Таким образом, слово «общество» стало очень удобным обозначением для любой группы людей, о структуре или принципе объединения которой знать не обязательно. Это слово люди часто употребляют, когда не вполне ясно представляют себе, о чем говорят. Тогда получается, что народ, нация, население, компания, ассоциация, группа, орда, банда, племя, спортивная команда, представители определенной расы или религии, посетители развлекательных мероприятий, а также жители любого населенного пункта – все это «общества».
Желание называть одинаково такие совершенно разные образования, как группа личных контактов и структура из миллионов людей, связанных лишь посредством сигналов, поступающих к ним по длинным и бесконечно сложным цепочкам обмена, есть не только фактическая ошибка. Почти всегда оно вызвано скрытым стремлением создать расширенный порядок по образу и подобию горячо любимого нами «товарищества». О такой инстинктивной ностальгии по малой группе хорошо написал Бертран де Жувенель: «Среда, в которой первоначально жил человек, остается для него бесконечно привлекательной. Однако любая попытка привить ее черты обществу в целом утопична и ведет к тирании» (1957: 136).
Ключевое различие, которое упускают из виду, смешивая совершенно разные понятия, заключается в том, что небольшая группа в своей деятельности руководствуется общими целями или волей ее членов, в то время как расширенный порядок (называемый «обществом») формируется в упорядоченную структуру благодаря тому, что его участники, при различии индивидуальных целей, соблюдают одинаковые правила поведения. Результат таких разнонаправленных усилий (при соблюдении одинаковых правил) действительно имеет некоторые признаки отдельного организма, обладающего мозгом или разумом, или того, что такой организм сознательно упорядочивает. Но было бы ошибкой рассматривать такое «общество» с анимистической точки зрения – персонифицировать его, приписывая «обществу» волю, намерения или сознательный замысел. Поэтому, если серьезный современный ученый считает, что любому утилитаристу «общество» должно казаться не «множеством личностей… [но] чем-то вроде одной великой личности» (Chapman, 1964: 153), то это не может не вызывать беспокойства.
«Социальный» – слово-«ласочка»
Существительное «общество» может ввести в заблуждение, однако оно относительно безобидно по сравнению с прилагательным «социальный», которое можно считать, пожалуй, самым невразумительным среди всех наших терминов политики и морали. Получилось так, что всего за сотню лет его современное употребление, его сила и влияние, возникшие в Германии Бисмарка, быстро распространились по всему миру. Оно порождает путаницу в той самой сфере, где его часто употребляют. Отчасти это объясняется тем, что с его помощью описывают не только явления, то есть следствия различных способов сотрудничества людей в малых «обществах», но также и различную деятельность по поддержке и обслуживанию принятых в них примитивных порядков. Сейчас это слово стало чем-то вроде призыва, некоего ориентира для рационалистической морали, намеревающейся вытеснить традиционную мораль, и все больше пытается подменить собой слово «благой» как обозначение того, что следует считать нравственным. Из-за своего «отчетливо дихотомического» характера (как верно указывается в «Новом словаре синонимов» Уэбстера) фактическое и нормативное значения слова «социальный» все время меняются местами, и то, что сначала было описанием, незаметно превращается в предписание.
В данном случае употребление этого слова в немецком языке сильнее повлияло на Америку, чем на Англию. К 1880-м годам группа немецких ученых, известная как историческая (или этическая) школа экономических исследований, при описании науки о человеческом взаимодействии стала чаще использовать термин «социальная политика» – вместо «политическая экономия». Леопольд фон Визе – один из немногих, кто не последовал новой моде, – позднее заметил, что только те, кто был молод в «социальный век» (десятилетия перед Первой мировой войной), могут оценить, насколько сильной была в то время склонность относиться к «социальной» сфере как к суррогату религии. Один из самых ярких примеров – появление так называемых социальных пасторов. Но Визе настаивал, что «быть “социальным” вовсе не означает быть добродетельным, праведным или “праведным в глазах Бога”» (1917). Некоторым ученикам Визе мы обязаны поучительными историческими исследованиями о распространении термина «социальный» (см. мои ссылки в 1976: 180).
Необычайное многообразие вариантов употребления слова «социальный» в английском языке наглядно представлено в «Словаре современной мысли» Фонтана (1977), процитированном ранее в другом контексте. Оказалось, что сразу после выражения «мыльная опера» следует не менее тридцати пяти сочетаний слова «социальный» с тем или иным существительным: от «социальное действие» до «социальная целостность». То же и в «Словаре ключевых слов» Р. Уильямса (1976), хотя автор не упоминал прилагательного «социальный», ограничившись пометкой «см.». По-видимому, он ставил себе задачу привести исчерпывающий список, однако отказался от нее из-за сложности. Следуя этим примерам, я какое-то время записывал все попадавшиеся мне случаи употребления слова «социальный». В результате получился весьма поучительный перечень из более чем ста шестидесяти существительных, определяемых прилагательным «социальный» («общественный»):
бухгалтерия
адаптация
администрация
анализ
аспекты
безопасность
благо
богатство
болезнь
борьба
взаимодействие
взгляды
власть
вовлеченность
возможность
возраст
воля
вопросы
восприятие
гармония
география
группа
действие
демократия
деятельность
дискриминация
дистанция
добродетель
договор
долг
достояние
желание
животное
жизнь
задача
законы
здоровье
зло
знание
значение
идеал
изгой
измерение
институт
интеллект
исследование
исследователь
история
карьерист
контракт
контроль
конфликт
концепция
кредит
критик(а)
круг
лекарство
лидер
личность
льготы
медицина
мероприятие
миграция
мир (как общество)
мораль
мысли
мыслители
наблюдение
направленность
напряженность
настроение
наука
неадекватность
независимость
незрелость
неполноценность
обусловленность
обязательства
одаренность
озабоченность
описание
орган
организация
организм
ориентация
осознанность
ответственность
отношения
партнер
пенсия
поведение
полезность
политика
положение
польза
порядок
потребности
право
правовое государство
правопорядок
привилегия
привлекательность
признаки
признание
приоритет
проблема
прогресс
продукт
процесс
психология
работник
развитие
развлечение
рамки
расточительство
реакция
реализм
революция
репутация
реформа
решение
роль
рыночная экономика
сигналы
сила
система
собственность
событие
совесть
соглашение
сознание
солидарность
состав
социолект (язык социальных групп)
спокойствие
справедливость
среда
стабильность
статус
страхование
строительство
структура
существо
сфера
телеология
теория
точка зрения
требование
убеждения
удовлетворенность
уровень
услуги
устои
участник (общественного движения)
факт
факторы
фашизм
философия
функция
характер
цель
ценность
экономика
энтузиазм
эпистемология
этика
этикет
Многие из представленных здесь вариантов гораздо шире используются в отрицательной форме, для выражения критики: например, «социальная адаптация» – «социальная неприспособленность», то же с «общественными беспорядками», «социальной несправедливостью», «социальной незащищенностью», «социальной нестабильностью» и т. д.
Из одного только этого списка трудно заключить, стало ли прилагательное «социальный» бесполезным в качестве средства коммуникации вследствие такого количества разных значений. Как бы то ни было, его практический эффект очевиден и имеет, по крайней мере, три направления. Во-первых, оно навязывает неверное представление (мы рассматривали это в предыдущих главах), будто бы то, что вызвано безличными и спонтанными процессами расширенного порядка, на самом деле является результатом осознанной человеческой деятельности. Во-вторых, исходя из этого, оно призывает людей переделать то, что они вообще никогда не могли бы сделать. И в-третьих, это слово стало выхолащивать смысл тех существительных, к которым прилагается.
Этот третий эффект наиболее вреден. У Шекспира есть такой образ: «Я умею высасывать меланхолию из песен, как ласочка высасывает яйца» («Как вам это понравится», II, 5). Используя его, американцы изобрели эпитет: «слово-ласочка», или «слово-ласка». Как ласка высасывает яйцо, не оставляя следов, так и «социальный» убивает содержание любого слова, к которому прилагается, хотя само слово остается таким, как было. Слово-ласка лишает смысла любое понятие, которое человек вынужден использовать, но хочет использовать так, чтобы оно никоим образом не противоречило его идеологическим установкам.
Об употреблении этого выражения в современной Америке см. книгу покойного Марио Пея «Слова-ласки: искусство говорить ни о чем» (1978). В ней автор воздает должное Теодору Рузвельту, который в 1918 году придумал это выражение, и попутно отмечает, что семьдесят лет назад американские государственные деятели были замечательно образованны. Однако в этой книге читатель не найдет нынешнего лидера подобных слов – слова «социальный».