ораздо дольше сохранялись редкие вещи – чтобы завладеть ими, люди расставались с предметами первой необходимости. Такие ценные вещи обычно полагалось хранить, они были более долговечными. Украшения, оружие, орудия труда – такие находки свидетельствуют в пользу торговли, если знать, что в какой-то местности не было ресурсов для их изготовления и тогда эти вещи, должно быть, были куплены. Вряд ли археологи найдут соль, которую привозили издалека; но есть вероятность обнаружить то, чем платили производителям соли. И все же не стремление к роскоши, а необходимость сделала торговлю незаменимым институтом, которому древние сообщества обязаны своим существованием.
Как бы то ни было, торговля, безусловно, возникла очень рано, в том числе дальняя торговля и торговля вещами, происхождение которых вряд ли знали сами торговцы; она намного старше любых других предполагаемых контактов между группами, жившими далеко друг от друга. Современная археология подтверждает, что торговля возникла раньше земледелия или любого другого вида регулярного производства (Leakey, 1981: 212). В Европе найдены свидетельства очень дальней торговли, происходившей еще в эпоху палеолита, то есть по меньшей мере тридцать тысяч лет назад (Herskovits, 1948, 1960). Восемь тысяч лет назад, еще до того, как началась торговля керамикой и металлами, Чатал-Хююк в Анатолии и Иерихон в Палестине стали центрами на торговых путях между Черным и Красным морями. Оба города могут также служить примером «резкого увеличения населения» (такие явления часто называют культурной революцией). Позднее, «к концу седьмого тысячелетия до нашей эры, появилась сеть морских и сухопутных путей для перевозки обсидиана с острова Мелос на материк» – в Малую Азию и Грецию (см. введение С. Грина к Childe, 1936/1981; и Renfrew, 1973: 29, а также Renfrew, 1972: 297–307). Имеются «свидетельства существования обширных торговых сетей, связывающих Белуджистан (в Западном Пакистане) с регионами Западной Азии даже ранее 3200 г. до н. э.» (Childe, 1936/1981: 19). Также известно, что торговля являлась прочной основой экономики додинастического Египта (Pirenne, 1934).
Регулярная торговля существовала и во времена Гомера. На это указывает история из «Одиссеи» (I, 180–184) – там Афина является Телемаку в образе хозяина корабля, перевозящего груз железа с целью обмена на медь. В течение двухсот лет, с 750 по 550 г. до н. э., торговля получила широкое распространение (благодаря чему позднее появились возможности для быстрого роста античной цивилизации) – о чем свидетельствуют археологические находки, хотя почти не сохранилось исторических документов этого периода. Расширение торговли, по-видимому, привело к быстрому увеличению населения в греческих и финикийских торговых центрах (примерно в то же время). Соперничество между ними при создании колоний было настолько серьезным, что к началу античной эпохи жизнь в крупных городах стала полностью зависеть от постоянства рыночных взаимоотношений.
Невозможно оспаривать как существование торговли в древние времена, так и ее роль в распространении рыночного порядка. Однако этот процесс вряд ли проходил гладко и, скорее всего, сопровождался существенным разрушением традиционного уклада жизни древних племен. Даже там, где индивидуальную собственность признавали хоть в каком-то виде, требовалось появление новых, ранее неслыханных обычаев, прежде чем сообщества согласились бы разрешить своим членам увозить что-то для использования «чужими людьми» – ведь эти предметы могли остаться на месте, где ими могли пользоваться «свои». Причем даже сами торговцы (не говоря уже об остальных членах сообщества) не всегда понимали цели использования некоторых вещей. Торговцы из растущих греческих городов везли глиняные кувшины с маслом или вином на побережье Черного моря, в Египет или Сицилию, чтобы обменять свой товар на зерно, а по пути покупали что-то еще – предметы, в которых нуждались народы ближайшей местности, и что они могли бы сами купить у соседей, если бы знали о них больше. Членам малых групп приходилось менять свои прежние ориентиры и двигаться к новому пониманию мира, в котором малые группы играли уже не такую важную роль. Как поясняет Пигготт в своей работе «Древняя Европа», «старатели и рудокопы, торговцы и посредники, морские перевозки и торговые караваны, концессии и договоры, представления о дальних народах и их обычаях – все и всё вовлекалось в процесс расширения социального восприятия, необходимого для следующего шага – вступления… в бронзовый век» (Piggott, 1965: 72). Он же пишет о середине бронзового века (второе тысячелетие до н. э.): «В то время производство бронзы стало приобретать международный характер – благодаря появлению сети морских, речных и сухопутных торговых путей. Мы видим, что технологии производства бронзы и стили обработки широко распространились по всей Европе, от одного ее конца до другого» (там же, 118).
Какие же обычаи способствовали таким изменениям, возвестив не только о новом понимании мира, но и о своеобразной «интернационализации» (это слово, разумеется, не подходит к тому времени, что мы описываем) технологий и стилей, а также менталитета? По крайней мере, те, что предполагают гостеприимство, защиту, обеспечение безопасного пути следования (см. следующий раздел). Даже в древности территории проживания, разграниченные лишь условно, объединялись торговыми связями между индивидами, и основой этих связей были подобные обычаи. Личные контакты соединяли отдельные звенья в цепочки, по которым постепенно и понемногу, но в необходимом количестве, передавались на большие расстояния «микроэлементы». Так появились многие занятия оседлого образа жизни и, соответственно, специализация в новых местностях, что в итоге привело к увеличению плотности населения. Началась цепная реакция: бóльшая плотность населения предоставляла больше возможностей для специализации и разделения труда, что приводило к новому увеличению численности населения и уровня его доходов – предпосылки к следующему рывку, и так далее.
Земля заселялась все плотнее благодаря торговле
Стоит рассмотреть повнимательнее эту «цепную реакцию» – новые поселения и торговля. Если говорить о животных, то они чаще всего бывают приспособлены к определенным и довольно ограниченным экологическим «нишам», вне которых вряд ли могут существовать, однако люди (а из животных, например, крысы) смогли приспособиться к жизни практически всюду на поверхности Земли. Вряд ли это связано только с индивидуальной адаптацией. Существовало немного территорий (относительно небольших), где малочисленные охотники и собиратели добывали все необходимое для оседлого существования даже самых примитивных сообществ, использующих какие-то орудия труда. А если нужно было еще и обрабатывать землю, то таких территорий было еще меньше. Без поддержки со стороны большинство людей сочли бы места, где им хотелось поселиться, либо вовсе непригодными для жизни, либо непригодными для жизни больших сообществ.
Вероятно, в разных регионах в первую очередь заселялись те немногие из существовавших в то время экологических ниш, которые могли как-то обеспечить выживание; их приходилось защищать от вторжений. Однако, проживая там, люди узнавали о ближних местах, где можно было обеспечить если не все, то основные потребности и где не хватало лишь того, в чем они нуждались не постоянно, а время от времени: кремня, материала для тетивы луков, клея – прикрепить лезвия к рукояткам, дубильных материалов для выделки шкур и других подобных вещей. Будучи уверенными, что такие потребности можно удовлетворить, лишь иногда бывая в прежних местах, они покидали свои группы, занимали ближайшие территории или даже новые – еще дальше, в других регионах малонаселенных континентов. О важности таких перемещений людей и товаров в древние времена нельзя судить только по их масштабу. Первые древние переселенцы не смогли бы обеспечить себя – не говоря уже об увеличении численности, – если бы не было возможности привозить товары (пускай их объем составлял лишь малую часть того, что тогда потреблялось в каком-либо конкретном месте).
Бывать в местах прежнего проживания для пополнения запасов не составляло труда, пока переселившихся сородичей узнавали там, где они жили прежде. Но через несколько поколений потомки родственных групп начинали казаться друг другу чужими. Те, кто изначально населял земли, более пригодные для самообеспечения, старались защищать себя и свои запасы различными способами. Для разрешения на вход на первоначальную территорию с целью получить какие-либо особые материалы, добываемые только там, пришельцы должны были приносить дары – это свидетельствовало об их мирных намерениях и вызывало интерес со стороны местных жителей. Больше ценились не те подарки, что удовлетворяли повседневные потребности (их можно было сделать на месте), а соблазнительно новые предметы, необычные украшения или лакомства. По этой причине товар одной из сторон чаще всего оказывался «роскошью», но это вовсе не означало, что другая сторона не предлагала товары первой необходимости.
Первоначально регулярные отношения, включающие обмен подарками, вероятно, устанавливались между семьями – с взаимными обязательствами гостеприимства, сложным образом связанными с ритуалами экзогамии. Конечно же, очень медленно совершался переход от обычая подносить дары членам семьи и родственникам к появлению более безличных институтов «приглашающей стороны» или «посредников», которые всегда поощряли визиты таких гостей и добивались для них разрешения оставаться на длительное время, чтобы получить то, что нужно, – и далее к практике обмена особенных вещей по ставкам, определяемым их относительной редкостью. Устанавливалась минимальная ставка, приемлемая для одной стороны, и максимальная, при которой сделка теряла смысл для другой; так постепенно складывались цены на определенные предметы. И уже сложившиеся эквиваленты неизбежно приспосабливались к новым условиям.
Во всяком случае, в ранней греческой истории мы действительно находим важный институт