– Спасибо за психологический анализ, господа. Лучше занимайтесь своей обычной работой. – Я допил пиво, взял книгу и поклонился на прощание.
После этого ушел.
Дома я достал старый фотоальбом, единственный, который у меня был, и пролистал наши с матерью совместные фотографии до кораблекрушения. Кристиан и Риггс не ошибались, за последние несколько десятилетий я и правда ни минуты не размышлял о своей матери.
В этом было мало смысла. Она была ужасным человеком, возможно, хуже моего отца.
На первой фотографии она держала меня, когда я был еще новорожденным, смотря на меня с гордостью. Она выглядела измученной, так что я предполагал, что был таким же трудным ребенком, как и взрослым. На второй она стояла позади, держа меня за руки, пока я шатался, делая первые шаги в одном подгузнике. На третьей фотографии мы оба бросали желто-оранжевые листья в воздух, одетые по-осеннему. На четвертой мы с Патрис готовили вместе торт, испачканные и счастливые.
Она не выглядела, как дьявол, какой ее пытался выставить мой отец. На самом деле, вполне возможно, она могла быть чуть ли не святой. Я никогда не узнаю, ведь они оба мертвы.
Правду, к сожалению, похоронили вместе с ними.
Глава 20. Уинни
– Что значит пропал? – спросила я Джереми спустя четыре недели после премьеры «Чайки».
– Исчез. Больше не здесь. Потерян. Пуф! – Джереми щелкнул пальцами в магическом жесте.
– Как постер мог просто… пропасть? – Я оглядывала лобби, все еще надеясь найти его скрученным и спрятанным в уголке. – Он занимал весь холл.
– Простите, мисс Эшкрофт. Когда я пришел этим утром, его уже не было. – Джереми в бессилии развел руками.
Большой постер с изображением нас с Рахимом исчез. Я предполагала, что какие-то панки украли его. Кража бродвейских памятных вещей была частым явлением, когда я училась в Джульярде. Но обычно люди крали маленькие вещи. Например, брелоки или крошечный реквизит, оставшиеся на сцене. Но не целый постер.
– Мы еще во всем разберемся. – Лукас пошевелил пальцами в воздухе, уже говоря с кем-то по телефону. Он так расстроен, что даже его шляпа упала, а он не удосужился ее поднять. – Я пойду к руководству и попрошу показать записи камер с прошлой ночи. Это могут быть уборщики, пытающиеся заработать на eBay.
– Ну, пошли. – Рахим положил руку мне на плечо. – Нам еще надо отыграть спектакль. Не волнуйся за постер. Мы вернем его.
– Но что, если нет? – спросила я. – Он дорогой. И он был полезен для продвижения. Люди могли увидеть его снаружи. К нам заходили из-за него.
Мы и без потери плаката были в невыгодном положении, практически без бюджета.
– Не думай об этом сейчас, – попросил Рахим. – Мы ничего не можем поделать, кроме как зажечь на сцене.
Так мы и поступили. Спектакль получился взрывным. Я чувствовала себя другим человеком на сцене. Может, потому, что я становилась другим человеком, как только яркий свет ударял мне в лицо. Я – старая версия Уинни. Та, которая оставила Малберри-Крик. Она брала все в свои руки и спасала положение.
Как только я сошла со сцены, то реальность настигла меня, и я почувствовала себя измотанной. Последние недели были тяжелыми. Я все еще старалась смириться с мыслью, что у Пола была секретная жизнь, и не та, которой он мог бы гордиться. Четыре дня назад я наконец постирала его наволочку. Убрала его кроссовки в шкаф для обуви. Постоянное напоминание о мужчине, который закрутил роман со своей коллегой, больше не утешало меня, как раньше, так как теперь я знала правду.
Я вышла через черный вход театра. Здесь еще стояли несколько театралов, которые задержались в надежде получить автограф. Я улыбалась, фотографировалась и подписывала билеты и открытки.
Когда толпа разошлась, я направилась в конец переулка, чтобы поймать такси. Уже почти у тротуара чья-то рука схватила мою и затащила вверх по небольшой лестнице, ведущей к задней части ресторана.
Задыхаясь, я вырывалась, пытаясь вернуться на дорогу. Крепкие руки обвили мою талию, прежде чем я успела сбежать. Они дернули меня назад, и моя спина врезалась в крепкий, мускулистый торс.
– Простушка, – насмехался Арсен мне в ухо. Волоски на шее поднялись от волнения, но я испытывала не страх. Лишь трепет.
– Тебя трудно схватить, – проговорил он. Я узнала его, как старую колыбельную. Его запах. Его рост. Твердость его тела. Боже, я совсем потеряна.
– Хватать меня не должно быть в списке твоих дел, – выдавила я. – Это сексуальное домогательство.
– Мои извинения. – Он сделал большой шаг назад, освобождая мне место, чтобы я могла развернуться и кинуть на него ледяной взгляд. – Ждал, когда получу от тебя весточку о нашем маленьком обмене информацией.
Конечно. Зачем ему еще меня искать? Спросить, как я? Боже, а может, уделить внимание «Калипсо Холлу»?
– На самом деле, даже хорошо, что ты здесь. – Я выпрямилась. – У меня есть что обсудить с тобой.
Он наклонил голову. Теперь я полностью завладела его вниманием.
– Кто-то украл постер «Чайки» из лобби театра. – Я положила руки на талию. – Он пропал.
– Вот для чего нужна охрана. Руководство достало записи с камер наблюдения?
– Лукас занимается этим сейчас. Между тем я знаю, ты не фанат тратить деньги на театр, но нам нужен новый постер.
– Поговорите с бухгалтерией. – Он со скучающим и отдаленным видом прислонился к перилам. – Я не имею прямого отношения к театру, и теперь, когда я чертовски одержим его продажей, тебе повезло, что я до сих пор плачу за электричество.
– Они заморочат нам голову. – Я покачала головой. – Нет плаката, нет договоренности.
– Вот это да, Уиннифред, очень похоже на вымогательство. По моему совету отрастила еще один дюйм позвоночника? – Его смешок эхом отозвался во мне, мрачный и унизительный.
Как этот человек все еще жив? Как его никто не убил?
– Избавь меня от насмешек из третьего класса. – Я подняла руку. – Мы оба знаем, что тебе больше нужно в кабинет Пола, чем мне та папка.
– Это очень по-декадентски и неприлично. Ты когда-нибудь поступала так с Полом? – Его темные глаза блестели в темноте.
Нет. Я никогда ни с кем так не поступала. Он единственный человек, рядом с которым я чувствовала себя смелее.
– Как ты смеешь? – рявкнула я. – Даже не сравнивай себя с ним. Он был…
– Святой покровитель верности и утонченности. Знаю, знаю. – Он оттолкнулся, спускаясь по лестнице с провокационным зевком. – Если ты спросишь меня, то каждого уважающего себя миллионера должна шантажировать его любимая жена, хотя бы раз. Это очень волнительно для влиятельного человека его положения. Идея передачи контроля.
Я понятия не имела, о чем он говорил. Пол был бы в ужасе, если бы я поступила с ним подобным образом.
– Так ты достанешь нам еще постер или нет? – нетерпеливо спросила я, следуя за ним.
– Да. Но в этот раз со всеми актерами на нем. Ты не проявила себя как полезный союзник. Так что ты не заслуживаешь привилегий, – ответил он, оглянувшись через плечо и ухмыльнувшись.
– Я уже говорила тебе. – Я вскинула руки в воздух, – мы сделаем это.
– Когда? Нет ничего лучше настоящего. Приходи сейчас ко мне и просмотри файл, и мы сможем решить, в какой день я приду к тебе осмотреть кабинет Пола.
– Я не могу сегодня вечером, – торопливо проговорила я, догоняя его на главной улице. С каких пор я гналась за ним?
– Почему, позволь спросить?
Потому что тогда ты исчезнешь из моей жизни, и я перестану чувствовать бабочек, которые появляются в животе каждый раз, когда ты рядом. Я не хочу снова становиться бесчувственной. Я не чувствовала ничего так долго и думаю, что сойду с ума, если снова стану деревянной.
Жалкое зрелище, но пока Арсен продолжал искать меня для встреч, я не чувствовала себя так одиноко в этом городе.
– У меня есть планы на вечер, – сказала я. Это, на удивление, не было ложью.
– Отлично. Я присоединюсь к тебе.
– Что? Нет! – Я остановилась на краю тротуара, вытягивая шею, пытаясь найти желтое такси. – Ты не приглашен.
– Почему нет? – спокойно спросил он, совсем не обиженный.
– Ты никогда не думал, что у меня могут быть планы с другими людьми? – Я оглянулась на него, гадая, серьезно ли он.
– С какими людьми?
– Друзьями.
– У тебя нет никаких друзей, – легко рассмеялся он. – Ты такой же изгой, как я. Ну, не совсем, как я, – поправил он себя, махнув рукой такси в нашу сторону. Он намного выше меня и, вероятно, виден водителям на всем пути от Лонг-Айленда. – У меня есть друзья, хотя я стараюсь изо всех сил избегать их. Но все твои настоящие друзья далеко. Ты скучаешь по компании, и у тебя ее нет. Я и правда делаю тебе одолжение.
Такси посигналило в нашу сторону. Знакомый стук моего бешено бьющегося сердца заставлял грудь прогибаться. Именно поэтому я не связывалась с Арсеном последние несколько недель. Хотя мне очень хотелось узнать больше о Поле, я не могла рисковать. Это чувство. Снова влюбиться. И снова в богатого придурка из Нью-Йорка. Без сомнения, это еще одна ошибка Уинни Эшкрофт. Уинни Толес бы нашла себе еще одного приятного и достойного Риза Хартнетта.
– Я не хочу, чтобы ты увязался за мной, – выплюнула я слова.
Такси подъехало и остановилось перед нами. Арсен небрежно положил руку на крышу машины, чтобы та не ехала, пока мы не закончим эту беседу.
– Ты будешь говорить про Пола и Грейс, а я устала от душевной боли, – добавила я.
– Клянусь своей жизнью, что ты не услышишь их имена из моих уст сегодня вечером. – Он поднял пальцы в бойскаутской манере. – Так куда мы направляемся? Там продают алкоголь? – Он открыл для меня дверь, и я села на заднее сиденье, после чего он последовал за мной.
Через двадцать пять минут мы сидели на стене из красного кирпича, наши ноги болтались в воздухе. Перед нами раскинулось море припаркованных машин. А перед ними фильм «Завтрак у Тиффани», который показывали сзади абсолютно белого здания в Бруклине.