примет Обелиск души павших.
Я прикрыла глаза и склонила голову в знак уважения к почившим братьям. В последнее время Лилит преследовала полоса невезения. То новички под ее командованием найдут себе приключения на хвост и всей группой отправятся в лазарет. То дурной колосс, не поделив территорию с охотником, снесет все тщательно выставленные на подходе к Красному лесу мины и растяжки. Теперь еще и «Независимые».
Сколько я знаю Лилит – она никогда не была ротозейкой и не относилась к своим обязанностям спустя рукава. В ее отряде всегда царила железная дисциплина. И даже в самых безвыходных ситуациях находилось спасительное решение, сохранявшее жизни всем бойцам. Трагическая гибель близкой подруги также не лишила сестру здравомыслия. Стоит выяснить, что произошло на самом деле, когда придет время.