– Во славу Его! – облегченно выдохнула я, хотя шестое чувство подсказывало, что радоваться рано.
– В таком случае перейдем к более… кхм… тонкому вопросу. О твоем даре, сестра. Мне и членам Совета уже известна история его приобретения и использования. Сказать по правде, я сам дозволил это. Обелиск открыл мне твои помыслы. Некоторые способы применения такого таланта крайне полезны и принесли много блага ордену. Однако я не могу умолчать о двух случаях злоупотребления…
– Двух? Какого хрена? – прошептал Гаал.
– Перейдем к первому. Ранение брата Оста. Нет-нет, грех не в этом. Насколько мне известно из показаний тех, кто был с тобой в тот день, ты взяла под ментальный контроль еретика… И это не преступление. Тем более что я рассчитывал на такой исход, отправив тебя на задание. Но перед этим произошло нечто иное, что привело к трагедии. Не расскажешь?
– Все так и было, Настоятель. Я видела прошлое. Падение Черного леса… Того, кто отключил излучатели и стал всему виной. Он не присутствовал в нашей реальности. Насколько мне известно, он пропал без вести. Я ожидала, что смогу уничтожить его там, где ткань времени разорвана, и обернуть все вспять. Остановив его, я предотвратила бы ту беду, что вынужден был познать орден…
– Ты, будучи неопытной, решила вмешаться в ноосферу и получить возможность влиять на прошлое? – строго спросил Настоятель. Отрицать очевидное бессмысленно. Воодушевившись, как казалось, безграничной мощью, я допустила просчет.
– Какая невероятная дерзость! И еще более катастрофическая глупость! – возмутилась нейротехник. – Ты даже не представляешь, что могло случиться, если бы действительно получилось это сделать!
– Лидия, пожалуйста, присядьте. Сейчас нас интересует несколько другое. Брат Ост утверждает, что из-за неразумно израсходованных сил ты не смогла оборвать ментальную связь между собой и еретиком, отчего он был вынужден рискнуть собой и…
– Все так, Настоятель. Это правда. Я раскаиваюсь. Это была непростительная неосторожность. Но уверяю всех присутствующих, что не со зла я решилась на риск. Мной двигало лишь желание не допустить всех тех чудовищных потерь… И еще… Брат Ост заслуживает награду. Он сохранил мне жизнь ценой собственного здоровья, а его рассказы преувеличены лишь в границах известного нам тщеславия. Но на деле все так. Он закрыл меня от пули, которую… получается, я и направила, не справившись с энергией ноосферы. Более такого не повторится. Перед ликом Его я клянусь быть более хладнокровной и не брать больше, чем могу унести.
– Атака на брата Деймона случилась по схожей причине? – спросил главнокомандующий. Дознаватель оскалился еще злее, не обращая внимания на появившиеся на поверхности щеки капельки крови.
– Не совсем… Это и схоже, и отличается. Схожесть в том, что я недостаточно хорошо владею новым умением, оттого не справилась. Различие же… – Щеки вновь налились багровым румянцем. Я опустила глаза. Признаться в связях с еретиком оказалось куда проще, нежели в собственной слабости. – Это прозвучит недостойно дочери Обелиска. Я не ожидала, что клинок брата сможет причинить такую боль. Я не хотела…
– Позволю себе подтвердить, как врач. – Гаал вышел вперед. – Обычное колото-резаное ранение не способно вывести из строя солдата с опытом. Наши неофиты учатся не бояться пуль или клинка, и насколько мне известно – весьма успешно. Некоторые же и вовсе готовы на куда бо́льшие жертвы, что я…
– Отряд «М»… Я в курсе твоего отношения к ним, Гаал. Но это не тема для нынешнего разговора. – Губы Настоятеля растянула едва заметная улыбка. Похоже, наличие в ордене бойцов-камикадзе, готовых ценой своей жизни утащить в пекло как можно больше неверных, претило гуманной профессии врача. Как и становилось предметом горячих дружеских дебатов между главнокомандующим и его верным соратником.
– Прошу прощения, я отвлекся. Так вот: сестра Норна не была готова к применению в отношении нее… кхм… специфического оружия. Да и никто из нас не готов, полагаю. Предоставляю членам Совета копию протокола оперативного вмешательства. – Гаал нажал кнопку на своем КПК, синхронно отозвались компьютеры остальных участников суда.
– Колото-резаная рана мягких тканей околопупочной области и белой линии живота, химический ожог подкожно-жировой клетчатки, незначительное повреждение апоневроза… Скажите, Гаал, как вам удалось не допустить более серьезных травм? – Лидия удивленно подняла брови. – Если я верно понимаю, в веществе, нанесенном на клинок, содержались включения нескольких аномальных образований?
Пусть и не в самой подходящей обстановке, мне удалось удовлетворить еще немного собственного любопытства. О нейротехниках рядовые члены ордена знали мало, да и особо не приходило никому в голову излишне интересоваться. Некоторые почитали их наравне с Обелиском, поскольку чудеса, сотворенные руками этих людей, не укладывались в сознании. Да, именно людей. Ни у одного из нейротехников не наблюдалось отличительного признака солдата Обелиска – белых или обесцвеченных глаз. Никто из них не использовал в речи титулы и регалии, обращаясь к каждому лишь по имени. Но и принадлежность их к роду людскому также оставалась под большим вопросом.
Многие из этих ученых имели не только огромный багаж знаний, но и носили совместимые с организмом сложные механические импланты, позволявшие расширять способности разума или тела. Вход в обитель нейротехников далее их лабораторий строго запрещен для рядовых членов клана, за исключением особо высокопоставленных, вроде самого Настоятеля. А он хранил эту тайну за семью печатями.
Свой разум ученые надежно экранировали от любого воздействия. Однажды в целях эксперимента меня вызвали в лабораторию. Задача была простой – вторгнуться в разум нейротехника и всего лишь заставить человека подать мне стакан воды. Все попытки закончились провалом, что, однако, только обрадовало ученых.
Полагаю, что они – высшая форма каждого из детей Обелиска, овладевшие в совершенстве своим телом и духом.
– Милостью Его, – скромно ответил врач. – Я уже имел дело с травмами, полученными из-за аномального воздействия. Решил, что сто́ит применить схожую тактику.
Отвлеченный разговор позволил расслабиться и на некоторое время забыть о том, что именно в этот момент решается наша судьба. Однако Настоятель ничего не забывал.
– Лидия, прелат Гаал, я учел ваши замечания, – озвучил командующий. – Пока что я не готов принять решение по этому вопросу. Я обращусь к Совету. Сестра Норна, ожидай. Теперь…
Глаза главы ордена вновь сверкнули яростью. Деймон спрятал улыбку и нервно сглотнул, сжав сцепленные за спиной ладони в замо́к.
– Ты, плод внебрачного соития спрута с носорогом!
Ого… Никогда прежде Настоятель не опускался до личных оскорблений! А тут уже второй раз упоминает персону дознавателя в нелицеприятном ключе.
– Чего спокойно не живется? Ныне же ты прошелся по очень тонкому льду, утонул в болоте собственных страстей, а я-то давно тебя тут, на дне, дожидаюсь. С чего ты нашел в себе власть решать судьбу соратника без суда и следствия, да еще и на моих глазах, создание богопротивное?! Кто дал тебе это право? Да… похоже, слишком много было дозволено от мягкости души моей… Скажи, сколько раз я выгораживал тебя, гасил склоки и закрывал глаза на мелкие проступки? Твои злодеяния переполнили чашу терпения ордена! В гробу я видел и в «крематорий» на повтор ходил слушать оправдания. Мало того, ты решил позволить себе нарушить клятву поединка. Гнев Обелиска да покарает тебя! Уважаемый Совет, для этого человека теперь я и адвокат, и прокурор. Сторонние мнения учтены не будут. Теперь послушаем брата Деймона…
– О-фи-геть… – по слогам медленно и едва слышно произнесла я. Ни разу никому так не удавалось вывести из себя главнокомандующего и позволить его широкой душе и богатому на витиеватые выражения словарному запасу вылиться наружу.
– Согласен, – коротко подтвердил Гаал. – Сильно сказано.
– Настоятель… – Голос Деймона подрагивал. Уверена, что даже брутальные охранники и все камикадзе отряда «М» осыпались бы на половичок, выдай командир такое в их адрес. – Будучи неосведомленным о мотивах сестры, я, как и некоторые другие, посчитал, что она отринула благость Его, ступив на скользкий путь ереси. Я не верю в искренность ее слов и ныне. Ибо деяния ее противоречат задачам ордена. И случай на арене…
– А узнать не пытался? Словами через рот хотя бы. Или ты понимаешь только силу?! – бушевал Настоятель. – Привык вопросы пленным задавать, а как с сестрой или со мной, наконец, пообщаться, так язык в…
– Настоятель… – смущенно покраснела нейротехник.
– Прошу прощения, уважаемый Совет. Столь вопиющий случай самоуправства не укладывается в голове. Нам следует посовещаться.
Командиры звеньев и нейротехник поднялись из-за стола и удалились в комнату, скрытую за незаметной в полумраке дверью. Охрана приблизилась к нам, не позволяя совершать излишних поползновений.
– Ох, Норна… Заставила ты меня понервничать. – Гаал приблизился и осторожно обнял за плечи, держа руки на виду конвоиров. – Наконец-то ты научилась слышать, а не слушать.
– Слушать мы будем на построении, – встрял Деймон. Адреналин все еще потряхивал его плечи. – Заодно посмотрим, спасет ли тебя еретик, ради которого ты предала орден. Пусть Настоятель и поверил в слезливые сказочки про «метку Зоны» и прочие чудеса. Я – не верю.
– Чей бы кабан мычал… – огрызнулась я. – Сам-то не лучше. Можешь, кстати, начинать собой гордиться. Ты первый, кто Настоятеля из себя вывел.
– Да, у меня масса способностей. Поверь, я бы хотел познакомить тебя с ними. И тогда язычок твой сладкоречивый наконец-то бы развязался…
– Смирно! На колено!
Конвоиры выстроились в боевом порядке, Гаал замер за моей спиной. Я опустилась на запыленный пол, разглядывая трещинки и мелкие осколки кафеля. Засранец Деймон даже в такой момент не заткнул свою гордость и уверенно смотрел на всех, кто ныне решал его судьбу.
Члены Совета и Настоятель заняли свои места. Главнокомандующий был невероятно мрачен. Его руки едва заметно дрожали, глаза потускнели. Казалось, он постарел лет на десять за короткие пятнадцать минут. В воздухе запахло неприятностями, куда бо́льшими, чем предполагалось.