ашнего дня. Девушка намывала сияющие деревянные полы, а двое парней переворачивали стулья, поднимая их на столы.
– Мадемуазель, могу ли я вам чем-то помочь? – поинтересовалась девушка со шваброй, в ее речи звучал явный креольский акцент.
– Я хочу поговорить с Себастьяном Сен-Жерменом, – сказала Селина.
Девушка отпрянула назад, удивленная, а затем вежливо поклонилась.
– Un moment, s’il vous plait[103].
Прошла минута, прежде чем темнокожий джентльмен с серьгой вышел из двери кухни.
– Мадемуазель Руссо, – сказал он, не тратя времени на приветствия. – Нехорошо вам находиться здесь в столь поздний час. – Он огляделся. – Вы пришли одна? – Его тяжелые брови вопросительно изогнулись.
– Да, – сказала она надменно. – Я устала от того, что общество диктует мне, как следует себя вести.
Он почти что улыбнулся:
– Пусть так, я…
– Простите, что прерываю вас, месье, но я не планирую уходить, пока не поговорю с Себастьяном.
– Увы, Бастьяна здесь нет.
– Мне кажется, вы мне лжете, месье. А мне уже хватило лжи на всю оставшуюся жизнь. – Селина схватила стул и уселась, не забыв гордо поправить свою яркую юбку. – Я буду ждать здесь, пока Бастьян не придет со мной поговорить.
На этот раз джентльмен все-таки одарил ее одобрительной улыбкой.
– Мне жаль, мадемуазель, но мы скоро закрываемся. Ваша просьба, к сожалению, невыполнима.
– Сложно выполнима, возможно. Но не невыполнима. Я буду ждать всю ночь на улице, если потребуется. Печально, когда девушке приходится прибегать к угрозам, чтобы ее воспринимали всерьез. – Она сняла перчатки и сложила руки на коленях. – И если я пробуду всю ночь на улице, надеюсь, вы понимаете, это будет на вашей совести.
– Вы не оставляете мне выбора, мадемуазель, – сказал джентльмен.
– Хм-мм. Я бы сказала, это вы не оставляете выбора мне.
Его смех был раскатистым. Неожиданным. Знакомым.
Селина моргнула. Поднялась на ноги.
– Я вас знаю, месье?
– Знаете, – кивнул он. – Я Кассамир.
Селина сжала зубы от растерянности. Сколько всего она потеряла? И сколько бы она отдала, чтобы вернуть эти недостающие фрагменты своей памяти?
– Простите меня, что я вас не узнала, Кассамир. Я недавно…
– Знаю, мадемуазель. – Его сочувствие было очевидным. – Я знаю о ваших неприятностях.
– Кассамир, – повторила Селина, ее лицо смягчилось в ответ на сочувствие в его голосе. – Я… я больше так не могу, не могу жить с этими пугающими провалами в памяти. Вы помогли мне в прошлый раз. Пожалуйста, помогите еще раз.
Он сделал глубокий вдох:
– Вы просите у меня помощи, даже если эта помощь не подарит вам покой, которого вы ищете?
– Это не имеет значения. Я… мне необходимо знать правду.
Кассамир снова кивнул.
– Подождите минутку.
Прошло пять минут. Девчонка со шваброй посоветовала Селине устроиться поудобнее. Селина согласилась и снова села на стул. По прошествии еще пятнадцати минут оставшиеся работники закончили свои последние дела. Селина наблюдала, как они тушат газовые лампы и закрывают портьеры на окнах, она начинала сердиться, отбивая каблуком ритм по чистому полу.
Вскоре она осталась совершенно одна в огромном зале практически в непроглядной темноте. Селина начала задумываться о том, чтобы уйти, однако если она не может прождать и часа после своих угроз просидеть под окнами до утра, то больше не сможет даже близко подойти к ресторану, не потеряв своей гордости.
– Что ты здесь делаешь? – низкий, но мелодичный голос эхом разнесся под потолком. Селина напрягла зрение, пока наконец не разглядела фигуру, напоминающую живую тень, которая спускалась по лестнице.
– Я… я надеялась, что ты мне скажешь. – Селина ненавидела себя за то, что начала теперь внезапно заикаться. Ненавидела себя за то, что выдала свое волнение таким очевидным образом. Она встала, шелковая юбка путалась в ее ногах.
– А что, если я скажу тебе, что это не то место, где следует искать надежду? – продолжил он.
– Я скажу тебе, убирайся к дьяволу.
Он замер, хотя и без того спускался очень медленно, очертания его фигуры стали отчетливее.
– А что если…
– Клянусь богом, если ты скажешь, что ты и есть дьявол, я закричу.
– А что потом сделаешь?
– Начну все вокруг ломать.
Смех вырвался из его груди. От этого смеха, даже далекого, у Селины по спине побежали мурашки.
– Конечно, начнешь, что же еще, – пробормотал он, его шелковый голос окутывал, словно грех.
Бастьян подошел и остановился перед Селиной, он двигался точно дым от пламени свечи, и огромная змея проскользнула во мраке за его спиной. На нем не было ни шейного платка, ни пиджака. Его жилет был сшит из простого темно-серого шелка, а белая рубашка расстегнута под горлом, рукава же закатаны до локтей. Когда он сунул руки в карманы своих брюк, движение походило на жест ожившей статуи. У Селины что-то заныло в груди. Даже в этом тусклом свете он выглядел сногсшибательно. Настолько красив, что это вызывало боль.
Селина сделала шаг назад, когда змея зашипела у его ног, а потом исчезла в темноте под винтовой лестницей.
– Что вы хотите, мадемуазель Руссо? – спросил Бастьян.
Она прочистила горло.
– Я пришла, потому что мне все врут, и я устала от этого.
Он опустил голову и посмотрел на нее сквозь темные ресницы.
– И вы ожидаете, что я расскажу вам правду?
– Вы можете не говорить мне правду, но я все равно ее узнаю.
– Вопреки здравому смыслу, признаюсь, я заинтригован. И как же вы узнаете?
– Потому что ваши глаза говорят не то же самое, что слова.
Бастьян качнулся на пятках.
– И что же вам говорят мои глаза, мадемуазель Руссо?
Селина сглотнула. Она словно заглядывала в пороховую бочку.
– Вы можете приказать мне уйти, но ваши глаза умоляют меня остаться.
Она готова была поклясться собственной душой, что в этот момент растерянность промелькнула в его лице. А затем он посуровел, словно обратившись в лед.
– Идите домой, мадемуазель. Ложитесь спать в своей уютной кровати. Смотрите свои нелепые сны. – Он развернулся, чтобы уйти.
Отчаяние заставило Селину двинуться за ним.
– Вам не понравились бы мои сны.
Он замер, глянув на нее через плечо, и спросил:
– И отчего же?
– В них присутствуете вы. – Она сделала еще один шаг к нему. – Вы всегда со мной.
– Логично. Моя семья раньше называла меня Призраком. – Он поклонился. – А теперь, если вы позволите…
– Бастьян. – Голос Селины задрожал. – Пожалуйста. Не уходи от меня.
Он резко застыл, стоя спиной к ней, сжимая пальцы опущенных рук в кулаки.
– Пожалуйста, – повторила она едва различимым шепотом. – Помоги мне.
– Я не могу вам помочь, мадемуазель.
– Можешь. Ты можешь рассказать мне, что произошло.
Бастьян развернулся, его взгляд был непроницаемым, а выражение лица казалось отрешенным.
– Тебе не нужен кто-то, кто расскажет, что произошло. Ты уже и так все знаешь. На тебя напал сумасшедший. Ты чуть не погибла. Кроме этого я могу сказать лишь одно: человек, который на тебя напал, сделал это, потому что ненавидел меня. – Он говорил, будто врач, сообщающий диагноз пациенту, в его тоне не было ни намека на эмоции. – Это из-за меня ты чуть не погибла. Учись на своих ошибках, чтобы не совершить их вновь в будущем. – Он снова зашагал к лестнице.
– Нет. – Отчаяние сдавило Селине сердце сильнее. Бастьян не станет ей помогать. Он не собирается давать ей возможность вернуть все то, что она потеряла. Вопреки всем ее ожиданиям, ее боль, похоже, не имела для него никакого значения. – Если ты стал причиной, по которой я чуть не погибла, то ты должен мне все объяснить, – потребовала она.
– Я ничего тебе не должен.
– Я хочу получить назад свои воспоминания.
Он дернул губами, точно собирался над ней подшутить, прежде чем заговорить.
– Твои воспоминания не принадлежат мне, я не могу их отдать тебе.
– По крайней мере ответь на мои вопросы. Это тебе не составит труда.
Бастьян ждал, храня ледяное молчание.
– Я тебя… любила? – неуверенно спросила Селина.
Он ничего не ответил. Кровь зашумела у нее в ушах.
– Ты меня любил? – продолжила напирать она, ненавидя теперь себя за то, как сильно ей хочется узнать ответ.
– Ты задаешь неверные вопросы.
Ее пальцы изнывали от жажды дотронуться до него.
– Не имеет значения, что я спрашиваю, раз ты отказываешься отвечать мне. – Она сунула руки в складки своей юбки.
– Если ты хочешь услышать ответ, задай вопрос получше.
– Я не желаю играть с тобой в эти игры. – Делать так было рискованно, но Селина все же преодолела расстояние, оставшееся между ними, оказавшись к нему слишком близко, чтобы назвать это просто вежливым общением. В ответ Бастьян сделал полшага назад, но тут же остановился.
– Если ты не желаешь играть в игры, то что это такое? – поинтересовался он, глядя на нее сверху вниз.
Она выпрямила спину. Отказалась дрожать под его тяжелым взглядом.
– Проверка.
– Ненавижу проверки. – Он встал напротив нее с вызовом.
Селина каким-то образом знала, что они уже были в подобной ситуации. Знала, что Бастьян ненавидит уступать кому бы то ни было.
И когда он посмотрел на нее, Селине почудилось, что она может сгореть от жара. Бастьян наклонился к ней, как будто собирался поцеловать, но замер в нескольких миллиметрах от ее лица.
– Иди домой, Селина, – прошептал он, его холодное дыхание коснулось ее уха. – И больше сюда не возвращайся.
Селина схватила его за руку до того, как он успел уйти. От прикосновения к его коже ее будто ударило током. Бастьян отдернул руку, словно его ошпарили кипятком, и едва не упал, с трудом восстановив баланс. Как будто это он боялся Селину, а не наоборот.
Как будто и она тоже не покидала его мысли все это время.
У Селины рот приоткрылся от удивления. Она ошибалась. Она и впрямь что-то для него значит. Значит даже больше, чем он готов признать.