– Ну же, помоги мне встать, и я докажу тебе, как сильно, до беспамятства, тебя люблю… И если тебя не затруднит, захвати аптечку возле двери.
Глаза у нее вновь вспыхивают от злости.
– Иначе я заляпаю кровью весь пол… Не беда, конечно, но что-то я засиделся, хотелось бы размять ноги. И желательно без лишних дырок в туловище.
Помедлив секунду, Слоан подходит и начинает распутывать узлы: сперва те, которыми стул был примотан к ножкам ближайшего стола, затем те, которые впились мне в конечности. Наконец на пол падает веревка, удерживающая раненое запястье.
Избавившись от пут, я вскакиваю на ноги; не чувствуя боли, выдергиваю штопор и хватаю Слоан в объятия. Прижимаю ее к себе как можно крепче и беззвучно возношу молитву всем богам на свете. Она прячет лицо у меня на груди и заливает рубашку слезами.
– Я думала, что опоздаю… – повторяет она раз за разом. – Роуэн, прости… Я слишком долго разгадывала твои подсказки.
Взяв ее лицо в ладони, я смотрю в широко распахнутые зеленые глаза. Чувствуя в горле комок, упиваюсь ее видом и теплом. Еще чуть-чуть – и я потерял бы все, что мне дорого. Но Слоан здесь, рядом: с едва заметным запахом имбиря, размазанной подводкой и кровавыми веснушками на щеках.
Красивая как никогда!
– Ты не опоздала. Пришла в самый раз.
Она хочет улыбнуться, и ямочка проступает на щеке слабой тенью. Я знаю, что вся та чушь, которую я наплел, гораздо опасней, чем кажется, потому что я ранил Слоан в самое больное место. Пусть это было сказано лишь затем, чтобы уберечь ее от опасности, – подобные раны слишком глубоки и заживают очень долго.
Я ловлю ее взгляд, удерживая лицо между ладонями.
– Ты всегда заслуживала, чтобы тебя любили. Просто ждала человека, который полюбит тебя такой, какая ты есть. Позволь мне стать таким человеком.
Я прижимаюсь к ее губам, ощущая на них вкус крови, но почти сразу обрываю поцелуй, не давая ему затянуться.
– Я обожаю тебя всем сердцем, Слоан Сазерленд. С первой же минуты, как только мы встретились. Я люблю тебя много лет. И никогда тебя не брошу. Слышишь?
Слоан кивает, по-прежнему глядя на мой шрам.
– Может, ты и психопатка… – говорю я с ухмылкой.
Она недовольно щурится.
– Но ты – моя психопатка. А я – твой псих. Договорились?
Посмотрев наконец мне в глаза, она улыбается.
– И все равно ты чудовище.
– А ты меня очень любишь.
– Да, – говорит она. – Люблю!
Слоан встает на цыпочки, обхватывает руками мой затылок и притягивает к себе, чтобы прижаться лбом. Ее дыхание сладким ароматом ласкает мне губы.
– Очень-очень люблю, – шепчет она. – И тебе от меня не избавиться, потому что я никуда не уеду.
– Я этому рад.
Она прижимается к моим губам в поцелуе, и я вдруг понимаю одну простую истину, которая чувствуется в каждом ударе сердца, отзывающемся болью в изрезанных руках. Пусть весь мир перевернется, а реальность сотрется начисто: мы сами решим, какой будет наша с ней жизнь.
Краски
Слоан
– Мы опоздаем, – говорит Роуэн.
Впрочем, его не так уж это и волнует. Он занят другим делом: зарывается руками мне в волосы и, запрокинув голову, стонет, пока я облизываю ему член.
– Господи, Слоан… Как же ты хороша…
Довольно хмыкнув, я втягиваю в рот ствол до самого основания и обхватываю ладонью мошонку. Другой рукой глажу себя между ног, невольно испуская стон, и Роуэн смотрит вниз. Глаза у него темнеют.
– Черт, обожаю, когда ты себя трогаешь…
Зажмурившись, я надавливаю пальцами на клитор. По языку растекается солоноватая капля.
– Кончай скорее! Я еле держусь. Нам пора выходить.
Нарочно сбавив темп, я веду губами до самой головки и ухмыляюсь.
В ответ слышу громкий рык. Роуэн хватает меня за горло, подавив смех, который просится на волю.
– Что же ты такая нахалка?.. – спрашивает он, когда я, облизнув кончиком языка уздечку, бросаю на него невинный взгляд. Пальцы на горле сжимаются. – Уже забыла, что было в прошлый раз, когда ты вздумала капризничать?
Я пожимаю плечами, хотя, разумеется, ничего не забыла. Пару недель назад, когда я решила проявить характер и проигнорировала бо`льшую часть его приказов, Роуэн украл меня с дружеской вечеринки, завязал глаза и распластал на столе в своем ресторане, выложив поверх обнаженного тела полный набор деликатесов из нового меню. А потом издевался надо мной несколько часов кряду: поливал соски карамельным соусом, трахая до потери сознания; капал холодными взбитыми сливками на пирсинг между ног и с удовольствием слизывал белую пену. Я молила о пощаде, но в ответ он лишь смеялся.
– Хорошим девочкам полагается награда, – сказал тогда Роуэн, убавляя вибрацию на анальной пробке, которую вставил мне в задницу после того, как связал. Толчки его стали медленнее, оттягивая меня от грани оргазма. – А плохих надо наказывать!
Он выскользнул из меня, несколькими движениями руки довел себя до пика, залив теплыми струями мне грудь, а затем начал все по новой.
Воспитательный эффект, правда, оказался нулевым, потому что ту ночь я вспоминала с любовью и трепетом.
– И это все, чем ты ответишь? – спрашивает Роуэн, сердито щуря глаза. – Просто пожмешь плечами? Опаздывать некрасиво!
Вздохнув, я снова провожу языком вдоль члена и глажу кончиками пальцев мошонку.
– Возможно, я приврала насчет времени, – отвечаю я, смачно облизнув головку. – У нас в запасе еще час.
Я неотрывно смотрю Роуэну в глаза, пока эта информация оседает в наводненном эндорфинами мозгу.
– Слава богу, – говорит он наконец и толкается мне в горло. – Только кончай быстрее, или, честное слово, увезу тебя в какую-нибудь богом забытую хижину и буду мучить три дня подряд.
Ох уж этот Роуэн Кейн, вечно пугает меня всякими глупостями!
Хватка на горле слабеет, но он все равно крепко меня держит, заставляя заглатывать член до самого основания. При каждом толчке он задевает заднюю стенку горла и, слыша сдавленные стоны, ускоряет движения. Я запихиваю в себя пальцы, чувствуя на них соки собственного возбуждения и сперму, которая досталась мне немногим ранее.
Вытащив их, я нащупываю складчатый ободок мужского ануса. Роуэн вздрагивает. Погладив тугое колечко, я проталкиваю палец внутрь.
– Слоан, чтоб тебя…
– Скажешь стоп-слово?
– Не дождешься!
Ухмыльнувшись, я проталкиваю второй палец и принимаюсь нащупывать точку, которая заставит Роуэна выгнуться дугой.
– Какой хороший мальчик, – притворно сладко мурлычу я. – А хорошим мальчикам полагается награда.
Сомкнув губы на головке, я с шумом втягиваю ее в рот.
Из груди Роуэна вырывается полный наслаждения хрип. Двигая в нем пальцами, я заглатываю член еще глубже, а другой рукой вожу по клитору, подталкивая себя к оргазму: все равно Роуэн заставит меня кончить первой. Тот, напрягшись, ожидаемо рычит:
– Птичка, лучше тебе кончать прямо сейчас, потому что ты меня убиваешь, и, богом клянусь, я…
Меня накрывает в тот самый момент, когда он толкается вглубь горла, и мой жалобный стон растекается по члену вибрацией.
Роуэн знает, как довести меня до оргазма.
Мгновение спустя он тоже рычит, заливая горячей спермой мне рот. Я сглатываю все до последней капли, растягивая удовольствие. На обнаженной мужской груди, подрагивающей от вдохов, блестит тонкая струйка пота.
– Нам пора идти, – говорю я с невинной ухмылкой, вытаскивая из него пальцы. – А то опоздаем.
Роуэн немигающе смотрит на меня и целует в лоб. Приведя себя в порядок, мы торопливо одеваемся и выходим за дверь.
Каждый шаг под теплым июньским солнцем заставляет сердце биться чаще, но не от тревоги, а от волнения. Роуэн, если и нервничает, то не подает виду. Пока мы идем по городским улицам, он оживленно рассказывает какую-то байку из детских лет Лахлана. Я держусь за его локоть, чувствуя шрам на внутренней стороне предплечья. В ту ночь Фионн тщательно обработал раны и наложил слой искусственной кожи, чтобы возместить отсутствующие ткани. Скоро шрам превратится в нечто прекрасное.
Роуэну понравится. Обязательно!
По дороге мы забегаем в «Ателье Кейна». Мастерская встречает нас запахами кожи и звуками инди-музыки. Подавив ухмылку, я невольно спрашиваю себя, уж не песни ли моей подруги слушает Лахлан. Взглянув на Роуэна, понимаю, что и у него мелькнула та же мысль.
– Эй, старикашка, над чем работаешь? – интересуется Роуэн, когда Лахлан откатывает изрядно потрепанное кресло от стола и бросает рядом с выделанной шкурой некий предмет, похожий на очки.
– Заказ на подседельные сумки для «харлея». Если сам не оторву тебе уши, клиент поможет, – парирует Лахлан. – И я старше тебя всего на два года, придурок.
– Тогда зачем тебе стариковские очки? Только теплого пледа не хватает и журнала с кроссвордами, – смеется Роуэн, подмигнув мне украдкой.
– Пошел на хрен! Что ты здесь забыл, мелкий уродец?
– Хочу попросить тебя об одном одолжении, – говорю я, выходя вперед.
– О, неужто я понадобился госпоже Паучихе? – Лахлан с коварной ухмылкой откидывается на спинку кресла.
– Да. Мне нужна услуга.
– Серьезно? Что за услуга?
– Ты должен спасти младшего брата.
– Если я правильно помню, – говорит Лахлан, постукивая пальцами с перстнями по подбородку, – я помог прибрать ваше место преступления и стереть из архивов серийных убийц все записи о существовании некоего Дэвида Миллера. Так что брата я уже спас. Не благодарите.
Я закатываю глаза, а Роуэн ухмыляется.
– Отлично. В таком случае сделай одолжение ради Ларк Монтегю.
Лахлан, на секунду замешкавшись, решительно произносит:
– Исключено!
– Ну же… – плаксиво ною я, делая еще один шаг ему навстречу. – Ларк переезжает в Бостон, а нас в тот момент не будет в городе. Помоги ей перевезти вещи на новую квартиру. Пожалуйста! У нее их не так уж много.
– Почему у нее мало вещей? – неожиданно перебивает Лахлан, нахмурив лоб.