– Да зачем они нам?
– А как ты в город ночью сунешься?
– Да как? Обыкновенно…
– А охрана?
– А что мы их, не заметим? В подъезд, осмотрелся, и дальше. Я в Уральске так и ходил, когда не хотел, чтобы меня видели. Хм… Правда, там я знал, где стационарные посты…
– Додумался, наконец? Наш Андреич не глупее вашего начальника охраны, поверь мне. Я вот в городе редко бываю, поэтому не знаю толком, где схроны охранников. Да плюс патруль.
– Ты что предлагаешь? Уже придумал же что-то?
– Ну, кто-то из нас двоих должен думать, верно? – усмехнулся Иваныч и ткнул меня в бок.
Рыжая решила, что сейчас будет игра, и радостно завиляла хвостом, высунув язык. Нет, не может она быть старой собакой – слишком игрива. Интересно только, это у нее гены сработали или вообще собаки так поумнели, что Рыжая не только сообразила, где теперь кость слаще, но еще и догадывается, какого поведения от нее ждут? Судя по ее возрасту, скорее второе. Такое ощущение, что у собак сейчас откат обратно пойдет от дикого существования – слишком сложно выживать в лесу по соседству с адскими гончими.
– Ладно, говори. А то я опять что-то сделаю не то.
– План такой. Ты с парнями примерно одного роста, а в куртке не особо видно, худой или нет… Переоденешься и с одним из них пойдешь в город. Он же и посты покажет, и от патруля, если что, отмажет. Хотя на это надежды мало – ребята не очень сообразительные, прямо скажем. Дойдешь до тюрьмы, а там уж по обстановке. Как тебе?
– Да в общем, нормально.
– Тогда давай я Рыжую с собой возьму, а как буду готов, пришлю ее обратно.
– Идет.
Я потрепал Рыжую по загривку и толкнул ее к Иванычу:
– Давай прогуляйся.
Собака в ответ прихватила зубами мне ладонь и вильнула хвостом. Этой шутке научил ее Иваныч, пока я спал у него в доме, а он собирался. Рыжей это очень нравилось – она аж глаза закрывала от удовольствия.
Иваныч погладил Рыжую, и через минуту они скрылись в лесу.
Я направил оставленный мне оптический прицел на дом. Вообще-то ребята несли службу так себе. Прошло почти пятнадцать минут, пока я заметил, как один из них мелькнул сначала в окне, направленном на дорогу, а потом в проломе крыши – сначала с одной стороны, потом с другой. Наверное, как и в прошлый раз, травят байки да девок обсуждают. С другой стороны, кроме вчерашней встречи со мной вряд ли за это время произошло что-то еще. Собак и адских гончих сейчас в лесу нет, демон улетел два дня назад – можно сказать, у ребят заслуженный отдых. Правда, от шефа своего они наверняка потом еще по башке получили – за то, что не пристрелили меня на месте. Вот за это им спасибо…
Мои размышления прервала Рыжая, ткнувшаяся носом в подмышку. Я вздрогнул от неожиданности. Тоже хорош вояка – собственную собаку прошляпил. А если бы это была чужая? Впрочем, с тех пор, как со мной Рыжая, я стал менее насторожен: уверен, что она почувствует опасность раньше меня.
Я встал, теперь уже не таясь, и закинул рюкзак на плечи. Вещи Иваныча взял двумя руками и закинул через голову, положив сверху. Левой рукой придерживая рюкзак товарища, пошел в деревню. Поклажа все время норовила соскользнуть, и скоро шея заныла – приходилось идти, все время наклонив голову. Но деваться было некуда – в правой руке я тащил свой дробовик. Прицел от снайперской винтовки сунул в карман куртки, перед этим тщательно протерев линзы оставленной Иванычем тряпочкой и закрыв их крышками, иначе он грозился оторвать мне голову не хуже демона Ли.
Рыжая уже настолько освоилась в этом районе, что чувствовала себя как дома – бегала кругами вокруг меня, обнюхивала камни и сама оставляла метки.
Нас заметили, когда до дома оставалось метров пятьдесят. Сначала в окно выглянул Павел, скрылся было, но тут же опять замаячил в окне. Конечно, стоят они тут в основном для того, чтобы перехватывать беглецов, но нельзя же быть такими безалаберными – будь у меня такие намерения, я легко бы снял охранника, просто выстрелив в окно. Правда, в их дежурстве есть еще один смысл, который ни наши охотники, ни здешние охранники и сами до конца не понимают. Когда выдвинутый за город дозор не возвращается вовремя с дежурства, это сигнал для начальства – на этом направлении что-то случилось. Впрочем, так близко от города причин для задержек всего две – собаки или демопсы. У нас в Уральске, если группа охотников не возвращается, это направление остается «пустым», без охраны день или два – на рожон никто лезть не хочет. А стаи собак и демопсы всегда некоторое время еще кружат в районе, где им удалось полакомиться человечиной. Наши настоящие охотники, те, кто ловит зайцев, утверждают, что и те, и другие, предпочитают человечину. Причем адские гончие после такой трапезы могут чуть ли не месяц не жрать. Правда это или нет, я не знаю. Но, с другой стороны, хватает же демону Ли одной человеческой души на целую неделю?
Через минуту, когда я уже подошел к забору дома вплотную, из провала крыши выглянули оба брата. Они привычно наставили на меня стволы:
– Стой, бросай оружие!
– Опять? – хмыкнул я в ответ. – Вы чего, ребята? Это же я.
Пока они растерянно переглядывались, я положил дробовик на землю и снял наконец рюкзак Иваныча с шеи, а потом скинул с плеч и свой.
– Бросай, говорю! – крикнул опять Ромка.
– Да я давно его бросил, ты что, ослеп? – Я выпрямился, оставив дробовик лежать на земле.
Рыжая согласно гавкнула и зарычала в сторону крыши.
– Попало вам? – участливо спросил я братьев. – Ну, за то, что меня не завалили?
– Попало, – признался Павел и невесело усмехнулся: – Принесло тебя на нашу голову.
– А в городе парни всю водку без вас выпьют и девок ваших перещупают, да? – продолжал я издеваться над ними.
– Да пошел ты! – беззлобно послал меня Ромка.
– А чего пошел? Если вы, два чудака, одного человека разоружить не можете?
– Тебе чего надо? – не выдержал Павел. – Ты чо приперся? Пойдешь дальше, мы будем стрелять!
– Стрелялка не выросла! – сказал я, заметив мелькнувшую за их спинами тень.
Я наклонился к земле, как будто собираясь поднять дробовик.
Оба парня чуть ли не высунулись наружу. Роман заорал:
– Эй! Не вздумай, дурак! Стрелять бу…
Он не договорил. Иваныч прикладом огрел его по затылку, и он кулем свалился набок, чуть не вывалившись наружу. Брат схватил его за шиворот и дернул назад, а когда выпрямился, увидел перед собой дуло винтовки, наставленной в лоб.
– Иваныч, ты чего? – совсем «выпал в осадок» горе-охранник. – Это же мы…
– И что? Уговаривать вас? Чтобы вы мне башку снесли? Давай автомат положи, а то выстрелит нечаянно…
Павел таки дернулся, но тут же получил удар прикладом и свалился рядом с братом.
– Серега, давай наверх! Там сбоку, через кухню, дверь открыта.
– Иду.
Я забросил дробовик на плечо, а оба рюкзака потащил в руках.
Калитка была открыта настежь еще до меня. Я обошел дом и увидел крыльцо под козырьком и открытую дверь. На огороде за домом было вскопано несколько грядок – видимо, охранники использовали избыток свободного времени для улучшения собственной кормовой базы.
В доме был разгром и кавардак. Очевидно, с тех пор, как во время какой-то из Кар крыша дома была разрушена, никому и в голову не приходило хоть немного тут прибраться. Посередине большой кухни, куда я попал, высилась куча из кирпичей, бетонных обломков и строительного мусора. Я поднял голову и увидел, что как раз над ней находится большая дыра. Кусок льда пробил и крышу, и бетонное перекрытие второго этажа – в одной плите зияла дыра, соседняя встала боком, защемленная одним концом в стену. Как они не боятся под ней ходить, она же в любой момент может рухнуть?.. То, что лед способен пробить бетон, я бы и сам раньше не поверил, но таких домов я видел уже сотни. То, что и тут основной удар нанесла замерзшая вода, подтверждало отсутствие подходящего по размерам камня в куче мусора.
Я выбрал место посуше и оставил оба рюкзака, чтобы не тащить их наверх. Рыжая, не отходившая от меня ни на шаг, потянула носом и чихнула. В доме пахло табачным дымом, штукатуркой и сыростью.
– Не нравится? – спросил я. – Ладно, пошли посмотрим, что там Иваныч делает.
Из кухни дверь вела в квадратный холл. Прямо – дверь на улицу, направо – гостиная с камином и стареньким диваном. Нам налево, к лестнице на второй этаж.
Так же, как и усадьба Иваныча в Моченых Дворах, этот дом был выстроен основательно, что называется, на века. Лестница была под стать – не только красивая, но и прочная. Основа была сделана из черненого кованого металла, а ступени – из массивных дубовых плах, покрытых лаком. Правда, теперь лакировка осталась только снизу – верх вытерли ногами и заляпали грязью. Зато, когда мы поднимались, ни одна ступень не скрипнула.
На втором этаже, где находился схрон охотников, хозяин планировал со временем сделать жилые комнаты, да, видно, не успел. С одной стороны вертикальные опоры стропил были забраны фанерными листами. Но остальная часть кровли так и светилась деревянными ребрами. За десять лет практически под открытым небом стропила потемнели, а снизу, где соприкасались с бетоном, покрылись плесенью и почернели.
Зато вся поверхность бетонных плит перекрытия была почищена и чуть ли не выметена – я понял, что куча мусора внизу как раз отсюда: обломки кровли просто сбросили вниз, чтобы не мешали ходить.
У окна уцелевшей торцевой стены стояли два кресла. Судя по зеленому в красный цветочек цвету обшивки, это часть гарнитура из гостиной. Кроме этого, в углу на куске картона от коробки лежал замызганный до черноты матрас – как видно, у братьев хватало ума спать только по очереди. У матраса стоял красный пластиковый ящик, в каких в магазины раньше привозили молоко. На нем открытая банка консервов, половина тушки вареного зайца и четыре картофелины.
Один из братьев со связанными бельевой веревкой руками лежал на матрасе лицом вниз. Это был Роман, потому что Павла Иваныч как раз заканчивал связывать. Он подхватил его подмышки, подтащил к фанерной стене и прислонил спиной.