Мне не нужно было спрашивать Крисси, чтобы знать – это она купила маме билеты. Мои родители не были бедными, но они никогда не раскошелились бы на поездку всего на несколько часов. Я была так благодарна, что хотелось плакать.
– Ох, Крисси. – Я состроила гримасу, обнимая ее. – Спасибо, спасибо, спасибо, – прошептала я ей на ухо.
– Я вернусь в аэропорт через несколько часов, – объявила мама, смотря на сцену не отрывая глаз. Она никогда не была фанаткой манхэттенской сцены. – Все, что я хотела, это убедиться, что ты в порядке.
– Я в порядке. Лучше, чем в порядке! – Я широко улыбнулась, надеясь, что она купится на это. Если мне удастся убедить ее, то смело могу претендовать на «Оскар».
Мама осмотрела меня скептическим взглядом. Ее рука все еще держала мою, как будто ей тоже была невыносима мысль, что я могла раствориться в воздухе.
– Не думаю, что Нью-Йорк хорошо на тебя влияет, – наконец сказала она сквозь сжатые губы. – Он жестокий и напряженный. Он не понимает твою душу, ириска.
– Не могу не согласится, миссис Толес, – Крисси ловко вклинилась в разговор. – На самом деле, я собиралась сегодня вечером поднять этот вопрос с вашей дочерью.
– Неужели? – Я нахмурилась. Это что-то новенькое. Крисси всегда говорила, что мне нечего делать в Малберри-Крике. Что мое будущее ждало меня где-то здесь, в этом большом, загрязненном и полном возможностей городе.
– Да. – Крисси сделала глоток своего чая. – Тебе нужно ехать в Голливуд, как только закончится «Чайка». Если приедешь к июню следующего года, то мы, возможно, успеем записать тебя на кучу проб для пилотного сезона сериала.
– Голливуд?! – Мама отклонила голову назад, будто Кристи ударила ее. – Зачем, это же еще хуже Нью-Йорка!
– Почему же? – спросила Крисси, невинно моргая. – Там мило. Солнечно. Просторно. Все здоровы. И я останусь с ней на несколько месяцев, миссис Толес. Пока не буду уверена, что наша девочка обустроилась.
– Похоже, ты все уже распланировала. – Я посмотрела на своего суперагента. Жаль, я так и не остановилась у бара. Мне бы пригодился стакан чего-то крепкого и желательно вредного для такого разговора. – Но я совсем не уверена насчет этой идеи. Как же квартира…
– Ты можешь сдавать ее, – перебила меня Крисси. По блеску в ее глазах я поняла, что вытащить меня из места, которое я делила с Полом, тоже часть ее гениального плана. Она хотела, чтобы я избавилась от его вещей. Двигалась дальше.
Жить, как мне хочется, и перестать извиняться за то, кто я.
– Я подумаю об этом, – соврала я.
– Подумаешь о чем? – Лукас подошел к нашему уголку, передавая мне бокал вина. – Рыцарь в доспехах подумал, что тебе необходимо выпить, и отправил спасать положение.
– Рыцарь, говоришь? – Мое сердце подпрыгнуло в груди, я почувствовала, как покраснела. – Кто бы это мог быть?
– Рахим, конечно. Кто еще? – посмеялся Лукас, посмотрев на меня взглядом, говорящим: «Ты в порядке?» и продолжил: – Он не хотел мешать воссоединению. Разве он не милый?
Разочарование накатило на меня. Я такая глупая. Неужели я правда думала, что Арсен заметил? Заказал мне вино? Этот мужчина пришел сюда с девушкой после того, как по глупости поцеловал меня спустя несколько минут, как я спасла его жизнь. Он ходячая проблема и последний человек, к которому стоит относиться теплее.
– Рахим классный, – пробормотала я, делая первый глоток. Боже, и правда ужасное вино.
– Миссис Толес, ваша дочь просто чудо! – воскликнул Лукас. – Лучшая Нина, которую я когда-либо видел, и это включая даже Сиршу Ронан. Боже, а ведь эта актриса – любовь всей моей жизни, не считая Кэри Маллиган. Не могу дождаться отзывов! Уинни была прекрасна, просто прекрасна. Даже несмотря на то, что не плакала.
«Потому что она не может! – хотелось мне закричать. – Слезы больше не для меня».
– Она всегда такой была, – похвасталась мама. – Я когда-нибудь рассказывала вам, как она сильно расплакалась, впервые услышав Space Oddity?
Радостная и громкая беседа завязалась между Лукасом, Крисси и мамой. В какой-то момент Рахим, Рене и Слоан вместе со своими возлюбленными присоединились к ним. Их веселое, победоносное настроение передалось и мне, так что я забыла о своих проблемах на несколько часов, пока все не разбрелись по бару, а мы с мамой остались наедине. Она наклонила голову, мечтательная улыбка тут же пропала с ее лица.
– Теперь, когда все ушли, скажи мне, как ты правда себя чувствуешь?
– Клянусь Богом, мам, лучше, чем ты думаешь. Конечно, я много работаю над спектаклем, но это приятное занятие. К тому же за это платят! – восторженно проговорила я. – Возможно, теперь я смогу сохранить квартиру. Все потихоньку налаживается, мам. Я клянусь.
– А что насчет посещения доктора? – настаивала она, нахмурив брови. – Пожалуйста, скажи, что ты записана на прием. Ты игнорируешь эту проблему уже несколько месяцев.
Меня словно окатили из ведра ледяной водой. Я успешно избегала этой темы – этой проблемы – с тех пор как Пол погиб. Все отошло на второй план после похорон, включая мое здоровье.
– Я не забыла, – пробормотала я.
– Тогда чего ты ждешь? – Она попыталась поймать мой взгляд, но безрезультатно. Я упрямо смотрела на невидимое пятно за ее спиной.
– Я пойду на следующей неделе.
– Нет, не пойдешь. Ты так и не сходила за все это время!
– Сейчас это даже не так важно. – Я закатила глаза, снова чувствуя себя подростком. – Я в порядке. Здорова. Хорошо себя чувствую.
– Кто тебе это сказал? – Ее мольба в голосе сводила с ума. – Боже, моя Ириска…
– Мам, не здесь. – Я топнула в отчаянии. – Пожалуйста, забудь об этом!
Мои последние слова прозвучали громче и резче, чем я планировала, из-за чего люди вокруг с любопытством посмотрели на нас. Мама беспомощно оглядывалась вокруг, будто ждала, что кто-то еще вмешается и образумит меня. Обычно этим человеком была Джорджи. Ей всегда нравится чуть ли не бить меня правдой, как палкой. Но Джорджи здесь не было, чтобы поддержать маму.
– Этот разговор еще не закончен. – Она покачала пальцем у меня перед носом. – Даже если мне самой придется тебя тащить к доктору. Давай тогда поговорим о чем-то другом перед прощанием. О чем-то приятном. О, кстати, ты знаешь, что Джеки О’Нил родила малыша? Очень милого. У меня должна быть фотография на телефоне…
Мы начали обсуждать другие вещи, опасность миновала.
Я не могла перестать думать о том, что она сказала. Потому что она права.
Я не в порядке.
Мне действительно нужно пойти к доктору.
Рано или поздно.
Маму провожали шквалом поцелуев, слез и объятий. Мы стояли на тротуаре около паба. Я настаивала поехать с ней в аэропорт, но она отказывалась. Это продолжалось до тех пор, пока не приехало такси.
– Дамы! Пожалуйста, просто попрощайтесь, и я смогу закончить свою смену! – попросил водитель.
– Ириска, ты не можешь поехать со мной. Это твоя звездная ночь. Останься с друзьями. Я позвоню тебе завтра. Люблю тебя. – С этими словами мама поцеловала меня, села в такси и уехала.
Я осталась на тротуаре, наблюдая, как исчезали задние фары машины. Мысли, что что-то могло случиться с ней во время полета, не покидали меня, но я попыталась подавить их, как только они появились. Нет. Не буду думать об этом. У меня проблем больше, чем у журнала Harpers, так что нет причин вдобавок ко всему развивать парализующий страх полетов.
Мне не хотелось возвращаться на вечеринку. Теперь, когда адреналин от выступления прошел, у меня не было настроения притворяться радостной. Обычно Пол вытаскивал меня из хандры. Он был моим якорем.
Но уходить не попрощавшись – грубо. С неохотой я вернулась в паб. Вдалеке я увидела фетровую шляпу Лукаса. Он качал головой, оживленно разговаривая с парой человек с Бродвея. Направляясь к нему, я почувствовала, как чьи-то пальцы обхватили мое запястье. Я остановилась, подняв взгляд и столкнувшись с полуприкрытыми темными глазами Арсена. Его губы растянулись в хитрой улыбке.
– Простушка. Это была твоя мать?
– Какая тебе разница? – ответила я, вспомнив, что он был здесь с девушкой. Я стряхнула его руку, хмурясь.
– Она поразительная женщина. – Он игнорировал мое недовольство, включив свое очарование на максимум. – Что очень хорошо для будущей тебя примерно в шестьдесят с чем-то.
– Вот как, я же примерно в мои двадцать с чем-то предлагаю тебе уйти в поход. Как насчет того, чтобы попытаться вести себя как подобает джентльмену и угодить мне хоть раз?
Этот хам поцеловал меня и даже не собирался обсуждать это.
– Ну же, Уиннифред, не будь занудой. Это твоя звездная ночь.
– Теперь, когда мы разговариваем, она стала менее звездной, – пробормотала я.
Он откинул голову назад и рассмеялся.
– Вот. Ты знакома с Гвендолин? – Он жестом указал на свою девушку, держа бутылку пива. Она сделала шаг вперед и улыбнулась мне, предлагая руку для рукопожатия. – Гвен, это Уиннифред. Она играет Нину, как ты заметила по пьесе.
Так он все же пришел посмотреть.
С девушкой, Уинни.
– Очень приятно познакомиться. Надеюсь, вам понравился спектакль? – Я пожала руку Гвен.
– Это было восхитительно. Вы и Тригорин попали прямо в точку. – Гвен выглядела довольной и искренне впечатленной. – А я видела много постановок «Чайки», осмелюсь добавить.
Она яркая, умная и красноречивая. В ней не было ничего, что могло мне не нравиться, кроме ее существования. По какой-то причине меня больше устраивала мысль, что Арсен никогда не сможет отказаться от Грейс, как я не могла отказаться от Пола.
– Мило с вашей стороны. – Я опустила голову, краснея. – Что ж, не хочу вас двоих задерживать. Мне нужно идти и попрощаться…
– Уходишь так скоро? – Арсен бросил на меня притворно обиженный взгляд. – Вечер только начался.
– Для тебя, может быть. А я называю это ночью.
– До того как вынесут торт и произнесут торжественные речи? Боже мой, ты даже не пытаешься, да? – Арсен встал между мной и выходом в качестве легкого, но преднамеренного препятствия. – Особенно когда будущее «Калипсо Холл» висит на волоске. Ты же знаешь, Уиннифред, я не большой фанат театров, а тем более бездельников.