— Вряд ли ему это нужно, — ответил Пет, входя вслед за лекарем внутрь. Веспасиан последовал за ними. В следующий миг его едва не вырвало. В нос ударил липкий, сладковатый запах гниющей плоти, от которого было некуда спрятаться. Лекарь поднял лампу, и Веспасиан увидел, почему этому солдату нет смысла жить дальше. Уши и нос несчастного были отрезаны, все лицо в ножевых ранах, на которые врач исхитрился наложить повязку. Впрочем, та успела насквозь пропитаться кровью. Забинтованы были и ладони, на которых отсутствовали пальцы, а судя по окровавленной повязке в паху, пальцы были не единственным, чего он лишился. Как только свет упал ему на лицо, раненый солдат открыл глаза и посмотрел на вошедших взглядом, полным мольбы и отчаяния.
— Помогите мне умереть, — прохрипел он. — Мне все равно больше никогда не взять в руки меч.
Пет посмотрел на лекаря. Тот пожал плечами.
— Хорошо, легионер, но сначала расскажи трибуну то, что ты до этого рассказал мне.
Легионер печально посмотрел на Веспасиана. Тот подумал, что несчастному солдату не больше восемнадцати.
— Они поджидали нас в лесу, — он произнес эти слова медленно, надрывно хватая ртом воздух. — Мы убили двоих, но численный перевес был на их стороне. Они были похожи на фракийцев, но язык их отличался от того, на каком говорят здешние жители. И еще на них были штаны.
Голос несчастного легионера сделался едва слышен. Лекарь поспешил поднести к его губам чашу с водой, и раненый жадно припал к ней ртом.
— Сначала они принялись издеваться над Постумом. Они завязали ему рот, чтобы он не мог кричать, после чего принялись полосовать его ножами — медленно. Он уже получил ранение, когда они выскочили к нам из засады, поэтому вскоре испустил дух. Один из нападавших говорил по-гречески он сказал нам, что если мы не поможем им, с нами сделают то же самое. Мой товарищ послал их куда следует. Это привело их в ярость, и они изрезали его даже сильнее, чем Постума. Я смотрел на них с ужасом, и когда они взялись за меня, крикнул, что готов помогать им. Простите меня.
— Что им было нужно? — спросил Веспасиан.
— Они велели мне опознать тебя, когда ты выйдешь за пределы лагеря. Мы прождали пару дней, а затем этим утром ты с двумя рабами отправился на охоту. Еще раз прости, я думал, что на этом мои мучения закончатся, и они оставят меня в покое. Но они обозвали меня трусом за то, что я предал своих, и двое принялись резать меня ножом, а двое других пошли следом за тобой.
— То есть их было четверо? — уточнил Веспасиан и посмотрел на Пета. Тот удивленно выгнул бровь.
— Да, господин, а теперь прикончи меня.
Пет вынул меч.
— Как твое имя, легионер?
— Деций Фалент, господин.
Пет прижал острие меча к нижнему левому ребру.
— Покинь этот мир с чистой совестью, Деций Фалент. Твое имя не будет забыто.
Придержав левой рукой ему голову, Пет вогнал под ребро Фаленту меч и пронзил ему сердце. На какой-то миг Фалент передернулся и его глаза от боли вылезли из орбит. Но уже в следующее мгновение жизнь оставила его: он обмяк и с облегчением посмотрел на Пета.
ГЛАВА 3
Солдаты второй и пятой когорт Четвертого Скифского легиона застыли навытяжку перед деревянной колодой и четырьмя шестами, каждый высотой в семь футов. Пронзительный сигнал горна, так называемой буцины, эхом пронесся над плацем. Веспасиан стоял рядом с Петом на возвышении, глядя усталыми глазами на стройные ряды легионеров. Этой ночью ему плохо спалось. До самого утра его одолевали тревожные мысли. Выйдя из лазарета, он вернулся к себе, где его уже ждали Сабин и Магн, и рассказал им о том, что только что узнал. То, что Пет предложил им в качестве сопровождения целую турму из тридцати всадников, их слегка взбодрило, однако ни тот, ни другой не выказали особого восторга по поводу того, что в штаб Помпоний их будет сопровождать соглядатай Поппея. Не прибавило им радости и известие о том, что в лесу затаились еще два гета, чьи стрелы будут нацелены в их сторону. Правда, Веспасиан выслушал их жалобы вполуха, сосредоточив все внимание на привезенных братом письмах. Два письма были от родителей и ничего нового для себя он в них не нашел: отец писал, как обстоят дела в поместьях, мать как обычно давала бесконечные советы. А вот слова Ценис, полные любви и тоски, заставили его сердце сильнее забиться в груди.
Пронзительный звук горна вывел Веспасиана из задумчивости. Из караульной рядом с лазаретом вывели пятерых солдат. Сначала они прошли перед когортами, после чего стражники подвели их к столбам и колоде. Все пятеро были в одних сандалиях и туниках, на женский манер не перехваченных ремнем, что также было частью наказания.
— Центурион Цел, — выкрикнул Пет, — приготовь арестованных к наказанию!
— Внимание, узники! — рявкнул Цел. Все пятеро вытянулись в струнку. — Выходите вперед и тяните жребий!
Двое из пятерых вышли вперед. Цел поднял верх руку с зажатыми в кулак соломинками.
— Тот из вас, кто вытянет короткую, будет считаться поднявшим руку на обоих офицеров и услышит приговор от командующего гарнизоном. Тот, кто вытянет длинную, получит дюжину ударов палкой, как и все остальные. Итак, тяните!
Двое несчастных — обоим было чуть больше двадцати — мрачно посмотрели друг на друга. Они одновременно шагнули вперед, и каждый выдернул из кулака центуриона по соломинке. Веспасиан тотчас узнал того, кому досталась короткая — несчастный тотчас опустил голову и ссутулился, в то время как второй стоял, расправив плечи, и только грудь его высоко вздымалась от только что пережитого волнения. Наверно, еще ни один солдат не был так рад порке, как этот, подумал про себя Веспасиан.
— Префект Пет! — крикнул Цел. — Этот солдат виновен. Каково твое наказание?
— Смерть, — коротко ответил Пет.
Скорость, с которой приговор был приведен в исполнение, потрясла Веспасиана. Солдата подвели к колоде и поставили перед ней на колени, после чего он положил на нее руки. Он сам наклонил голову и уперся руками в колоду, зная, что для того, чтобы долго не мучиться, должен держать тело напряженным. Один из стражников шагнул к нему с мечом наготове и одним быстрым, энергичным ударом отсек ему голову. Обезглавленное тело тотчас рухнуло вперед и, выбросив фонтан крови, обмякло на колоде.
Солдаты второй и пятой когорт застыли в молчании, с ужасом глядя на своего мертвого товарища. Тем временем стражники подняли с земли голову и унесли прочь тело.
— Узники к столбам, — рявкнул Цел и стегнул себя по ноге палкой. Четверо оставшихся шагнули к столбам и подняли руки над головой. Они сами были свидетелями не одной порки и знали, как это бывает. Стражники закрепили их запястья кожаными ремнями, после чего разорвали у них на спинах туники. Наказуемые остались стоять в одних набедренных повязках. Размахивая палками, которые были отличительным знаком их ранга, Цел и три других центуриона заняли позицию слева от каждого узника.
— Дюжина ударов по моему сигналу, — крикнул Цел. — Один!
По его команде четыре палки обрушились на плечи несчастных. Те тотчас напряглись и шумно, со стоном, выдохнули.
— Два!
И вновь четыре палки со свистом прорезали воздух, чтобы оставить новый след рядом с первым рубцом.
Веспасиан тотчас понял, что все четыре центуриона отлично знают свое дело. Каждый новый удар они наносили ниже предыдущего, чтобы не бить по одному месту и не сломать костей, ибо целью было наказать виновного, а не искалечить. В противном случае в ход пошли бы не палки, а хлысты.
К восьмому удару по спинам несчастных уже струилась кровь, правда, стекала она вниз по рукам с запястий, где кожаные веревки, впившись в плоть, успели содрать кожу. Руки были целы только у Варина. Веспасиан подумал, что не иначе как ветеран не раз подвергался порке и потому научился не тянуть вниз руки после очередного удара. Интересно, поделился ли он этим секретом с молодыми солдатами? Потому что даже если и поделился, тем явно не хватало его выдержки и самообладания, отчего они сами навлекали на себя дополнительные страдания.
— Десять!
На этот раз четыре палки опустились на ягодицы, причем с такой силой, что одна из них — та, которую держал Цел, разломилась пополам. Сломанные концы взлетели в воздух и с громким стуком упали на возвышение, на котором стояли офицеры.
— Дайте мне другую! — рявкнул Цел.
Возникла заминка, во время которой Пет наклонился к Веспасиану и с ухмылкой шепнул ему на ухо:
— Тебе не кажется, что он должен думать, как попросить новую палку.
Веспасиан улыбнулся намеку на центуриона Люцилла, которого солдаты прозвали «Принесите еще» из-за количества палок, которые он сломал об их спины. Он был в числе первых офицеров, убитых во время солдатского мятежа в Паннонии сразу после восшествия на трон Тиберия. Наконец последовали два последних удара — и четверых сняли со столбов. К великому облегчению Веспасиана, все четверо смогли уйти сами. Не хотелось бы задерживать отъезд в Мезию из-за того, что кто-то из них еще не пришел в себя, пусть даже всего на день-два. Он воздал должное центурионам: те сделали свое дело так умело, что уже во второй половине дня все четверо уже могли сесть в седло, хотя наверно какое-то время еще будут морщиться от боли.
— Легионеры, наказание закончено, — объявил Пет. — В будущем обращайтесь с жалобами непосредственно ко мне, вместо того, чтобы нарушать дисциплину. Центурион Цел, дай команду расходиться.
С этими словами Пет повернулся и сошел с возвышения. Веспасиан последовал за ним.
— Я рад, что все кончено, — признался Пет, пока они шагали к принципии. — Не имею ничего против наказаний как таковых, но когда людей наказывают за то, что они не могут отомстить за своих товарищей, это оставляет неприятный осадок. Спасибо тебе, что ты придумал способ спасти жизнь хотя бы одному. Но в целом, думается мне, порка пошла им всем на пользу. Упомяни об этом, дружище, в разговоре с Помпонием. Похоже, что они все товарищи, и он наверняка попытался разлучить их. Но