Натянув на себя джинсы и свитер, я стала расчесывать спутавшиеся за ночь волосы, и в этот момент в дверь позвонили.
Снова Павел? Все-таки не выдержал, решил навестить свою бывшую…
Тишина, затем хлопнула входная дверь. Через несколько секунд в мою дверь коротко постучали. Ко мне? Кто?
– Да, войдите, – сказала я.
На пороге стоял Алексей.
– Привет, – радостно произнес он. – Прости, что вот так, без предупреждения…
– Что вы, что вы, да я уже привыкла! – ехидно воскликнула я и сама едва смогла подавить радостную улыбку.
– Я вчера расстался с Наташей. Все! Между нами все кончено!
– А зачем ты мне это говоришь? – растерялась я.
– Не знаю, – пожал он плечами. Не дожидаясь приглашения, сел в кресло, широко расставив ноги. Нахальная, раздражающая мужская поза. – Ты куда-то собираешься?
– Да. Позавтракать хочу.
– О, отлично, пошли вместе…
– Ты нахал.
– Да, я нахал, – с гордостью произнес Леша, разглядывая меня с ног до головы.
Я помолчала, придумывая очередную колкость, но потом спросила совсем о другом другим тоном:
– Она расстроилась?
– Кто, Наташа? Да, очень. Плачет.
– Ты ее хоть утешил?
– Нет. Ты сама подумай, как я могу ее утешить… Потом у меня был жесткий, даже очень жесткий разговор с ее родителями.
– Ой, нет… – Я села на стул напротив Леши, мне уже было ни до чего. – А они что?
– Они хотели меня убить. В прямом и переносном смысле. И сейчас, наверное, хотят, и еще долго будут желать мне… До скончания века они будут меня ненавидеть. Они же думают, что я их использовал… Но я им сразу сказал, что готов отдать им свою долю в бизнесе, мне ничего не надо; и те проценты, что потерял из-за меня Никита Сергеевич, я тоже отдам.
– Ты решил им все вернуть?
– Ну да. Я все, точнее, почти все (все-таки некоторые блага невозможно измерить в денежном эквиваленте), что получил, собираюсь вернуть им. Это и есть, наверное, мое утешение: не хочу, чтобы Наташа помнила меня как злодея, который и ее, и ее семью просто использовал.
– Ты такой щедрый… – усмехнулась я, пока не зная, как на все это реагировать.
– Я не щедрый, я просто не жадный. Это разумная плата за то, чтобы успокоить свою совесть, хотя бы немного.
– Но ты, наверное, и заработал кое-что, принес им какую-то прибыль…
– Нет, они не считают, что от меня была какая-то прибыль, хотя я, объективно, сложа руки не сидел, многое все-таки делал, пусть иногда и со скрипом. Но я не собираюсь это доказывать. Я просто верну им то, что они считают своими вложениями в меня, и точка.
– Но мог бы и не возвращать – так, если по закону? – прищурилась я.
– Мог бы, легко. Но я берегу свою карму, – улыбнулся Лешик.
– Так ты теперь нищий, что ли? – с иронией спросила я.
– Скорее свободный, – поправил он. – Ну нет, если тебя так уж интересует мое финансовое положение, я тебе скажу – останется у меня небольшая заначка, но она и правда… небольшая.
– И что ты собираешься делать… потом?
– То, что хотел, чему меня учили. Пойду работать инженером.
– Инженером? – удивилась я. – Кому они сейчас нужны?
– Очень они нужны, ты просто не в курсе. Начиталась, поди, статей в интернете, как у нас все плохо, но это же не так. Полно предприятий, заводов, которые производят самую разную продукцию…
– Нет. Я не об этом… Там же все равно платить меньше будут, чем у Исаевых?
– Меньше, но зато я буду делать то, что мне нравится, – улыбнулся Лешик. – Да и не все деньгами измеряется… Ты не понимаешь меня, да? Жалко. – Он вдруг помрачнел.
– Понимаю, – тихо сказала я. – Даже больше того, я тоже… хочу изменить свою жизнь. И тоже, возможно, буду восприниматься окружающими как идиотка. Но я вот что думаю, в противовес всем доводам окружающих… У меня же все есть. У меня имеется и своя квартира, вернее, комната, но я привыкла… Мне не надо платить бешеные деньги за ипотеку, у меня нет семьи, детей… Зачем мне сейчас тянуть из себя жилы? Да я потом больше на лечение потрачу, если останусь на этой своей работе. Уволюсь!
– Ты шутишь?
– Нет, нисколько. Я тут недавно думала, что, конечно, в коммуналке не жизнь, да… Но наш дом обещают в скором времени расселить, и у меня будет своя, отдельная квартира, причем в этом же районе, а он неплохой, кстати. Мне уже столько дано судьбой, и дастся еще… Столько, что лишнего и не надо. Словом, я сейчас не в том положении, чтобы пахать с утра до ночи на нелюбимой работе.
Леша молча смотрел на меня. Все тем же «любующимся» взглядом.
– Ты знаешь, Лидочка… – наконец вновь заговорил он. – Я ведь не только пришел к тебе рассказать о разрыве с Наташей. Я хочу извиниться. Ну да, я к тебе неравнодушен, да… ревную… Но я был не прав, когда плохо говорил о твоем женихе. Прости. Не мое это дело – судить других людей, выдвигать какие-то дурацкие предположения, голословные, можно сказать… Никакой он не сладострастник. Ты его любишь, ты с ним счастлива, ты хочешь прожить с этим человеком всю жизнь… Зачем же я все порчу? Только теперь я осознал, что мной двигала ревность, – сказал он, глядя в сторону. – Прости меня.
Как, почему этот человек казался мне когда-то некрасивым, почти уродом? Да на самом деле Леша прекрасен. Нет, я пока еще в себе и понимаю, что его внешность не вполне соответствует каким-то там канонам идеальных пропорций, но привлекательность – не в канонах, а в чем-то другом…
– Я так странно в последнее время себя чувствую… Словно учусь заново видеть и слышать, – пробормотала я. – Все не то и не так; и то, что было для меня главным и важным, вдруг оказалось обманом, знаешь?
– Знаю, – ласково ответил он. – На меня тоже как будто пролился свет. И этот свет – ты. Я жить не хотел, честно, так скучно было. Ладно, не буду тебя смущать, пойду. – Он поднялся.
– Ты же обещал со мной позавтракать? – напомнила я.
– Нет, не надо. Я больше никогда не приду к тебе. Постараюсь забыть, честно.
– А попрощаться? – Я подошла к нему ближе, встала почти вплотную. Втянула ноздрями его запах.
– Что ты делаешь?
– И ты плохо просил прощения, очень плохо, – тихо засмеялась я. – Повтори еще раз! Я не чувствую твоего раскаяния.
– Ты издеваешься, да? – прошептал Леша. Несколько секунд он колебался, а затем обнял меня. Я едва смогла сдержать стон – так я хотела, чтобы он сделал это. – Лида, зачем ты меня мучаешь… Я ведь… люблю тебя. Я люблю тебя.
И тут я вспомнила о Наташе. Это немного отрезвило меня.
– Погоди. – Я нашла в себе силы отстраниться от Леши. – Я тебе тоже должна кое-что сказать. Ты будешь смеяться… Но ты оказался прав.
– Ты о чем? – пробормотал он, не отводя глаз от моих губ.
– Артем оказался именно тем, кем ты и предполагал. Он сладострастник. Бабник, самый настоящий.
– Ты уверена? – осторожно спросил Леша.
– Да, это факт, и доказательства имеются. Мною обнаружены, по крайней мере, две официальные любовницы. Я с ними даже встретилась. Мы поговорили, и… в общем, все с моим женихом ясно.
– Ты не собираешься его прощать?
– Нет, нет, что ты!
– Тогда… тогда я не вижу причин, чтобы… ну, в общем, это же здорово! – чуть ли не закричал Леша, глядя на меня сияющими глазами. Он обнял меня, прижал к себе и закружил. – Я люблю тебя. Я люблю тебя! Ты даже не представляешь, как я люблю тебя, Лидочка!
Он с такой страстью произносил эти слова, так жарко меня обнимал, что я буквально плавилась в его руках. И ни следа от утренней хандры. Пока существует любовь, есть смысл жить… И уже не важно, какая погода за окном и как скоро наступит настоящая весна. Потому что, когда есть любовь, весна всегда в твоем сердце.
– Но все равно так нельзя… – неуверенно пискнула я.
– Можно.
– Она же моя подруга, она все еще моя подруга! Ты представляешь, какой удар испытает Наташа, если узнает, что я и ты…
– Но не будет же она из-за этого всю оставшуюся жизнь переживать!
– Glük und Glas, wie leicht bricht das. Счастье и стекло, как же они бьются легко…
– Тогда вот что. Давай по-честному, правда, – задыхаясь, прошептал Леша. – Позвони ей, и прямо сейчас. И скажи все.
– Я не уверена, что это будет честно… – с тоской покачала я головой.
– А что, ну что тогда надо нам сделать, чтобы не чувствовать себя виноватыми? Что именно?
Я задумалась. А и правда, какие действия, слова, поступки позволили бы мне не считать себя предательницей? Нет, мне ничем не искупить свою вину перед подругой. Но, с другой стороны, что же теперь, не жить? Ни шага без оглядки, ни слова лишнего, ни поцелуя украдкой – с тем, кого любишь… Так это ж не жизнь, а тюрьма какая-то. Весь мир давным-давно бы угас, исчез, вымер, если человечество существовало бы по столь строгим правилам, а нравственный закон был бы сильнее воли сердец. Зачем эти правила, если они убивают, зачем быть честной, если после этого хочется умереть…
Пожалуй, Леша был прав. Надо поставить Наталью в известность, прежде чем мы с ним перейдем последнюю черту… Максимум честности при минимуме возможностей.
– Хорошо, – наконец произнесла я. – Я должна ей во всем признаться.
– Хочешь, я ей сам позвоню…
– Нет-нет-нет, не бери на себя все, это уже мое дело… – Я взяла в руки свой телефон. – Разрядился. Ладно, позвоню Наташе чуть позже…
Я поставила свой мобильник на зарядку. Повернулась – и опять попала в объятия Леши.
– Погоди… нет, – пробормотала я. Хотела оттолкнуть Алексея, но не смогла, лишь сама обняла его сильнее. И это было новое для меня, нестерпимое, жгучее, жадное ощущение… Не знаю даже, с чем сравнить. Наверное, с тем, когда путник после дня в пустыне находит наконец источник воды.
Утоление жажды!
Рядом с Артемом я всегда ощущала эту жажду, но никогда не могла утолить ее, напиться из источника любви. Мало и не то. Не так.
А Леша, он мог утолить мою жажду. Да что там жажда, я сама теперь чувствовала себя огромной, полноводной рекой, несущейся по крутым порогам, я сама являлась той силой, которая способна преодолеть любое препятствие.