и, то есть молчаливые животноводы и механизаторы, у которых есть собственное мнение, от которого они ни за что не откажутся. При умелом тактическом поведении они смогут дать понюхать свои пахнущие кизяком да тракторным маслом кулаки, оставить пришедших из района уполномоченных в положении униженных и выгнать из тёплых кресел обнаглевших председателей взашей!
Об этом чуть позже. Вчера деревню Тавакал стал затапливать весенний паводок. Идущий сверху лёд, застопорившись на перекате за Тавакалом, повернул течение в сторону деревни. Колхозный пчеловод Ягафар, желая переправиться на ту сторону Инзера, поплыл на своей лодке, но она перевернулась под давлением льда. А пчеловод остался висеть на ветви тополя посередине реки. Этот несчастный провёл на тополе ночь, попивая свою медовуху и оглашая округу криком, пока его не сняли с дерева.
Председатель колхоза Финат Ахтямов – конченый злодей для простых людей, а перед районными начальниками просто дворняжка весом в сто двадцать килограммов – зашёл в кабинет молодого секретаря парткома, скрипя половицами, и заявил:
– Товарищ партком, половодье! Давай вызывай вертолёт, а я займусь посевной! – И, хлопнув дверью, вышел вон.
Ни для кого не было секретом, что этот человек уже два года собирается переселить жителей башкирской деревни на берегу Инзера в районный центр, село Архангельское, или ближе к железнодорожной станции Приуралье. Он и не думает о спасении населённого пункта, наоборот, ему выгодно, если деревня исчезнет. Председатель считает, что у парткома нет ни техники, ни людей, он ничего не сможет сделать, а люди пусть поплавают.
Молодого Халима Карамова, недавно избранного секретарём партийного комитета колхоза, за руководителя Ахтямов даже не считал. Прежнего секретаря, хотя тот был лет на пять старше нынешнего, он держал за младенца и прогнал в районный центр.
– Молокосос, когда он родился, я в Кушнаренковском районе заведовал отделом райкома! – хвастался Ахтямов перед своими подпевалами. – И у этого ничего не получится! Не родился тот, кто бы мог перечить мне.
Халим Карамов до армии окончил техникум, в армии дослужился до звания старшины, затем работал в совхозе бригадиром, агрономом, главным агрономом, к тому же два года был инструктором райкома КПСС и уже имел, несмотря на возраст, солидный опыт работы с людьми.
И сегодня он немедля связался с авиаотрядом уфимского аэропорта, от имени колхоза вызвав вертолёт и взрывников. А те через час уже прилетели на место.
Около десятка активных коммунистов, вооружённых лопатами и ломами, высадилось на берегу Инзера, недалеко от места, где был ледяной затор.
– Товарищ Фролов, вы руководитель взрывников. В армии кем служили? – поинтересовался Карамов у молодого взрывника.
– Был сержантом, сапёром, – ответил тот.
– В таком случае слушай, сержант! Я был старшиной-ракетчиком, командовал взводом и ротой. – При этом Карамов приподнял голову. – Сейчас моя команда такая: вон, видите, прежняя старая дамба, оставшаяся от сплава леса, который и держит лёд. Она закрыла течение реки в эту сторону. Если мы взорвём эту заросшую деревьями дамбу, чистая речная вода потечёт через неё, а эти тонны льда останутся на камнях и растают там.
– Вот бомбардир! Вот пушкарь-ракетчик! А где ты научился этому, старшина? – возрадовался взрывник.
– В мои мальчишеские годы наши дяди одним бульдозером поднимали сотни таких дамб, когда по Инзеру они сплавляли лёд молевым сплавом, – ответил секретарь парткома.
Вскоре с вертолёта на берег было выгружено пятьдесят мешков и двадцать ящиков аммонала. Вертолёт отправили на свободное место на том берегу. Около десятка сельчан и пять взрывников стали копать четыре шурфа на дамбе со стороны деревни. Через час работа на объекте была полностью закончена.
– Сейчас эти мешки и ящики сгружайте в шурфы и сверху накладывайте крупные круглые камни да хорошенько утрамбуйте! – приказал Фролов. – А мы будем прокладывать шнуры.
Спустя ещё час все шурфы были закопаны, шнуры стянуты в один узел и присоединены к электрической кнопке.
– Всем отойти на пятьдесят метров назад, в лес, и спрятаться за толстыми деревьями! – прокричал бригадир взрывников.
Раздались друг за другом четыре оглушительных взрыва. Затем наступила гробовая тишина. Спустя мгновение со стороны домов деревни Тавакал, крыши которых были крыты жестянкой, послышалось грохотание, как во время летней грозы. Пару минут спустя на берег выбежали пять-шесть мужчин и стали махать шапками.
Чистая вода Инзера, бурля, рванула по руслу старицы в сторону соседней деревни. Выгрузив колхозных помощников-взрывников возле конторы, вертолёт отправился в уфимский аэропорт.
Через некоторое время в контору прибежали мужики, махавшие взрывникам шапками на берегу Инзера:
– Ха-ха, вот артиллеристы-бомбардиры! Думая, что Инзер направляете по новому руслу, вы превратили крышу Ислама-агая в дуршлаг. Пока он остался дома, но если пойдёт дождь, как ему быть-то?
– Скажите, что это не беда. По постановлению правительства пострадавшим от наводнения оказывается денежная помощь. Завтра же он получит новую кровлю. А эта крыша у него давно изношена, проржавела насквозь. Он же мой сосед, – засмеялся секретарь парткома.
В том году жители деревни Тавакал спаслись от наводнения без большой беды. А председатель колхоза, как бы мстя за это, передал первому секретарю, что из-за действий парткома пострадали крыши домов. На самом деле когда Ахтямов вернулся в деревню, вода уже ушла, а люди с похвалой отзывались о молодом парторге колхоза, спасшем их добро от паводка, что и стало известно приехавшему первому секретарю. На председателя же нажаловались, что тому их судьба до лампочки. Первый секретарь отругал председателя колхоза за клевету и повёл его по недосеянным полям.
Наступило лето, затем пришла осень. Обретший среди колхозников большое уважение и авторитет молодой секретарь Халим Карамов стал обращать внимание на недопустимую манеру поведения руководителя колхоза. Почему-то его водитель часто появлялся около колхозного склада, иной раз грузил в машину мясо и другие продукты.
Как-то раз позвонил первый секретарь райкома КПСС и сообщил, что к ним приезжает заместитель Гостелерадио «Башкортостан» Гатаев, и велел Халиму Карамову очень хорошо его встретить и угостить. Секретарь парткома, хотя и не одобрял в период уборочной страды угощение на берегу Инзера, не мог противиться указанию первого лица района.
Заняв у знакомых ребят ведро рыбы и выписав по договорённости с председателем со склада пять-шесть килограммов свежего мяса, разожгли на месте костёр и поставили варить в двух казанах мясной суп и рыбную уху. Около огня повесили почерневший от дыма чайник.
В двенадцать часов дня на колхозном уазике подкатили высокий гость из города, второй секретарь райкома КПСС Фанис Абдуллин и председатель колхоза Ахтямов. Водитель, поставив на землю ящик водки и расстелив скатерть, стал готовить застолье. Вскоре сварилсяся суп, и гости расселись вокруг скатерти.
– Товарищ Гатаев, мы рады видеть вас на просторах прекрасного Инзера! – разлив водку по гранёным стаканам, сказал тост председатель.
Мясной суп был сварен с приправами и очень вкусен, поэтому вскоре показалось дно казана. Гостям была подана уха и жареная рыба на большой сковороде.
– Вот, Катаев… прости, Гатаев, – Ахтямов бросил взгляд в сторону Абдуллина, – этот большой начальник, второй секретарь райкома, ещё сопливый мальчик, мой помощник в колхозном деле. Что скажу, то и делает. А этот сопляк, – председатель, ехидно улыбаясь, указал рукой на Карамова, – секретарь парткома колхоза, пытается меня игнорировать.
– Я тебе не Катаев, а Гатаев! Когда ты бросишь привычку унижать людей? Ты же уже не молодой! – полупьяный гость выпятил грудь. – Я теперь большой человек в республике и не только твой односельчанин. А с ними говори по-товарищески! Видишь, как Карамов смотрит на тебя? Как на врага! Только искры из глаз не сыпятся.
Переведя дух, представитель ТВ продолжил уже другим тоном:
– Хочешь, завтра по телевидению буду критиковать твой колхоз? Послезавтра и тебя, и первого секретаря снимут с должности!
– Ката, брось, говорю… Ой, Гата! Не кипятись, чего не бывает в молодые годы? Дразнили тебя Катой, то есть ботинком, но это же было в детстве! Давай рыбу попробуем! – пытался успокоить гостя Ахтямов.
– Товарищи, телевидение в будущем заменит всё. Давайте за это выпьем! – вмешался в перебранку Абдуллин, сверкая покрасневшим, как помидор, лицом. – Гатаев, покажи наш район только с хорошей стороны, ладно?
Пока Халим Карамов был занят приготовлением чая, между руководителем телевидения и председателем колхоза завязалась потасовка из-за того, что первый вновь был назван Катаевым, то есть Ботинковым.
Крупнотелый Ахтямов попытался было встать на ноги, но гость свалил его на скатерть и дал пинка под зад.
– Я Гатаев, руководитель республиканского уровня! На тебе, на! – поговаривал он.
После этого не было смысла продолжать застолье. Карамов и водитель председателя, затолкав всех троих в машину, отвезли в районный центр. Неделю спустя на экраны вышла передача о том, что в районе уборочная страда хромает, а райком не следит за сельским хозяйством. Однако из Уфы никто не приезжал, чтобы разобраться с ситуацией.
После случившегося на берегу Инзера Карамов стал пристальнее следить за поведением руководителя хозяйства. О том, что он часто оскорбляет колхозников, даже занимается рукоприкладством, слухи ходили давно. К тому, что он, как собственное, без всякой оплаты берет колхозное сено и фураж для своего многочисленного личного хозяйства, в народе уже привыкли. Финат Ахтямов, которому было уже за пятьдесят, руководитель со стажем, думал, что в этом хозяйстве людей можно заставить работать только силовыми методами и руганью с угрозами.
Сегодня он дал указание водителю Сагиту, ехавшему за фуражом в село Карламан, завезти в его двор полную автомашину фуражного зерна. Не так давно принятый в ряды КПСС Сагит сразу довёл это до сведения молодого секретаря парткома.