Участковый продолжал смотреть на секретаря изумлённым взглядом. Позиция Байрамова его устраивала, и он понял, что чуть было не сотворил большую глупость с судьбой молодого ещё человека.
– Понимаешь, Коля, нож со стола он схватил сгоряча! Но не хотел он никому зла! А Волков поступил правильно. Зачем делать из мухи слона?
Дней через пятнадцать возвращающегося с работы пешком Байрамова догнал запыхавшийся Мурат.
– Спасибо, что вы меня поняли. – Он протянул секретарю свёрток. – А это – от Волкова, я сейчас от него, послушал, как вы меня выручали. Отец мой передаёт вам спасибо и велел просить у вас прощения. Жена также просила передать спасибо. Простите меня, пожалуйста! Я сегодня вышел на работу в колхоз, и говорят, что неплохо у меня получается. Я ведь деревенский, дело сельское хорошо знаю.
Два года спустя Мурат переехал с семьёй в другие края. Он устроился хорошо и трудится там на славу. Бывая в родных местах, встречается с Рябинчуком, который уже сам за это время стал майором милиции, и через него передаёт привет и Газизу Байрамову. А в свёртке, переданном майором Волковым, тогда оказалась ручка ножа, который Байрамов отнял у Мурата. Оказывается, тот передал её на память через Мурата Газизу Байрамову, как бы с намёком.
Хотя и прошли многие годы после тех событий, встречая уже седовласого пенсионера подполковника милиции в отставке Волкова в районном центре, Газиз Байрамов приветствует его от всего сердца и рассказывает ему пару уфимских анекдотов про современную полицию, слушая которые бывший милиционер смеётся от души, светлея лицом.
При встрече с майором полиции Рябинчуком бывший партийный секретарь Газиз Байрамов непременно потихоньку прокричит: «Халимуллыч, спасите!» – и они громко смеются, вспоминая события давно минувших лет, и оба отводят душу.
Бабушка Асия(рассказ)
– Чего же ты противишься? Всё равно свалю! – С этими словами бабушка Асия ударила давно не точенным топором по чёрной ольхе, называемой в народе «кара ерек».
А высокое и сухое дерево, как бы стараясь не поддаваться, засыпало женщину мелкими ветвями и шишками. Даже росшие рядом большие ольхи, словно в знак солидарности, тоже сыпали на голову бабушке свои шишки.
– Будет семьдесят шестая жердь, если до дома дотащу! – Старуха весело улыбнулась. – Если до снегопада ещё двадцать четыре жердинки приволоку во двор, то точно смогу зимовать в тепле.
Перешагнувшая за шестьдесят лет, вышедшая замуж после войны и по разным причинам оставшаяся вдовой, как миллионы советских женщин, бабушка Асия живёт одна, не жалуясь на жизнь. Вот и сейчас она, вытирая с не лишённого миловидности лица пот и закусывая тоненькие губы, дыша прерывисто, машет оставшимся в наследство от мужа старым топором. А тот, не попадая дважды в одно и то же место, усложняет и без того тяжёлую, неженскую работу – рубить дрова.
Стараясь подавить кашель и закрывая рот варежкой, пожилая женщина с остервенением продолжает наносить удары по дереву.
О! Вот она, очередная жердь, на земле! Только, падая, она сломала кончик, из-за чего стала намного короче.
– Как назло, и жердь ломается! – Бабушка Асия начинала сердиться. – Этот конец придётся взять в другую руку. А топор надобно спрятать!
Вот так, общаясь сама с собой, пожилая женщина взвалила на плечо длинную жердь, более четырёх метров и, склонив и без того сутулую спину, вышла с болотистого места возле сельского кладбища и зашагала домой.
– Ой-ой, что это за камень ещё? Его же утром не было! – заговорила она, споткнувшись о камушек. – Вот уже который день меня преследуют беды. Вчера упала с лестницы сарая, а сегодня ударилась левой ногой о камень…
Тут она начала думать о нелёгкой своей жизни. Вдобавок ко всему в соседний с её хибаркой колхозный дом из добротной ели, пустующий уже несколько лет, оказывается, въезжает новый парторг из райцентра. Говорят, он очень строгий, не вышел ростом да весом, но заставляет плясать дородного стокилограммового председателя колхоза под свою дудку. Говорят ещё, что он заставляет отвезти на склад доставленный на автомашине зернофураж колхоза, предназначенный для домашнего хозяйства председателя. А в хозяйстве том десятки овец и свиней. И велел уволочь на тракторе колхозное сено в скирдах, направленное с поля для коров председателя колхоза, обратно на ферму.
– Если этот человек такого крутого нрава, такого зловредного председателя колхоза замучил, то увидит меня с этими дровами – и мне конец! – подытожила со вздохом пожилая женщина.
Тут её губы задрожали и из глаз полились слёзы.
Изрядно уставшая бабушка Асия донесла жердь до двора и как дорогую вещь приставила туда, где были уложены доставленные из леса запасы дров. Между делом ей было слышно, как, гремя мебелью и другой домашней утварью, таскают пожитки внутрь соседнего дома. Во дворе крутились две маленькие девочки, и женщина, наверное жена парторга, там же занималась своими делами. Девочки были лет трёх-четырёх, в красивых разноцветных платьях.
Напуганные колхозниками, носившими домашнюю утварь, куры бабушки Асии, кудахча, забрались на крышу сарая.
– Вот и всё! Злой парторг стал твоим соседом! Как же ты завтра пойдёшь за дровами? – сама с собой стала разговаривать старуха. – Чур меня, чур, у них, что ли, есть корова, овцы, гуси и даже куры? На двадцати сотках бесхозного огорода мои куры клевали, что найдут, а теперь и им хана! Если выйдут на улицу, на них точно машина наедет или случится иная беда!
Войдя в маленький, размером четыре на четыре метра, дом, бабушка Асия посчитала уложенные в большой алюминиевый таз куриные яйца. Назавтра она планировала дать себе отдых от заготовки дров, сходить в магазин и обменять эти яйца на чай-сахар. У бабушки не было ни одного года трудового стажа из-за того, что в своё время об этом не позаботилась, будучи совсем безграмотной, да и некому было об этом хлопотать, а потому она не получала пенсию.
Бабушка Асия взяла из таза два яйца и, уложив их в большую алюминиевую кружку, растопив печку, поставила варить.
– Машка, Машка! – С утра жена парторга, Рифа, направилась в сторону конторы, чтобы подогнать свою корову к деревенскому стаду.
От скрипа ворот бабушка Асия вздрогнула. С трудом открыв их, во двор старухи смело вошла маленькая дочь парторга.
Она была одета в разноцветное платье, на ногах – красные сандалики.
Взглянув на бабушку, девочка быстро зашла в дом.
– Вот тебе и на! Смелая девочка! – Изумлённая хозяйка последовала за ней.
– Меня зовут Айсылу! – Девочка полезла на лавку рядом со столом и тут же схватила одно из двух яиц.
– Ешь, ешь, детка, – сказала совсем ошарашенная бабушка. – Утром яйца очень полезны.
– А сахар ещё вкуснее, и конфеты тоже! – Девочка, похоже, за словом в карман не лезла. – Шоколад ещё вкуснее!
– Где твой папа? – спросила хозяйка. – Мама пошла коров доить?
– Папа с пяти часов на работу ходит, – ответила девочка по-взрослому. – А вечером очень поздно приходит домой. В колхозе у него работы много.
Позавтракав яйцом и хлебом, девочка как пришла, так и ушла домой. Похоже, что её мама об этом даже и не узнала.
В тот же день бабушку Асию удивил ещё один случай. Все её куры, каким-то образом оказавшись во дворе парторга, вместе с их крупными бройлерами подбирали из большого корыта никогда до этого не пробованную пшеницу. Хотя старуха была готова к скандалу со стороны соседей, но ничего такого не случилось. Да и соседи, кажется, не обращали внимания на её кур. После этого птицы даже смотреть не стали на её картофельное пюре с кожурой.
На следующее утро, выгнав домашних животных на пастбище без проблем, Рифа вернулась домой раньше и была удивлена. Кровать Айсылу была пуста, а младшая спала, двери открыты настежь. Со страху молодая женщина выбежала на улицу и, увидев открытую калитку бабушки Асии, зашла во двор. Было слышно, что внутри маленького дома соседки кто-то весело разговаривал.
Забежавшая в дом Рифа была поражена. За столом хозяйки сидит Айсылу на подушке, в одной руке держит серенькое в крапинку яичко, а во второй – хлеб. Рифа как громом поражённая замерла у дверей.
– Мам, садись, чай будем пить! – смело сказала девочка безо всякого стеснения. – Вот тебе ещё одно яйцо.
– Дочка, соседка, не удивляйся! – Глядя на Рифу, улыбнулась бабушка Асия. – Она ещё вчера утром приходила на чай, знакомиться со мной. Очень интересное дитя. Говорит, что отец рано уходит на работу и поздно возвращается. В колхозе, говорит, работы много.
– Меня Рифой зовут, а вас Асиёй, да? – осведомилась, придя в себя, молодая женщина.
– Да, меня бабушкой Асиёй зовут, – несмело ответила хозяйка.
– Айсылу, скажи спасибо бабушке Асии, и пойдём домой! – Взяв девочку за руку и сказав спасибо старухе, Рифа вышла из дома.
Когда такое стало случаться через день, мать девочек не стала противиться стечению обстоятельств. Выгоняя домашних животных до стада, она сама стала иной раз заводить дочку к соседке. Надо же было дитя кому-то оставлять.
Спустя неделю куры бабушки Асии, как будто позабыв дорогу домой, стали нести яйца на крыше сарая парторга. Рифе пришлось не один раз заносить эти яйца соседке и однажды она сказала:
– Бабушка Асия, ты уж больше не зови своих кур! Они уже привыкли к нашим курам, поэтому всё равно к нам идут. Яйца с крыши сарая забирай сама. Они не похожи на наши, так как очень мелкие, другого цвета и в крапинку.
– Спасибо, дочка! Они ведь кормятся у вас, – ответила бабушка, не найдя других слов.
– Пускай. Мой муж день и ночь работает в колхозе. Он много выписывает на зарплату фуражного зерна. Так что его всем хватит, – поспешила успокоить соседку Рифа. – А ваши куры очень мелкие, к тому же они до этого не видели пшеницы. Взаперти держать их не получится. Они все равно придут к нам.
– Ладно уж, спасибо, соседи, – тихо ответила бабушка Асия.