Я продолжал играть дебила – пер на него, выпрямившись во весь рост. Это сработало. Охотник чуть присел и стремительно выпрямился, вкладывая в удар вес тела. Но я не только видел в темноте лучше него, но и двигался намного быстрее. Чуть отодвинулся в сторону и развернул левое плечо назад, пропуская кулак соперника мимо себя. Моя правая рука, согнутая в локте, оказалась на уровне его челюсти. У меня даже было время выбрать, куда ударить: в основание челюсти или в кадык. Кто его знает, что это за парень? Может быть, он отец семейства и я оставлю его детей без сиротами?
Я ударил в челюсть. И даже успел подхватить обмякшее тело, чтобы он, как напарник, не приложился затылком об асфальт. Не знаю почему, но мне этот, второй, показался намного симпатичнее. Может, из-за того, что за все время не проронил ни слова? Не люблю болтунов.
После короткого боя внутри все гудело. Я выпрямился и прислушался. Нет, все тихо. И тут мне стало стыдно, я как-то сразу успокоился. Блин, за что я их? Разве они виноваты, что попались у меня на пути именно сегодня, в такой неподходящий момент? Дяде Боре про это точно рассказывать не буду…
На автомате дошел до площади и остановился на углу, так что мне были видны окна квартиры Ириных родителей. Как и во всем доме, свет в них не горел. Тут до меня дошло, что самое простое мне просто не пришло в голову – она не смогла выйти из дома! Может, у матери бессонница. Или у отца очередная неприятная выволочка от Филина, и он весь вечер глотал валерьянку… Да мало ли что.
Но – обидно. У меня так мало хорошего в жизни, что день без Иры – это много.
Глава 6
Утром я проснулся с ощущением надвигающейся беды. И тут же вспомнил о неудавшемся свидании. Вот оно что! Это не беда, это разочарование. Но чувство, что сегодня будут еще неприятности, не оставляло. Сегодня у меня абсолютно свободный день – никаких встреч не запланировано, по хозяйству тоже делать нечего. Обычно по субботам я отсыпаюсь от свиданий с Ли и Ирой. Но сидеть спокойно в квартире не смог.
Я быстро умылся и вышел из дома, едва начало светать.
Дядя Боря уже не спал: он по-стариковски ложился очень рано, а вставал вообще затемно – бессонница поднимала его чуть не в три часа. От него у меня секретов не было – дальше него ничего никогда не уходит. Я рассказал ему о неудавшемся свидании и, решившись, и о последующей встрече с охотниками.
Он только покачал головой, но ничего не сказал. Выслушав мой рассказ до конца, похлопал по плечу:
– Давай чайку попьем.
Дядя Боря неторопливо поставил чайник на плиту и полез в шкафчик за заваркой. Глядя на его медленные, плавные и точные движения, я на секунду забыл, что у него болят суставы и он не может стоять без поддержки больше десяти минут подряд.
Учитель дождался, когда закипела вода, и заварил чай прямо в чайнике. В свое время мы с ним облазили все аптеки города, и теперь у дяди Бори была возможность добавлять в чай разные травки. У него было прекрасное чувство меры, и его напитки всегда отличались тонким вкусом.
Как в те времена, когда я только с ним познакомился, он заставил меня выпить подряд две чашки чая и только после этого разрешил мне говорить.
– Я хочу пойти к ней и проверить, что случилось! Плевать я хотел на ее родителей и на то, что они подумают!
Дядя Боря встал и налил нам еще по одной чашке, показывая свое отношение к моей излишне горячей тираде.
– Ты видел, с каким ружьем вчера пришел этот парень? – спросил меня он.
– Дядя Боря! Да мне пофигу, с чем там и кто таскается по лесам!
– Ты узнал модель? – поднял он брови в ответ.
Пришлось смириться.
– Американец, дробовик… Кажется, армейский. Этот, как его… «Мосберг-500»?
– Пятьсот девяносто, балда. Пятисотые в армию не идут. Ну, хоть модель узнал… А то я уж подумал, что зря время на тебя потратил.
– Дядя Боря, да мне сейчас не до этого…
– Помнишь, мы с тобой уже на тему оружия в лесу говорили?
Я понял, что, пока он не захочет, поговорить про Иру все равно не удастся.
– Помню, – сдался я. – Ты говорил, что автомат в лесу – это бесполезная игрушка для дебилов.
– Вот именно. Наши охотнички привыкли, что из-за демона нас стороной не только демопсы обходят, но и собаки не суются… А если свора голов десять-пятнадцать? Что ты со своим автоматом делать будешь?
– Так в дробовике патронов мало. Шесть же вроде?
Дядя Боря закатил глаза, показывая, каким дураком и неучем я в конце концов вырос.
– Девять, Сережа! Девять!
– Да ладно, какая разница?
– Большая – в условиях боя. К тому же не забывай, какой эффект будет от одного выстрела дробью по скученным целям и за сколько секунд у тебя в автомате рожок опустеет…
– Ну, в принципе, согласен…
– А раз согласен, сходи-ка ты к Филину и забери у него «Мосберг».
– Зачем он мне? – удивился я. – Я по лесам дальше километра все равно не захожу. Если что, отбиться и «калаша» хватит.
– А на всякий случай. Запас карман не тянет. Заодно разузнаешь, как там и что. Если девица эта твоя в переплет какой попала, наверняка услышишь или Филин что скажет.
– А, понял! – обрадовался я, не обращая внимания на холодок в голосе дяди Бори. Он недолюбливал Иру, и это было единственное, в чем мы с ним не сходились во мнениях. Откуда ему знать, какая она!
– Ты, Сережа, ровно малое дитя иногда…
Я решительно встал, чтобы скрыть смущение:
– Все, дядя Боря, пойду. Спасибо тебе.
– Ты поосторожнее там, понял?
Я вышел из подъезда и медленно пошел в сторону площади. Торопиться некуда. Все равно Филин и его люди появятся в мэрии не раньше чем через час. Я любил иногда посидеть на лавочке перед крыльцом. Фасад здания почти не пострадал, и, если не обращать внимания на старые рябинки, засохшие после Второй Кары, можно представить, будто вернулся в детство. Мы с мамой часто сидели тут, когда приезжали в город на рынок или в универмаг перед началом занятий в школе. После нашей деревни, заросшей навозом по самые крыши, этот каменный дом с колоннами мне, пацану, казался чудом архитектуры.
Но сегодня посидеть не получилось. Что-то произошло в городе вечером или ночью. Я это понял сразу, едва увидел несколько охотников, стоящих с оружием перед крыльцом. На обычный инструктаж перед патрулированием или походом в лес это никак не тянуло – ни привычного ржанья, ни разухабистых выкриков. Они выглядели скорее встревоженными чем-то.
Я похолодел от дурных предчувствий.
Ира!
Значит, ее все-таки схватили вчера! А то, что не горел свет в квартире родителей – так просто еще не хватились к тому времени. И теперь в городе назревает заваруха. С одной стороны, поймали нарушителя комендантского часа и от этого всем хорошо – очередная жертва без жребия. С другой – Филин очень не любит подставлять своих людей или давать их в обиду. Да, он самодур и сам может сгнобить человека ни за что. Но за него потому и держатся, что, пока ты в команде, можешь быть уверен – в обиду не даст. А Ирин отец – его человек, пусть и мелкая сошка.
Когда я подошел, охотники примолкли и посторонились. Я кивнул всем разом, но мне никто не ответил. Молча и настороженно смотрели исподлобья. Если бы не был уверен, что о наших отношениях никто не знает, я бы заподозрил, что охотники думают о третьей проблеме, которая возникла у Филина и у них. И эта проблема – я. Надеюсь, ни Филин, ни кто из его людей не надеется, что я отдам им Иру? Да я скорее самого Филина на завод оттащу…
Я взлетел по лестнице, перепрыгивая через пять ступеней разом.
В кабинете Филина, когда я подошел, двери были открыты настежь, и еще в коридоре слышен гул от возбужденных голосов. Я даже чуть притормозил, надеясь услышать, о чем спор, но меня тоже услышали – один из охотников, охрана Филина, выглянул в коридор, и мне пришлось идти прямиком в кабинет.
Кроме Филина тут были всего два человека. Обычный его советчик в последнее время отец Слава и начальник охотников Иван Тюрин – бывший фээсбэшник, невысокий подтянутый мужик с жиденькими усами. Он мне, в общем, нравился – молчаливый и несуетливый и свое дело знает.
– Здравствуйте.
Как я ни старался, а голос прозвучал неестественно, со скрипом. Трое мужчин молча смотрели на меня, словно не понимая, что я тут делаю.
– В общем, так. – Я старался контролировать дыхание, как учил меня дядя Боря, и не волноваться. – Просто так я ее вам не отдам, понятно?
– Ты о чем, черт тебя побери, говоришь?! – тут же завелся Филин. – Тебе-то что за дело?! Чего лезешь, во что тебя не касается, а?!
– Меня все касается, понял?! – отбрасывая всякую дипломатию, заорал я в ответ. – А тем более если это ее касается!
– Твое дело маленькое! Взял за руку и отвел куда надо! Все, свободен!
Его последняя фраза прозвучала двусмысленно, и я завелся уже по-настоящему.
– Слушай, ты! Немедленно отпусти ее, понял?! Или я за себя не отвечаю!
– Ты совсем дурак?! – вдруг тоже взорвался Филин. До этого он орал скорее по привычке, а теперь вскочил на ноги, и у него даже вены повылазили на шее. – Кого я тебе отпущу?! Он сбежал!
– Кто сбежал? – не понял я.
– Как кто?! А ты о ком говоришь?!
– А ты о ком?
– Я о жертве! Сбежала жертва, понял?! Парень этот, которого вчера поймали!
Ну, сказать, что я почувствовал себя дураком, это ничего не сказать. Слава и Тюрин подозрительно смотрели на меня. Нельзя было «терять лицо», и я спросил, конечно, уже совсем другим тоном:
– Когда это случилось? И как он мог сбежать?
Филин плюхнулся на место и потащил к себе поднос, на котором стоял стеклянный графин с водой и высокий стакан. Он кивнул Тюрину: объясни, мол.
Тот посмотрел на меня и спокойно сказал:
– Сегодня ночью. Мы не знаем точно когда. Контейнер-то не запирается, ты же знаешь. Изнутри его открыть невозможно, кто-то ему помог из городских.
– Как это? – удивился я. – Комендантский час же? Никто на улицу и носа не высун