– Товарищ офицер, не велите казнить, – прохрипел Гомула. – Видит Христос, меня заставили, я не хотел. Они убили бы меня, да и Вассу мою.
– А мы, значит, не убьем? – осведомился Березин. – Ладно, не свисти. Кто это? – Он ткнул стволом в свежеиспеченного покойника.
– Я не знаю. Он пролез через изгородь от соседей, угрожал пистолетом, требовал бинты, велел молчать…
– Так, хватит! – оборвал его Березин. – Последний раз спрашиваю, кто такой? Считаю до трех и стреляю! – Ствол пистолета, из которого еще не выветрился дымок, уперся в висок Елизара.
– Не стреляйте. – У дядьки от страха язык завязался узлом. – Это Влас Мазайло, мой сосед бывший, через дом. Раненый пришел, попросил спрятать на время.
– Откуда пришел? Из какой банды? Кто командир? Где схрон?
– Я не знаю.
– Даже у меня начинает лопаться терпение, – признался Алексей. – Не бей его, Лева, пусть пока живет. Грузите эту публику, мужики. Кажется, транспорт подходит. Бабу тоже. Если найдутся смягчающие обстоятельства – выпустим. Ненавижу с бабами воевать.
Выстрелы всколыхнули городок. Переулок уже наводнили красноармейцы и милиционеры Ткачука. Рычал «газик», протискиваясь по узкому проезду.
Допрос проводился в ведомстве Ткачука. Ему в наследство от гестапо достались вполне оборудованные тюремные подвалы. Помещение было сумрачным, давили бетонные стены, низкий потолок, о который люди едва не бились головами.
– Куй железо, пока горячо, – проговорил перед допросом Березин. – Колоть гада надо сразу, прямо сейчас, пока он выведен из равновесия и всего боится.
Арестанта не били. В глаза ему ударил мощный сноп света от настольной лампы. По лицу Гомулы катился жирный пот. Его трясло, зубы выбивали чечетку.
– Вы сильно провинились перед Советской властью, гражданин Гомула, – голосом строгого судьи проговорил Алексей. – Но вы еще можете смягчить свое положение, если все чистосердечно расскажете. Готовы сотрудничать? Подумайте о семье, о себе, в конце концов. Вы же не упертый фанатик, нет? Вы же не озабочены идеей построения суверенного украинского государства в нескольких областях Советского Союза?
– Но я ничего не знаю.
– А вот это позвольте нам решать, Елизар Степанович, – заявил Березин.
– К вам часто приходят люди из леса? – спросил Алексей.
Он намеренно придерживался спокойного официального тона. Перейти на грубости никогда не поздно.
– Нет, что вы, очень редко. Сегодня пришел раненый Мазайло, попросил спрятать его на несколько часов, перевязать, дать лекарство. Я больше ничего не знаю…
– Так! – перебил его Березин. – Я не сторонник выворачивания рук из плечевых сумок и последовательного отсечения пальцев, но…
– Минуточку, коллега, – сказал Алексей. – Будем апеллировать к разуму этого человека. Гомула, ты ведь не кретин, – воскликнул он. – Башкой-то своей хоть изредка, но пользуешься. Да, ты попался, пойдешь за решетку. Но именно туда, а не к стенке. Чуешь разницу? Вдумайся в мои слова, Елизар. Ты нормальный человек, просто проявил слабость, позволил бандитам учинить схрон в своей хате. К тебе приходили, у тебя отдыхали, отсиживались, решали свои дела у нас под носом. Охотно верю, что ты им не сочувствуешь, просто боишься за себя и семью. Это объяснимо. Семья – это главное. Тебя не взяли с оружием в руках, ты не воевал против Советской власти, просто являлся пособником бандитов. Это не расстрельная статья. И не двадцать с лишним годков без права переписки. Ты даже в Сибирь не поедешь. Дадут лет двенадцать, отсидишь где-нибудь под Вологдой – ерунда. Твои грехи перед Советской властью не такие уж значительные. Жену мы отпустим, она нам не враг. Это обещаю тебе я, офицер Красной армии Кравец. Она вернется домой уже сегодня. А вот если ты будешь юлить, выгораживать себя, пытаться нас обмануть, то твои грехи перед народом возрастут многократно. Заруби это на носу. Поможешь нам, выгорит наше дело – еще скостим. Отсидишь десятку, выйдешь с чистой совестью. Факт сотрудничества с нами сохранится в тайне. Мстить твоей Вассе никто не станет. Будем договариваться?
– Да, – буркнул Гомула и опустил голову.
– Мы не звери, Елизар, – вкрадчиво сказал Алексей. – Обманывать тебя не собираемся. Все расскажешь и пойдешь спать. Мазайло пришел из леса?
– Да. Что-то у них сегодня не выгорело. Раненый приполз.
Алексей лихорадочно размышлял.
«Заманчиво. Вот хата, которую навещают люди из леса. Посадить там людей и ждать, пока приплывет крупная рыба? Нет, этим мечтам уже не сбыться. Возможно, сегодня еще не весь город знает, что к Елизару ворвались сотрудники СМЕРШа и НКГБ, но к утру эта новость точно разнесется по домам. Люди из леса не такие идиоты, чтобы идти на паленую хату. Надо поступить иначе».
– Где схрон его банды?
– Я не… – Гомула осекся и надрывно закашлялся.
Оперативники терпеливо ждали.
– Хорошо, я скажу. – Арестант как-то сдулся, стал похож на спущенный футбольный мяч. – Вы точно выпустите Вассу?
– Тебе недостаточно честного слова советского офицера?
– Ладно. Ко мне приходят люди из группы «Вепрь». Их никогда не было много – то один, то двое. Обращались за запчастями, просили информацию о руководстве совхоза, о его планах. Знаю кроме Мазайло только Ивана Гонду и Зосима Франко. Командир там Лука Табачник. Он раньше у немцев служил, был оберштурмфюрером в дивизии «Галичина». Я никогда не знал, где находится их схрон. Они же не идиоты, не станут об этом сообщать. Влас сегодня проговорился. Приполз едва живой, с ног валился. Мол, укрой меня, не сегодня-завтра придут люди от Табачника. У нас схрон под Гожище, у леса, на краю кладбища. Ни одна посторонняя сволочь про него не знает. Ранение не смертельное, пуля навылет прошла. Бормотал про какого-то офицера СМЕРШа, которого ему и двум местным хлопцам поручили ликвидировать. Послушайте, паны офицеры, я больше ей-боженьки ничего не знаю. Только то, о чем Мазайло в бреду проговорился. Сами подумайте, кто стал бы доверять мне такие тайны?
– Хорошо, Елизар. Ты сказал даже больше, чем мы от тебя ждали, – задумчиво пробормотал Алексей. – Ступай за решетку, ложись спать. Охрана, увести его!
Прибыл красноармеец, вытолкал заключенного в коридор.
Алексей притушил свет, взглянул на часы. Начало третьего ночи, однако.
Березин разминал папиросину и с любопытством поглядывал на капитана.
– А я бы еще поговорил с этим кадром, – сказал он.
– Не о чем с ним больше говорить, – отрезал Алексей. – Посмотри на него. Он похож на носителя ценной информации? Достаточно того, что мы уже услышали. О засаде в его хате забудь. Наши друзья из леса ее теперь за три версты обходить будут. С местностью знаком? Что это за Гожище?
– Крупное село на краю Хованского леса, в котором, скорее всего, и прячется Нестор Бабула. Верст пятнадцать от Збровичей. Дорога по полям да по опушкам. – Лева закрыл глаза, начал восстанавливать в памяти план местности. – Кладбище за западной околицей, на краю осинового леса.
– Это шанс, Лева, – заявил Алексей. – Спать сегодня не будем, заварим крепкий чай, как на зоне. В общем, слушай мою команду. Много людей не брать, хватит отделения обстрелянных красноармейцев. Возьмешь пару своих, тех же Григорьева с Окульченко. Пошлешь гонца к коменданту. Не хрен ему спать. Никакого шума и суеты! Рядовой состав и офицеры, вплоть до Глазьева, не должны знать, куда мы едем. Отбываем в пять утра от твоей конторы. Обойдемся без построений, сразу в машину. Оружие, снаряжение – все должно быть при людях. Машина неприметная и закрытая. Подойдет хлебный фургон, грузовик с мелькомбината, хоть трактор с прицепом. Мы обязаны выявить схрон. Напряжемся, Лева, проявим наблюдательность и дедуктивные способности. Примем, так сказать, повышенные социалистические обязательства! Бандитов брать живыми, по крайней мере Табачника. Рядовые члены группы не знают, где сидит Бабула. Сомнительно, что им известно имя и местонахождение связника. А Табачник обязан это знать. Все понятно, Лева? Есть вопросы?
– Ага, назрел один. – Березин пристально посмотрел ему в глаза. – Ты всерьез намерен выпустить Вассу Гомулу?
– Не смотри на меня с такой предвзятостью и классовой ненавистью. – Алексей разозлился. – Эту женщину выпустить немедленно, пусть идет домой. Сделаем ей свидание с благоверным. Возможно, у Елизара окрепнет желание сотрудничать с нами. Посадишь человека к соседям. Вернее, двух. Пусть посменно дежурят, докладывают обо всех посещениях. Если баба чиста, то нехай остается на воле, наслаждается житьем при Советской власти. Еще вопросы, Лева?
Глава 6
– Карета подана, милейший, – проворчал капитан, входя в комнатушку Березина.
На часах без нескольких минут пять. Тяжелые драповые шторы плотно задернуты. Лева в походном облачении сидел за столом и задумчиво разглядывал коробки, стоявшие перед ним, самые обычные, без надписей и этикеток.
– Еду приготовил? Термосы в коробки запихал? – полюбопытствовал Алексей. – Скажу тебе по строгому секрету, Лева, мы не собираемся в полярную экспедицию.
– Нет. – Березин вышел из оцепенения, размял шею. – Сейчас поедем, подожди. На прошлой неделе была поставка из областного управления, только сейчас почему-то до нее дошли руки. Будешь удивляться, Алексей, но мы живем в двадцатом веке, и прогресс не стоит на месте. Это портативный аппарат «Тревога». – Лева положил руку на ближайшую, самую маленькую коробку. – Работает от аккумуляторных батарей. Состоит из приемного и передающего устройств. Скажем, наша добрая знакомая Васса Гомула проникается любовью к Советской власти. Когда на пороге появляются парни из леса, она незаметно нажимает кнопочку. Радиосигнал устремляется в районный отдел НКГБ, и приемник начинает мерзко дребезжать. Или в соседний дом, где сидят наши оперативники, которым вовсе не обязательно торчать у окна. Серьезное изделие, согласись? В одном хуторе на границе, кстати, испытали. Хозяин очень даже вовремя вызвал опергруппу. Банду уничтожили. Проблема в том, что радиосигнал улавливается на ограниченной дистанции, которую желательно не захламлять домами и заборами. – Он кивнул на другую коробку. – А это химический препарат «Нептун-47». Порошкообразное вещество в герметичном флаконе. Добавляется в воду, водку, молоко, борщ. Разработан в токсикологической лаборатории Майрановского Григория Моисеевича. Ты, конечно же, слышал про эту контору. Сознание начинает плыть через семь-восемь минут. Туманится разум, замедляются движения. Состояние приторможенной эйфории, если можно так выразиться. Нет возможности поднять оружие, передернуть затвор. Еще через пять минут начинается сон с видениями. Есть и очень приятный сопутствующий эффект. После пробуждения человек некоторое время не контролирует себя, правдиво отвечает на любые вопросы. А в киевском оперативно-техническом отделе разработано дополнение к препарату. – Он вытащил из третьей коробки обычную фляжку немецкого образца. – Умельцы потрудились. Наливай что угодно, пей на здоровье, все нормально. В нижней части потайная кнопка. Наливаешь себе, ее не трогаешь – полный порядок. Чуть прижмешь кнопочку, и напиток смешивается с препаратом «Не