Какой-то мальчишка, пробегая мимо Арджуна, в спешке поскальзывается и чуть не падает, но Арджун вовремя его ловит. Мальчишка гневно верещит, на что Арджун отвечает ему на том же, незнакомом мне языке. Они обмениваются несколькими отрывистыми короткими фразами. Мальчишка в конце концов начинает улыбаться, выражение его лица становится застенчивым.
И я наконец осознаю, где мы, хотя мне не следовало бы так удивляться после всего пережитого.
– Мы что, в восточной Индии? – я пытаюсь перекричать шум и гам, английские слова разносятся по толпе, точно сирена.
Арджун смеется.
– Добро пожаловать в Раджастан. Мы на окраине Джайпура.
– И ты говоришь на их языке?
– Я говорю на хинди и немного на марвари. Этого мне достаточно, чтобы выживать здесь. В больших городах проще найти людей, которые говорят на английском. Поблагодари за это британскую корону, – шутит он без капли юмора в голосе. Затем Арджун начинает целеустремленно двигаться сквозь толпу, пересекая узкие улочки расслабленной походкой.
Все мои ощущения и чувства тонут в этом хаосе. Мне приходится приложить немало усилий, чтобы заставить себя идти спокойно и не реагировать, чтобы не озираться постоянно по сторонам. Больше всего меня отвлекает запах еды и специй. Быть может, потому что этот запах даже более утонченный и сложный, чем запахи блюд Нового Орлеана, – в нем больше оттенков.
Арджун останавливается рядом с уличным торговцем, который протягивает ему бумажный рожок с какой-то густой жидкостью бледно-оранжевого цвета. Я подхожу ближе к ним, чтобы не оказаться на пути у осла, тянущего телегу, когда Арджун делает глоток.
Он глубоко вдыхает.
– Как давно я все-таки здесь не был.
Четко различимый запах шафрана наполняет воздух вокруг него.
– И почему же, если так легко просто пройти сквозь зеркало?
– Это не легко, приятель, – задумчиво отвечает он. – Для меня такое путешествие совсем не легкое дело. – Он делает новый глоток своего напитка. – Хочешь попробовать?
– Что это?
– Шафрановый ласси. Приготовлен из холодного йогурта и меда. Лучшее, что можно найти в такой жаркий день.
– Хотелось бы мне, чтобы подобные вещи до сих пор меня привлекали. – Я с тоской смотрю на напиток.
– Я слышал, некоторым вампирам нравится кое-какая еда. Одетта порой просит принести ей каких-нибудь фруктов. В числе ее фаворитов гранаты и манго. Неужели тебе ничего больше не хочется?
– Ничего, кроме крови, капающей с непрожаренного стейка.
Арджун смеется.
– С таким блюдом я тебе помочь не могу. В особенности здесь. Коровы – священные животные в этой части света. Если ты оскорбишь здесь корову или окажешься у нее на пути, остерегайся. – Несмотря на то что он говорит легко, почти небрежно, его взгляд устремляется за мою спину на миг, и в нем появляется напряжение.
Кто-то – или что-то – заставляет его быть настороже. Требовать у него объяснений прямо здесь и сейчас было бы неразумно.
– Почему тебе сложно сюда приходить? – спрашиваю я, мой тон в равной степени легкий и настороженный.
Арджун понижает голос почти что до шепота, но продолжает улыбаться.
– Последние три раза, когда я путешествовал в Раджастан, – говорит он, – за мной следили как минимум около часа после того, как я проходил сквозь зеркало. Их вмешательство – лишь вопрос времени.
– Их? – Я делаю шаг к нему.
Он машет правой рукой, точно ему наскучила наша беседа и он желает ее прекратить. Затем он допивает свой напиток и сминает бумажный рожок в кулаке.
– Не будем терять время в таком случае. – Хлопнув в ладоши, он начинает быстро шагать в противоположную сторону.
Я спешу за ним, но мне не по себе.
– Мы что, бежим от кого-то? – спрашиваю я сквозь стиснутые зубы.
– А что, кодекс Сен-Жермена не подразумевает бегства? – усмехается он.
– Если тебе здесь кто-то угрожает, я предпочел бы положить этому конец.
Его шаги становятся шире.
– Нет, я не хочу ввязываться в потасовку с этими выскочками, если можно избежать драки, – возражает Арджун. – Семьи фей маленькие, особенно в Сильван Уайль. Никогда не знаешь, сражаешься ли с кем-то из чужого рода или своего. А если окажется, это моя семья, то потом меня же и обвинят в том, что я напал на члена знатного рода. Будет только больше проблем. – Арджун начинает шагать еще быстрее, когда пересекает небольшую площадь с колодцем посередине, вокруг которого собралась толпа, каждый ждет своей очереди, чтобы наполнить кувшин или бутылку, или тряпичный кулек, пропитанный воском. Справа я замечаю фигуру в серой мантии с капюшоном.
Мы продолжаем шагать и минуем еще несколько кварталов, пока не добираемся до менее оживленной части города. За каменными стенами стоят здания в несколько этажей, более крупные и более изящные, чем в других частях города. Аккуратно подстриженные газоны и изысканные узоры на каменной кладке указывают на богатство.
Арджун замирает, когда мы огибаем круглый узорчатый фонтан, защищенный кованой оградой с воротами.
– Впечатляет, – замечаю я.
Арджун бубнит в ответ:
– Стражи нет. И ворота настежь.
– И в этом заключается какая-то проблема?
– Обычно здесь стоит стража. – Он подходит чуть ближе. В ту же секунду что-то мелькает с обеих сторон от нас. – Представляешь, этот фонтан наполняет вода из местной реки? – говорит он.
Я изгибаю брови.
– Удивительно. – У меня на руках волосы встают дыбом, а желваки напрягаются.
За нами следят. Нас окружают. Загоняют в угол.
– Правда ведь? – И правда удивительно, хм-м? – усмехается Арджун в своей расслабленной манере, а потом недвусмысленно указывает глазами на фонтан.
Я моргаю. Он что, намекает, что мы…
– Сейчас! – Арджун бросается бежать прямиком к распахнутым воротам, прямо к центру фонтана. Вокруг меня собираются фигуры в капюшонах. Я мчусь к воде и мгновение колеблюсь, глядя, как Арджун прыгает прямо в фонтан. Но поскольку я не имею ни малейшего представления о том, что произойдет, если я останусь здесь, я делаю глубокий вдох и ныряю головой вперед.
Вода оказывается теплой. Точно такой же теплой, как воздух вокруг нас. Впервые с тех пор, как я стал вампиром, мне выдалась возможность поплавать. Мои легкие сжимаются, следуя человеческой привычке, хотя воздух мне теперь не нужен. Я открываю глаза и осознаю, что фонтан куда глубже, чем показался мне на первый взгляд. Может, метров шесть в глубину. Арджун уже наполовину спустился, уверенно стремясь ко дну, точно акула. Я следую за ним, удивляясь тому, как хорошо мои инстинкты адаптированы в безвоздушной среде. Я плыву к Арджуну, который ждет меня, прежде чем потянуться правой рукой к затянутой илом двери у самого дна. И как только он к ней прикасается, в нее словно начинает затягивать песок. Арджун не выглядит встревоженным, так что я тоже тянусь пальцами к двери.
И как только я прикасаюсь к створке, мой fetiche начинает соскальзывать с мизинца. Я сжимаю руку в кулак, но паника уже растекается по позвоночнику. Снаружи ясный день – солнечные лучи пронизывают толщу воды насквозь. Если я потеряю кольцо, я не успею найти укрытие до того, как меня охватит пламя.
И мать, и отец – оба сгорели в солнечном свете: для отца это была расплата за грехи, а мать считала, что у нее нет другого выхода. Дядя не позволил мне смотреть, как она горит. Он прижал меня к себе и не отпускал, хоть я и кричал, уткнувшись в его жилет, требуя, чтобы он убрал руки.
Я совсем не хочу умирать, как мои родители.
Песок засасывает меня до самых плеч. Я инстинктивно сопротивляюсь, когда он сдавливает мне грудь и горло. Однако в то же время я вижу, как Арджун позволяет песку поглотить его целиком. Сомнения жгут мне глотку. А что, если это была ловушка и все это время он вел меня прямиком к моей гибели? А что, если я последую за ним и мой талисман соскользнет с пальца? Тогда как только я окажусь на той стороне, смерть мне гарантирована?
И что я найду на той, другой стороне?
Я закрываю глаза, приказывая мыслям успокоиться, и позволяю магии взять верх. Меня окутывает тьма в тот же миг, как песок скрывает мое лицо. Меня как будто утягивает в бездну.
В следующую секунду я падаю под самым ярким солнцем, которое я когда-либо видел. На миг я слепну и пытаюсь загородить лицо руками.
Мы падаем на сияющий берег, морские волны лижут нам ноги. Я делаю глубокий вдох, понимая, что воздух тут странный. Он пахнет, как что-то теплое и густое. Как горячий чай с мелассой и анисом. Я разгребаю мокрыми руками песок. Когда же я наконец поднимаюсь на ноги, моя кожа блестит, словно ее натерли алмазной пылью.
Арджун меня поджидает, вода капает с его вьющихся волос, но выглядит он вполне безмятежно.
– Стой, где стоишь, не смей больше делать ни шагу, гадкий кровопийца, – приказывает голос за моей спиной.
Когда я стираю соленую воду с глаз, меня охватывает злость.
Прекрасная женщина стоит у берега, ее длинное белое одеяние выделяется на фоне покачивающихся на ветру за ее спиной пальм, листья у них необычного темно-синего оттенка, а кора напоминает осколки заточенной меди. На лбу у женщины жемчужный венец. Высоко над ней висит солнце, и белые лучи сияют с некой божественной угрозой.
– Взять их, – приказывает она тихо.
Воины в серых мантиях встают полукругом, у каждого блестящее, как алебастр, копье, они делают шаг вперед, выставляя оружие, направляя лезвия точно мне в сердце.
Бастьян
Это всегда происходит одинаково.
Каждый раз, когда чистейший гнев охватывает меня, моя кровь словно обращается в лед. Если эти ублюдки думают, что смогут меня одолеть, им для начала придется со мной сразиться. Я подаюсь всем телом вперед, мои пальцы сгибаются точно когти, и клыки тут же удлиняются. И хотя солдат в серых мантиях куда больше, я не стану ждать, пока они нападут первыми.
Мелодичный смех разливается в воздухе.
– Успокойся, Себастьян, – говорит она. – Никто не собирается причинять тебе вред.