Он сжимает зубы, пытаясь сдержать слова, которые рвутся наружу.
– В этом-то и беда, Слоан. Наши игры слишком опасны. Неизвестно, куда они заведут.
Я открываю было рот, чтобы возразить, но Роуэн хватает меня за подбородок и строго заглядывает в глаза.
– Я чуть не потерял тебя, – говорит он, каждое слово сопровождая паузой, будто пытаясь вбить их в мою голову.
– Я живая, – столь же твердо произношу я. Беру его за руку и кладу ладонь в область сердца, чтобы он почувствовал мерное биение. – Я рядом.
Довольно слов!
Я рывком подаюсь к нему и затыкаю рот поцелуем. От неожиданности Роуэн замирает, а я требовательно обвожу языком его губы. Впусти же меня… Я только сейчас понимаю, как крепко, с первой же секунды нашей встречи, засела у него в голове и, может быть, в сердце. От этой мысли становится жутко.
Роуэн целует меня в ответ – неуверенно, словно с сомнением, готовясь оттолкнуть.
Я кладу его руку себе на грудь. Дыхание Роуэна сбивается: пирсинг в соске упирается в сердцевину ладони. Он невольно стонет и стискивает пальцы. Однако поцелуй еще не таков, как был в сарае; не таков, как в тот раз, когда нам казалось, что мы вырвались из прежней реальности и сотворили новую.
Поэтому я опускаю его руку ниже. Веду ей по груди. По животу. Позволяю пальцам скользнуть в воду и медленно огладить пупок. Колечко в нем Роуэну тоже нравится. Я видела это по глазам, когда он смотрел на меня в зеркало.
На секунду прервав поцелуй, я опускаю его руку ниже. Меня наполняет мужское дыхание, в воздухе чувствуется аромат бурбона. Я вдыхаю этот запах, удерживая его в легких. В ушах шумит кровь.
Я кладу ладонь Роуэна себе между ног и крепко прижимаю ее к мокрой плоти. Он судорожно втягивает в себя воздух.
– Слоан…
Убрав свою руку, я позволяю ему самостоятельно изучать то, что там обнаружилось. Мужские пальцы находят клитор с колечком пирсинга, и от всплеска ощущений я прикусываю губу. Затем он нащупывает симметрично расположенные штанги, с обеих сторон закрытые маленькими титановыми шариками. И наконец, почти вибрируя от напряжения, Роуэн добирается до проколотой уздечки.
– Вылезай! – рычит он, хватая меня за здоровое плечо и поднимая на ноги.
Вода плещет через край ванны и заливает ему джинсы… Роуэн ничего не замечает.
– Я только что села, как ты велел.
– Да плевать!
В ответ я невинно улыбаюсь, чем зарабатываю острый пронзительный взгляд.
– Я думала, ты хочешь проявить обо мне заботу…
– Именно этого я и хочу!
Не успеваю я вытащить вторую ногу и встать на коврик, как Роуэн хватает меня на руки. Не дает даже вытереться полотенцем, и капли пены смачивают его футболку.
Роуэн пинком распахивает дверь ванной.
– Я отнюдь не ангел с железной выдержкой.
Он усаживает меня на край матраса и на шаг отступает. Грудь при каждом вдохе заметно напрягается. Опустив руки, он смотрит на меня сверху вниз. Я сижу, скрестив ноги в лодыжках и прижимая раненое плечо к боку. Вода прохладными струйками стекает по коже.
– Покажи, – велит он.
Я вскидываю брови. Сердце отчаянно стучит о ребра.
– Что показать?
– Сама знаешь. Ложись на кровать, раздвинь ноги и покажи!
– Простыни намокнут…
– Думаешь, мне не плевать? Серьезно? Ты так полагаешь?
Кожу покалывает в нестерпимом ожидании ласки, но наверняка он и сам об этом знает – чувствует в каждом вздохе, который срывается с моих губ. Роуэн не трогает меня, лишь гладит горящим взглядом.
– Мне надоело бегать вокруг да около, Слоан. Я сох по тебе четыре года. Ты покажешь все, что я хочу.
Не двигаясь с места, он смотрит, как я медленно распрямляю ноги, перекатываюсь на здоровый бок и ползу к изголовью. Роуэн нависает надо мной, упираясь кулаками в матрас и пожирая взглядом. Когда я оказываюсь в центре кровати, он выпрямляется, скрещивает на груди руки и стискивает зубы.
– Раздвинь ноги.
Сгорая под его пристальным взглядом, я неуверенно выдыхаю. Отвожу в сторону левую пятку, потом правую. Согнув колени, опираюсь на здоровый локоть. Роуэн по-прежнему смотрит мне в глаза, словно не замечая, что я лежу перед ним абсолютно голая, – он нарочно мучает себя, отказывая в желании изучить все, что ниже.
– Шире.
В душе поднимается жар. Я расставляю ноги дальше друг от друга. Внутри нарастает боль, пустота, которую срочно надо заполнить. Каждый приказ Роуэна – это топливо, каждое слово – горящая спичка.
– Шире, Слоан. Хватит прятаться – не поможет.
Я нервно сглатываю и раздвигаю ноги во всю ширь так, что ноют связки.
Роуэн, выдержав долгую паузу, наконец опускает взгляд и принимается беззастенчиво рассматривать мое тело. Я чувствую его каждым сантиметром кожи: и тяжесть мужского желания, и слабеющую сдержанность, огнем обжигающую мне кожу. Когда взгляд добирается до бедер, Роуэн буквально каменеет.
– Расскажи, как проколола клитор.
Я молчу, он тоже. Ждет, пожирая взглядом.
– Мне было восемнадцать, – говорю я. – К тому времени я проколола пупок. Болело долго, но я думала, будет хуже. Когда зажило, стало проще с оргазмами.
– До этого ты их не испытывала?
– Не знаю. Не было… возможности проверить. Как мне показалось, пирсинг позволяет лучше себя контролировать.
Я лежу неподвижно. Желваки на челюсти Роуэна заметно подрагивают, глаза темнеют, покрываясь пеленой. Он знает о моем прошлом достаточно, чтобы понять недостающее.
– Губы я проколола в двадцать лет. Просто понравилось, как это выглядит. Сережки маленькие, похожи на доспех. Глупо, наверное…
– Не глупо, – говорит он, уставившись мне в глаза.
Я мимолетом улыбаюсь, но тут же становлюсь серьезной.
– А последний, в уздечке, я сделала за пару месяцев до нашей с тобой встречи. С ним я стала чувствовать себя увереннее. А еще решила, что партнер явно оценит.
Глаза у Роуэна наливаются беспросветной тьмой, а голос звучит надсадно и хрипло, когда он произносит:
– Оценил?
Я отворачиваюсь и смотрю в темный угол.
– У меня никого не было с тех пор, как я тебя встретила.
За этими словами следует долгое молчание. Оно тяжестью висит в воздухе, высасывая из комнаты кислород. Я невольно поднимаю голову, встречаюсь с Роуэном взглядом – и в этот самый момент он окончательно теряет выдержку и резко спрашивает:
– Почему?
Я молча качаю головой.
– Я же сказал: хватит прятаться. Со мной не прокатит. Ты хочешь того, что будет дальше? Хочешь меня? Тогда, блин, скажи это вслух!
Роуэн расцепляет руки и кладет их мне на колени, которые и без того потряхивает. Меня словно раскалывает на части тектоническим сдвигом.
– Скажи, чтобы осознать: я лишаю тебя возможности быть с другими мужчинами, потому что ты сама об этом просишь. Скажи!
– Хорошо, – говорю я. Воздух с трудом пробивается в легкие. – Потому что я встретила тебя. Мне не нужны были другие. Только ты. Я хочу тебя.
В его глазах ни насмешки, ни радости, одно лишь хищное напряжение. Роуэн смотрит на меня, как тигр смотрит на ягненка.
Готовясь сожрать.
Матрас прогибается под мужским коленом; Роуэн заползает на кровать и замирает между моими раздвинутыми ногами.
– Помни, что ты сказала, когда будешь жаловаться, что устала кончать. Придется найти в себе силы. Нам предстоит наверстать четыре года.
Он наклоняется, царапая мозолистыми ладонями чувствительную кожу на бедрах. Остро ощущается выступившая между ними влага. Он смотрит на меня снизу вверх, притягивая взгляд будто магнитом.
– Выбери стоп-слово. Прямо сейчас.
Я с трудом сглатываю.
– Бензопила.
От хриплого смеха сердце волнительно екает.
– Годится. А теперь будь хорошей девочкой и крепче возьмись за изголовье, – говорит Роуэн и медленно, протяжно проводит языком мне между ног. – Потому что я собираюсь тебя сожрать.
Прекрасная погибель
Роуэн
Я говорил ей, что отнюдь не ангел.
Вряд ли она мне поверила.
Но сейчас узнает, что я сущий дьявол, и без меня ей не жить.
Я провожу языком по изогнутому металлическому стержню, расположенному чуть ниже клитора, и надавливаю пальцем на чувствительный бугорок – самую малость, чтобы раздразнить свою девчонку. Слоан выгибается и шумно втягивает воздух. Я беру сережку в рот. Запах женского возбуждения смешивается с ароматами мыла.
Как же мне не терпится окунуться в этот тугой жар…
– Роуэн…
Свободной рукой я тереблю сердечко в торчащем соске. Очерчиваю его контур, глажу крошечные шарики на концах стержня и аккуратно тяну за него, вызывая новый приступ дрожи.
Слоан – отзывчивая девочка, однако страдает лишней сдержанностью, от которой пора избавляться.
– Не слышу тебя, любовь моя.
Я надавливаю на клитор и провожу языком по металлическому стержню, вызывая у Слоан громкий стон.
– Так-то лучше.
– Нас услышат, – шепчет она. – Фионн и Роуз за стенкой.
– Вот и славно. Покажем им, что такое настоящий секс. Может, у Фионна что-то щелкнет в мозгах, он преодолеет свои комплексы и наконец задерет Роуз юбку.
Смех Слоан срывается в крик: я просовываю язык ей между ног, чтобы лучше чувствовать вкус сладкого жаркого возбуждения, проникнуться им и запечатлеть в памяти. Пальцами я обвожу симметрично расположенные титановые шарики и стержни, обрамляющие вход в ее тело. Слоан вздрагивает. Я неторопливо веду языком, собирая выступившую влагу, и возвращаюсь к клитору, одновременно с этим проталкивая внутрь нее палец. Слоан зажмуривается и затылком упирается в подушку. Здоровой рукой она держится за металлическую перекладину кровати и кусает губы. Согнув палец, я неспешно изучаю внутренние стенки. Она дергается и закусывает нижнюю губу чуть ли не до крови.
Так не пойдет. Я легонько шлепаю ее по груди. Слоан тут же открывает рот, жадно втягивая воздух.
– Я по-прежнему тебя не слышу.
– Роуэн… – хнычет она и вздрагивает – я снова несильно шлепаю ее.