11. Заверенные «копии Панина». Если они и существуют, то это копии не с «оригиналов» протоколов, а перевод текста американских фальшивок, выполненный для руководства МИД в ознакомительных целях. Ничем иным невозможно объяснить, что копии с секретных документов не были уничтожены согласно регламенту после того, как должностные лица, для которых их изготовили, с ними ознакомились, а были помещены в несекретные фонды мидовского архива.
12. Оригиналы «секретных протоколов» из «особой папки». Физически они не существуют. По указанным архивным реквизитам получить документы никому не удавалось. Введены в научный оборот фальшивки задним числом, путем выпуска в 1995 г. журналов «Вопросы истории» (№ 1, 1993 г.) и «Новая и новейшая история» (№ 1,1993 г.).
В 2011 г. на выставке в российско-германском музее в Карлсхорсте демнстрировался сенсационный экспонат — оригиналы «секретных протоколов», как их представили устроители выставки. На поверку это оказались небрежо сделанные ксерокопии непонятно с чего. На табличке было указано, что документ предоставлен Архивом Министерства иностранных дел РФ. Вообще-то он называется Архив внешней политики, и в нем-то как раз никаких «секретных протоколов» никогда не было. По легенде они находятся в Архиве президента РФ. Опять надувательство!
13. Заверенные копии бесед Молотова с Шуленбургом и сопутствующие им документы (шифротелеграммы, проекты договоров). Несуществующие в природе либо видоизмененные оригинальные документы. Сфальсифицированы после 1989 г. с целью введения их в научный оборот через публикацию сборников «Полпреды сообщают», «Документы внешней политики СССР» и «1941 год». Базой для их создания послужили документы, опубликованные в госдеповском сборнике 1948 г.
Сторонники канонической версии сговора Молотова Молотова-Риббентропа сходу отметают последний довод. Мол, то, что все эти документы фальшивые, не доказано. Хорошо, тогда пусть они докажут, что какие-то из этих бумаг подлинные. Потому что все настоящими они быть не могут. Даже в официальных сборниках записи бесед Молотова с Шуленбергом публикуются в разных вариациях, чего в реальности, разумеется, быть не может. При том один и тот же документ имеет различные архивные реквизиты. Это сделано для того, чтобы затруднить доступ к источнику для проверки. Ведь если указаны неверные реквизиты (иногда даже различные архивы), то в архиве вы не получите доступа к документу. Вас просто будут футболить из одного архива в другой, а на все претензии вежливо отвечать: мол, если издатели сборников что-то напутали, то пусть они и разбираются.
Что особенно бросается в глаза, в официальном сборнике «Документы внешней политики СССР. 1939 год» (том XXII) за период 1-28 сентября 1939 г. не опубликовано ни одной записи о встречах Молотова и Шуленбурга, не смотря на то, что в этот момент отношения с Германией были самым важным вопросом для советской дипломатии. МИД РФ решил не утруждать себя, поскольку в пропагандистском обороте находятся отчеты об этих беседах, вброшенные Госдепом еще в 1948 г. Опубликовать настоящие документы — значит, разоблачить американские фальшивки. Воспроизвести их тоже не вариант, поскольку придется дать архивные реквизиты. Решили тупо отмолчаться. У официальных историков такой вопиющий пробел никаких вопросов не вызвал.
В указанную чертову дюжину «доказательств» вошли лишь те, что участвуют в «научном» обороте. Мемуары Хильгера в виду своей вопиющей лживости не упоминаются в этом ряду, так же как воспоминания Болена и Херварта. Вообще, во всяком историографическом исследовании мемуары не считаются надежными источниками. Во-первых, участники событий всегда субъективны. Во-вторых, воспоминания пишутся порой десятки лет спустя и хотя бы поэтому не обладают необходимой точностью. Но в деле о «секретных протоколах» документальная база настолько неубедительна, что в качестве источников фальсификаторы слишком часто используют мемуары.
Газетные публикации и фантазии биллетристов, представленные сочинаниями Волкогонова, Роговина, Безыменского, Вульфсона, Радзинского, Черчилля, Резуна, Пронина, Бережкова, Семиряги и прочих в принципе не могут быть подтверждены или опровергнуты, поскольку принадлежат к сфере пропаганды. Несколько особняком стоит работа Ингеборг Фляйшхауэр «Пакт. Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии», которая сделала попытку документального исследования проблемы. Но достигнутый ею результат совершенно неубедителен, ибо сама методология исследования, примененная автором, базировалась на постулировании, а не анализе фактов и документов.
К тому же репутация Ингеборг подмочена в связи с вбросом в оборот слишком уж грубых подделок. Имеются в виду якобы случайно найденные ею при разборе бумаг Шуленбурга в домашнем архиве «историком» Фляйшхауэр в 1991 г. записи о переговорах в Москве 27–28 сентября 1939 г. Фрау Шуленбург в 1990 г. выпустила книгу-расследование о заключении зловещего «пакта», но, работая над ней, почему-то поленилась разобрать бумаги своего дядюшки. Так что ли? Я уж молчу о том, что отчет о секретных переговорах никак не мог оказаться в личных бумагах бывшего посла у него дома. Не мог же он перед увольнением зайти в секретный фонд архива и взять себе пачку документов на память?
Честно говоря, тема фальсификации «секретных протоколов» Молотова — Риббентропа столь обширна, что охватить ее всю в данном расследовании просто невозможно. Я охотно передаю эстафетную палочку честным исследователям, журналистам и читателям. Постараюсь бегло затронуть несколько новых вопросов и ознакомить с некоторыми приемами анализа фальшивок (многие из них подробно рассмотрены выше в контексте повествования). Иметь представление о способах разоблачения брехни будет полезно любому человеку, которого не устраивает ситуация, когда современные медиа тоннами льют помои в головы, превращая историю в инструмент политики. Мне не хочется быть зомби со стерилизованным и атомизированным сознанием. Надеюсь, в этом стремлении я не одинок.
Даже если бы фальсификаторы изловчились, и придали яковлевско-волкогоновским «оригиналам» протоколов такой внешний вид, что комар носа не подточит, их подложность выявляется текстологически — для объяснения совершенно безумного географического ляпа с «кусочком Литвы» («треугольником Су-валки») пришлось даже фабриковать отдельный «секретный протокол» от 10 января 1941 г., который, ничего не объяснив, лишь увеличил и без того критическую массу грубых проколов.
Поскольку «секретные протоколы» очень трудно вписать в контекст предвоенной советской внешней политики, фальсификаторы пошли по самому простому пути — попытались задним числом привязать их содержание к имевшим место событиям. Мало того, что они неоднократно грубо ошиблись, как например с разделом Литвы, создалась еще очень странная ситуация: даже самый беглый анализ открытых источников позволяет выявить то, что «секретные протоколы» дублируются реальными НЕсе-кретными соглашениями. Эта ситуация рассмотрена в главе «Граница», где объясняется происхождение демаркационной линии по Висле, соглашение о которой достигнуто военными представителями на переговорах в Москве 20–21 сентября 1939 г.
Вот еще один наглядный пример. 9 июня 1940 г., когда стал очевидным разгром войск союзников во Франции, нарком обороны Ворошилов приказал начать подготовку к военной операции по возвращению Бессарабии, которая была завершена в двухнедельный срок. А теперь внимание! 23 июня Молотов заявил Шуленбургу о намерении СССР в ближайшем будущем присоединить к себе не только Бессарабию но и Буковину, ввиду проживания там украинцев. Вот выдержка из записи беседы Молотова с германским послом:
«В начале беседы Шуленбург сообщил тов. Молотову, что им получен ответ от Риббентропа на вопрос, поставленный тов. Молотовым, можно ли считать заявление, сделанное Макензеном в беседе с т. Гельфандом, отом, что Балканский вопрос может быть совместно мирным путем разрешен Советским Союзом, Германией и Италией, также точкой зрения германского и итальянского правительств.
Ответ Риббентропа, по мнению Шуленбурга, не слишком ясен, но из него можно вынести впечатление о том, что договор, заключенный Советским Союзом с Германией в августе прошлого года, имеет силу и для Балканского вопроса. Соглашение о консультации распространяется этим и на Балканы. Что же касается позиции Италии в этом вопросе, то онаг, насколько это известно Шуленбургу, уже сообщена тов. Молотову итальянским послом Россо.
Тов. Молотов в ответ на это поставил Шуленбургу следующие вопросы:
1) Подтверждает ли Риббентроп то, что было сказано во время переговоров осенью прошлого года о Бессарабии, и остается ли сказанное в силе на сегодняшний день?
2) Правильно ли заявление Макензена о том, что Балканский вопрос будет решаться совместно тремя странами? То есть распространяется ли пункт соглашения о консультации и на этот вопрос?
3) Подтверждает ли германское правительство заявление Макензена или нет?
Шуленбург ответил утвердительно на все три вопроса, добавив, что вопрос о Бессарабии не упоминался, но взят гораздо шире.
Мирное разрешение вопроса со стороны Италии уже налицо — это содержится в речи Муссолини, где он говорит о том, что Италия не намерена расширять конфликт на Балканы. Германское правительство подтверждает заявление Макензена в той части, где речь идет о германском правительстве. Что же касается итальянского правительства, то оно намерено сделать такое сообщение непосредственно Советскому правительству.
На вопрос тов. Молотова, знакомо ли итальянское правительство с тем, что он поставил этот вопрос германскому правительству, Шуленбург ответил, что это ясно из ответной телеграммы Риббентропа.
На это тов. Молотов сказал, что он может запросить непосредственно мнение итальянского правительства по этому вопросу.
После этого тов. Молотов сообщил Шуленбургу решение Советского правительства по Бессарабскому вопросу. Шуленбургу известно, сказал тов. Молотов, соглашение между СССР и Германией о Бессарабии. Со времени этого соглашения прошло много времени. После соглашения было публичное заявление тов. Молотова о Бессарабии на VI Сессии Верховного Совета СССР. Советское правительство думало, что Румыния будет соответствующим образом реагировать на это заявление, но этого не произошло. Сове