Рок(рассказ)
Русская деревня под названием Кесебеево, расположенная среди лесов и гор, с наступлением субботы становится весёлой от голосов молодёжи. Из клуба в центре деревни, заглушая весёлый смех и шутливые возгласы девчат, изливается мелодия гармошки. Среди множества поющих людей один мужской глубокий голос отличается непомерной грустью:
Степь да степь кругом, путь далёк лежит,
В той степи глухой замерзал ямщик…
Это пел подросток, родившийся в этой же деревне, Володя Важненков, светловолосый, богатырского телосложения, с грустными глазами и очень добрый. Оба кармана его брюк всегда полны семечек. Из нагрудного кармана видны расчёска и хорошей выделки металлический портсигар. И так повторяется каждую субботу. Кому-то кажется необычным исполнение песни о степи в лесной деревне. Иные говорят, что этот Володя насмерть замёрзнет в поле, потому что так мастерски изображает мучения изнывающего от мороза ямщика.
Четырнадцатилетний Ханиф из соседней башкирской деревни каждую субботу вечером также направляется в Кесебеево. Он идёт встречать после танцев свою сестру Сажиду, работающую здесь заведующей клубом. Об этом знают все. Ханиф уже давно за свою маму носит почту в эту деревню, поэтому его многие уважают, даже с ним дружат.
К приходу Ханифа Володя в клубе, играя на гармошке, поёт свою излюбленную песню «Степь да степь кругом». Башкирскому подростку эта песня очень нравится, потому что она очень проста для игры на тульской гармошке. Ханиф тоже уже года два-три не оставляет без внимания каждое застолье в деревне Айтмембетово, изматывая гармонь, заставляет плясать подвыпивших гостей. В деревне таких гармонистов раз-два и обчёлся.
Увидев Ханифа, Володя сказал:
– Как дела, дружок, сколько волков за собой приволок? – И, шутя, сунул в его ладони пригоршню крупных семечек. – Ханиф, когда я играю и пою эту песню, то чётко вижу, как я в буранной степи замерзаю. Рядом есть люди, но никто не может помочь. Но если не пою эту песню, то всю ночь брежу. И мама говорит: «Ты во сне как будто на гармошке играешь и сиротливо скрипишь зубами».
Ханифа эти откровения уже не удивляют, потому что Володя повторяет их уже сотый раз.
– Володя, знаешь, наш мулла Хибат-бабай говорит, что судьба человека написана на его лбу. Только никто этого видеть не может, потому что лоб выше глаз, – засмеялся Ханиф.
Тотчас в клубе взорвалась лампочка, и свет погас. Володя, самый высокий из ребят, потянулся к лампочке и… охнув, с грохотом упал на пол. Оказывается, после взрыва колбы лампочки осталась вольфрамовая нить, по которой движется ток. Она оголилась, и парня ударило током.
– Ханиф! – закричал Володя. – Пока падал со стула на пол, я почувствовал, как окунулся в глубокую холодную воду. Дышать стало трудно, даже немного лишился сознания. – На сей раз его голос был уже другим.
Скоро лампочку поменяли. С возобновлением веселья Володя опять, как всегда, вошёл в середину танцующих девушек и своими по-медвежьи широкими ступнями стал проверять крепость клубных полов.
.. В ракетной части около Оренбурга идёт вечерняя поверка. Сержант с сердитым лицом сверяет по списку личного состава, на месте ли все солдаты.
А в это время выехавшая ещё с утра легковая автомашина УАЗ-«буханка» из-за невнимательности молодого водителя сбилась с пути и сквозь буран ехала по степи. У дремлющего возле водителя от тепла мотора «буханки» младшего сержанта Володи Важненкова то и дело шевелятся пальцы. Он во сне перебирает лады тульской гармони, вспоминая знакомые мелодии.
Молодой солдат за рулём родом из Рязани, ему неизвестен подлый характер оренбургской степи, и, свернув с дороги, которая в этом буране едва ли была заметна, он уже давненько едет по хорошо уплотнённому ветром снежному насту.
Младший сержант во сне о чём-то поёт, то и дело двигая руками и ногами в такт друг другу. Наконец шофёр догадался, что заблудился, и остановил машину. Глянул на прибор: горючего осталось примерно на час. Молодой солдат, открыв дверь, прыгнул в объятия бушующего степного бурана.
Впереди одна степь без конца и края. Только сейчас шофёр понял: то, что он принимал за дорогу, оказалось степным сильно уплотнённым снежным настом, который легко держит, словно асфальт, легковые автомашины.
А младший сержант, старший машины, улыбаясь, продолжает во сне гулять по родному селу. Почувствовав, что на лицо падают снежинки и ветер теребит его шинель, он, не допев любимую песню «Степь да степь кругом», проснулся. Увидев, что машина с открытой дверью водителя стоит без движения, принялся искать шофёра. Молодого солдата в кабине нет, а дверь машины наполовину приоткрыта, и снег порывами задувается внутрь. Холодный снежный буран пытается всей силой ввалиться в кабину.
Важненков догадался, что случилось страшное. Надел шапку и прыгнул на снег. За машиной стоит молодой солдат, укрываясь от ветра, плачет. Даже не обращает внимания на окружающий его буран и напоминает всем своим видом обречённого на гибель человека.
Взяв солдата за плечи, младший сержант повернул его к себе:
– Где мы, почему стоим, ты почему плачешь?
С водителем Володя не был близко знаком. У молодого солдата не хватило смелости разбудить медвежьего телосложения младшего сержанта, к тому же немногословного. И поэтому, не представляя, что же теперь делать, он от безысходности расплакался.
– Мы заблудились в степи, бензин заканчивается. Дороги нет, кругом только степь, – ответил солдат и опять заплакал.
Оказывается, пока младший сержант дремал в тепле кабины, водитель совсем потерял дорогу. Звёзд не видать, потому что всё небо заволокло тёмными тучами. Сильный буран свирепствует, словно пытается свалить машину набок.
Сам того не чувствуя, Важненков опять стал петь до сих пор звенящую в голове песню, о которой в селе всё время говорили как о грустной. Похоже, сбывается. Двигатель «буханки» потихоньку работает, фары светят, еле освещая степь впереди в мельтешении снежинок.
Солдаты вошли в кабину не глядя друг на друга и задумались. Молодой водитель, не так давно приняв эту машину, не совсем разобрался в приборах. Похожий на стол, тонко гудящий и светящийся зуммерами прибор, закреплённый за спиной водителя, особенно поражал его воображение. Этот прибор называется топопривязчик, в него встроена секретная военная карта-километровка. Он изредка вспыхивает красным огоньком и тут же гаснет. На крыше машины есть какой-то люк, туда можно вывести бинокулярную трубу. Шофёр про себя сравнивал её с перископом подводной лодки. Там же, в тёплом обшитом кузове, как тяжёлый самовар, гудит ещё один прибор. Издавая звуки, похожие на полёт майского жука, он гудит который час подряд, получая заряд напрямую от аккумулятора автомашины.
Младший сержант наконец пришёл в себя и хитро сощурился. Спросил у совсем потерявшего настроение солдата:
– Тебе хочется домой?
– Если я умру здесь, что же моя мама будет делать? Она же больная. – Солдат все ещё продолжал плакать.
Спустя некоторое время он всё-таки пришёл в себя и обратил внимание на слова младшего сержанта. А тот, как будто глупый человек, всё ещё улыбаясь, пел свою песенку под названием «Степь да степь кругом».
Вот он глянул на топопривязчик и, определив правильное время по авиационным часам, прикреплённым на панели прибора, посерьёзнел:
– Сколько я спал?
– Около часа, – ответил молодой солдат. – Может быть, чуть больше или меньше.
– Шалишь, мы ещё поживём!
Важенков начал колдовать над прибором. Карта на топо-привязчике, который солдат называл столом, подвинулась на приличное расстояние. Там кончик графитного карандаша оставил заметный длинный след. Хотя этот прибор поступил в часть недавно, младший сержант освоил его довольно-таки хорошо. Карта показывала, где шофёр сбился с дороги. Сойдя с пути, машина всё время сворачивала направо, и это отражено на карте двумя кругами. Место, где они остановились, всего в ста метрах от дороги.
Легко вздохнув, младший сержант опять громко запел свою песню. Глянул на прикреплённый к полу ремнями «самовар». Этот секретный прибор называется гирокомпас, и он всегда точно указывает на север. Внутри него есть гироэлектромотор, который даёт десять тысяч оборотов в минуту. Гиромотор прибора величиной с кулак, весело, как жук, гудит. Два прибора точно указывают пройдённый машиной путь и оставшиеся метры до выезда на дорогу. Младший сержант ударил кулаком в окно, разделяющее кузов и кабину. Когда створки отворились, и показалось опухшее от плача лицо молодого солдата, Володя рявкнул, переходя на командный тон.
– Ну что, дохныкался, вояка? Слушай мою команду, сынок! Поверни машину налево и метров сто езжай только прямо! Выйдем на дорогу, а там уже через два километра будет автозаправка.
К крайнему удивлению шофёра, ровно на сто первом метре они выехали на дорогу. Через некоторое время впереди показалась и автозаправка. Несмотря на сильный ветер, на уличных столбах ярко горели лампочки.
На заправке женщина с удивлением посмотрела на опухшее лицо солдата, а тот, не отрывая глаз от заправщицы, протянул ей талон. Получив разрешение у оператора заправки, Важненков позвонил дежурному по части и сообщил, что машина исправна, сами живы-здоровы. После этого красивым голосом громко, на всю степь, запел «Степь да степь кругом».
Молодая женщина-оператор автозаправки подозрительно посмотрела вслед солдатам, ведь в такую страшную погоду хороший хозяин не выгонит и собаку на улицу, а эти заявляются вдвоём: один с опухшими от слёз глазами, а второй, наоборот, веселится и тянет песню. На дороге, кроме этих странных солдат, ни души.
.. После окончания средней школы Ханиф устроился рабочим на Уфимский моторостроительный завод, поступил на заочное отделение Аксёновского сельхозтехникума. Посещая секцию бокса спортивного клуба «Гастелло», добился больших успехов. Затем была служба в Вооружённых силах СССР, которую он проходил в Пензенской области, за два года дослужился до звания старшины и вернулся домой. Деревни Кесебеево уже не было, не осталось там ни одного жилого двора.