— А вот и ты, мой дорогой мальчик! — прогудел Гай, и с его губ на колени ему тотчас посыпались крошки. — Слышал последнюю новость?
— Нет, дядя. Я был в банях.
— Тогда я тем более удивлен, что ты ничего не слышал. Случилось то, чего все давно ждали. Тиберий окончательно сошел с ума, — доложил Гай, вытирая рот салфеткой. — Он попросил Сенат завтра на рассвете собраться в храме Аполлона. Я уже подумываю сказаться больным.
— Но почему, дядя?
— Потому, мой дорогой мальчик, что я не хочу, чтобы все видели, как я голосую против предложения, за которое мне не позволяет голосовать моя совесть. А по слухам, Тиберий обратился к Сенату с письменной просьбой подтвердить трибунские полномочия Сеяна.
Спустя час, когда раб позвал Гая и Веспасиана обедать, во входную дверь кто-то постучал. Быстро глянув в смотровой глазок, дядюшкин новый привратник открыл дверь, и, к великому удивлению Веспасиана, в атрий шагнул Палл, вслед за ним — к его великой радости, Ценис.
Палл, что привело тебя ко мне во столь странный час? — воскликнул Гай. Он, как и всегда, был рад видеть управляющего Антонии, хотя и насторожился, опасаясь, что от него сейчас попросят сделать некое не совсем приятное одолжение. — И главное, в столь прекрасном обществе! — добавил он, покосившись на Веспасиана.
— Добрый вечер, господа! — с поклоном ответил Палл. — Как вы уже догадались, мы пришли к вам по поручению нашей хозяйки.
— В таком случае давайте обсудим его за столом, — предложил Гай, которому не хотелось из-за разговоров откладывать трапезу.
— Это будет уместно?
— Палл, друг мой, ты ведь знаешь не хуже, чем я, что тебе уже больше тридцати лет, и довольно скоро Антония наградит тебя свободой. И когда наступит этот день, ты, вне всякого сомнения, сделаешься влиятельной фигурой. И тогда для меня будет высокой честью принимать тебя за столом в качестве гостя. Так что отобедай со мной сегодня как мой друг, и давай на время забудем, кто из нас — кто.
— В таком случае, господин, я буду всегда помнить оказанную мне сегодня честь, — искренне отозвался Палл.
— И еще я уверен, что Веспасиан наверняка подвинется на своем ложе, чтобы уступить тебе место, моя дорогая, — добавил Гай, с улыбкой глядя на Ценис.
Перед мысленным взором Веспасиана тотчас возникла картина: Калигула и его сестры, но он поспешил отогнать ее прочь.
— Спасибо тебе, господин, — приветливо ответила Ценис, — но мне почему-то кажется, что нам будет тесновато.
Гай от души расхохотался.
— Прекрасно сказано, моя дорогая. Но, по-моему, это должен был сказать Веспасиан.
— Только в том случае, если наши мысли совпали.
Веспасиан покраснел и с обожанием посмотрел на Ценис. Она была прекрасна.
— Итак, мой друг, — весело прогудел Гай, пока симпатичный раб по имени Энор наполнял ему кубок. — Чего на этот раз ждет от меня Антония?
Пустые блюда унесли, и на стол был подан десерт — фрукты и сладкое вино. Веспасиан наелся досыта, и теперь им овладела приятная сонливость. В какой-то момент он случайно коснулся Ценис. Волоски на руке тотчас же встали дыбом, и он не удержался и провел ладонью по ее спине. Ценис улыбнулась ему в ответ и положила в рот виноградину.
— Две вещи, господин, — ответил Палл, неторопливо смакуя вино, вместо того чтобы опрокидывать кубки один за другим, как это делал хозяин дома. — Во-первых, завтра Сенат встречается в храме Аполлона на Палатине, и Антония ждет, что ты там тоже будешь, — с этими словами Палл выразительно посмотрел на Гая, который застыл с недопитым кубком в руке.
Гай печально посмотрел на кубок и поставил его на стол.
— Да, на рассвете. Хорошо, я буду там, если она того требует, хотя, если говорить честно, я хотел сказаться больным.
— Она хочет, чтобы ты там был. Кроме того, ей хотелось бы, чтобы Веспасиан ждал снаружи, причем как официальный представитель власти.
— Но ведь я должен находиться на Форуме, — возразил Веспасиан. — Завтра состоятся три суда по обвинению в государственной измене. Боюсь, мне придется выполнять мои малоприятные обязанности.
— Суды утром отложат. Антонии нужно, чтобы ты находился рядом с Сенатом. С тобой будет Ценис.
— Но почему?
— Не торопи события. Скажу одно, поскольку Ценис будет сопровождать тебя, Антония считает, что будет лучше, если она проведет ночь здесь. Моя хозяйка надеется, что это не создаст для вас дополнительных неудобств. \
— Я всегда могу переночевать на диване, — с невинным видом заметила Ценис.
Веспасиан улыбнулся и погладил ей волосы.
Отлично, продолжал Палл, поворачиваясь к Гаю. — Второе, чего она от тебя ждет — чтобы ты все записывал.
— Записывал? Но ведь она всегда может прочесть протокол заседания и ознакомиться с результатами голосования.
— Ее интересует не столько, что будет говориться. Это она уже примерно себе представляет. Куда важнее, где будут сидеть сенаторы и как долго.
— Ты меня заинтриговал, Палл, — ответил Гай, слегка пригубив вино.
Веспасиан заставил себя временно отвлечься от Ценис и прислушаться к тому, что говорил Палл.
— Ты наверняка слышал, что Тиберий якобы попросит Сенат подтвердить трибунские полномочия Сеяна?
— Разумеется! Это ведь на устах у всего Рима, — ответил Гай. — Именно поэтому я и не хотел бы там находиться.
— Прекрасно тебя понимаю. Тем не менее это не просто слух, а придуманная Калигулой стратегия, с которой также согласились Тиберий и моя хозяйка.
— Чтобы проверить, кто не столь честен, как мой дядя? — высказал предположение Веспасиан. Ему тотчас же стало понятно все изящество этого хитроумного хода.
— Именно, — ответил Палл, пораженный тем, с какой быстротой Веспасиан уловил суть этого плана. — Завтра все известные сторонники Сеяна с готовностью придут на эту встречу, уверенные в том, что им предстоит голосование за трибунские полномочия их патрона, а заодно получить все, что им было за это обещано.
Кроме того, этот слух позволит определить тех сенаторов, которые внешне не торопились его поддержать. Но если они сочтут, что тот, кому они оказывали тайную поддержку, наконец займет положение верховной власти, им тоже захочется выразить свою лояльность ему, дабы не быть обделенными его благосклонностью.
— И Антония хочет, чтобы я записал, кто будет сидеть к нему ближе всех остальных? — уточнил Гай, до которого стало доходить, что от него требуется.
— Отчасти да. Но ее больше интересует другое: как долго они будут сидеть с ним рядом.
— Что ты хочешь этим сказать? Будь добр, разъясни.
— Сейчас, погоди немного. Во-первых, ей потребуется список тех, кто окружал Сеяна в начале голосования. Ценис с Веспасианом будут в толпе снаружи храма. Как только ты сделаешь свои записи, ты выйдешь наружу и продиктуешь их ей.
— Но ведь там может быть до сотни имен, — пожаловался Гай.
— Его открытые сторонники пусть не слишком тебя беспокоят. Ей уже известны их имена. От тебя требуется запомнить лишь тех, кто раньше не был заподозрен в симпатиях к Сеяну. Как только Ценис все запишет, раб отнесет список Антонии.
— Но к чему такая спешка? — удивился Веспасиан.
— Боюсь, ход мыслей моей хозяйки мне неизвестен. Она говорит мне лишь то, что мне полагается знать, — Палл вновь повернулся к Гаю. — И все-таки, мне доподлинно известно, что по мере того, как будет зачитываться письмо Тиберия, сначала в адрес Сеяна будут звучать похвалы, но постепенно письмо сделается все более и более нелестным. Моя хозяйка ожидает, что кое-кто поспешит от него отсесть. Ей необходимо знать, в каком порядке это будет происходить, и в какой момент — во время чтения письма. Веспасиан, как триумвир капиталис, имеет право входить в Сенат, если его призывает кто-то из сенаторов. Поэтому ты должен время от времени приглашать его и передавать ему имена. Как только Ценис составит список, она вернется в дом Антонии.
— Но как нам узнать, полный это список или нет? — уточнил Гай.
— К тому моменту, когда сенатор-консул закончит чтение императорского послания, рядом с Сеяном не будет никого, — уверенно ответил Палл.
— Мне нужно будет проводить Ценис до дома Антонии?
— Нет, господин, ты останешься рядом с храмом. Моя хозяйка надеется, что у тебя будет много работы. По ее мнению, Тиберий завершит свое послание требованием предать Сеяна смерти.
— То есть колебания Тиберия были не более чем уловкой, призванной разоблачить тайных сторонников Сеяна, — сказал Веспасиан, обращаясь к Ценис, которая лежала в его объятиях, покрытая капельками пота. В спальне было темно; в воздухе чувствовался сладкий запах недавнего соития.
Ценис нежно провела губами по его шее.
— Не совсем так. Моя хозяйка считает, что император поступил так в первую очередь из опасений, что если он что-то предпримет против Сеяна, то сторонники последнего могут ему отомстить. Антония продиктовала письмо Калигуле в Мизен, — на Капри незаметно доставить письмо невозможно, там его наверняка прочли бы люди Сеяна, — в котором сообщила ему, что все имена сторонников Сеяна хорошо известны.
Калигула прислал ответ, в котором говорилось, что Тиберий опасается, что их на самом деле гораздо больше, просто они не спешат демонстрировать свою поддержку. Он предложил, каким способом их можно выявить. Моя хозяйка нашла его план хитроумным и посоветовала ознакомить с ним императора, который тотчас же за него ухватился. Потому что с тех пор, как вы побывали на Капри, Тиберий только тем и занимался, что пытался выявить тайных сторонников Сеяна.
Веспасиан улыбнулся.
— То есть по-прежнему пребывал в сомнениях?
— Хуже. Он даже пару раз написал Сеяну, говоря, что болен и стоит одной ногой в могиле, и попросил Сеяна вернуться на Капри. К счастью, Калигула имеет на него влияние, и немалое. В обоих случаях он напомнил Тиберию про предсказание Тразилла и даже уговорил написать Сеяну, что чувствует себя гораздо лучше, более того, в скором времени планирует приезд в Рим, и потому Сеян должен оставать