ал ровно и неторопливо. Со стороны сенаторов тотчас же донеслись недовольные возгласы. Было понятно, что Трион нарочно тянет время.
— Кориолан, Гай Марий, Сулла, Тарквиний Гордый, Аппий Клавдий…
Перечисление имен продолжилось, и Веспасиан, как и сенаторы, заволновался, что Трион будет говорить, пока не сядет солнце, и тогда дебаты будут объявлены незавершенными и никакого голосования не состоится.
— Сегодня же нам пора посмотреть, что за человек Сеян, — продолжил Трион, после того как перечислил несколько десятков исторических фигур. В зале то и дело раздавались возмущенные выкрики, отчего он был вынужден повысить голос. — Тот ли он человек, который…
Увы, он не договорил, потому что в лицо ему, едва не сбив его с ног, полетел табурет. Трион покачнулся, по правой щеке потекла кровь.
В забрызганной кровью тоге Трион отступил назад и, расправив плечи, открыл было рот, чтобы заговорить снова, но не успел произнести и слова, как на него обрушился настоящий залп табуретов. Младший консул упал и был вынужден ползком искать спасения позади своего консульского стула.
— Спасибо, мы ценим твое мнение, консул, — кивнув своему коллеге, произнес Регул, как будто не заметил ни крови, ни синяков. — Я тоже требую смерти. Сейчас мы разделимся. Те, кто за — пройдут справа от меня, те, кто против — слева. Итак, мы голосуем за то, чтобы приговорить Луция Элия Сеяна к смерти через удушение и проклятию памяти. Имя его будет повсеместно стерто.
Сенаторы, отталкивая друг друга, наперегонки бросились вперед, чтобы пройти справа от консула, лишь бы никто не подумал, что они против. Через считанные мгновения остался лишь один человек, кто этого не сделал: Трион, который все еще прятался за своим стулом. Осторожно высунув голову, он обвел взглядом зал и понял свое поражение.
— Я объявляю, — выкрикнул Регул, — что данное предложение…
Старший консул не договорил. Открыв рот, он уставился в открытые двери, куда-то мимо Веспасиана.
Веспасиан моментально обернулся, чтобы посмотреть, что он там увидел. В пятидесяти шагах от него, все как один в белоснежных тогах, сквозь испуганную толпу к храму Конкордии уверенно шагала когорта преторианской гвардии.
ГЛАВА 20
— Господин, я и мои братишки здесь! — раздался из толпы голос Магна. Веспасиан обернулся и увидел его рядом с храмом. В окружении своих приятелей с большой дороги тот стоял на нижней ступеньке лестницы. В руках у всех были дубинки и палки. Позади них вверх к Капитолию уходила Гемониева лестница.
— Мне кажется, настало самое время подкрепиться, если ты понимаешь, о чем я.
Веспасиан застыл на месте и с опаской посмотрел на главную лестницу, на которую уже ступила первая шеренга преторианской центурии, во главе которой шагал Макрон. Неужели он не смог переманить преторианцев на свою сторону? И теперь сам ради спасения своей шкуры перешел на сторону бывшего врага? Ответа на этот вопрос у него не было. Зато он точно знал, что в данный момент предпочел бы оказаться под защитой Магна и его «братишек». И он повернулся, чтобы уйти.
— Триумвир капиталис! — рявкнул Макрон. — Подойди сюда, или мои солдаты прирежут тебя.
Деваться было некуда, и Веспасиан был вынужден подчиниться. Макрон положил ему на плечо свою пудовую лапищу и толкнул внутрь храма.
Бледные от ужаса, сенаторы словно окаменели. На их глазах в храм прошествовала когорта преторианцев и по команде застыла на месте.
— Что это все означает, трибун? — выкрикнул Регул, когда Макрон вышел вперед, оставив Веспасиана стоять рядом с первой шеренгой.
— Вы уже проголосовали? — прорычал Макрон.
— И каков результат?
— Я как раз собирался его объявить, когда вы столь бесцеремонно прервали меня.
— В таком случае предлагаю тебе немедленно это сделать, консул.
Сенаторы сбились в кучу, опасаясь, что приняли не то решение. Трион с торжествующим видом поднялся из-за стула. Регул сглотнул застрявший в горле комок.
— Сенату было предложено проголосовать за то, чтобы приговорить Луция Элия Сеяна к смерти через удушение и проклятию памяти, — произнес он и с опаской посмотрел на Макрона. — И я объявляю, что это решение принято, — добавил он дрожащим голосом.
На какой-то миг в зале воцарилась мертвая тишина. Сенаторы ждали, что скажет Макрон. Все боялись даже пошелохнуться. Макрон трижды хлопнул в ладоши.
— Поздравляю вас, Призванные Отцы, в кои веки вы приняли верное решение!
Последовал дружный вздох облегчения. Трион поник.
— Я рад, что ты так считаешь, трибун, — ответил Регул.
— Отныне, консул, ты обращаешься ко мне «префект». У меня с собой указ императора о назначении меня префектом претория, — заявил Макрон, размахивая двумя свитками. — Кроме того, я передаю требование императора наказать этого человека точно так же, как и Сеяна. Центурион, подведите его ближе.
Центурион вытащил из середины центурии молодого человека, чьи руки были скованы цепями. Впрочем, голову он держал гордо и высоко, а в его взгляде читалось презрение.
— Кто это, префект? — спросил Регул.
— Страбон, старший сын Сеяна. Двух младших детей император пощадил.
— В чем его обвиняют?
— В том, что он сын изменника.
— Но мы не можем приговорить его к смерти лишь на основании родства. Это означало бы возвращение к беззаконию гражданских войн.
— Консул, если ты хочешь поскорее завершить это дело, поступай так, как велит император. Если ты этого не сделаешь, обещаю тебе, я доведу до его сведения, почему Страбона были вынуждены казнить преторианцы, а не Сенат.
— Ты не оставил нам выбора, — ответил Регул и вновь обратился к сенаторам. — На голосование выносится следующее: Страбон, старший сын Сеяна, должен разделить судьбу своего отца. Те, кто за, становятся справа от меня, те, кто против, — слева.
Сенаторы остались там, где и стояли. Лишь Трион, поняв, что ему подвернулась возможность обелить себя в глазах Тиберия, поспешил присоединиться к остальным.
— Решение принято единогласно, — печально объявил Регул.
К великому удивлению Веспасиана, центурия преторианцев разразилась ликующими возгласами, которые докатились и до остальной когорты, что ждала снаружи.
Призовите одного из триумвиров! — крикнул Регул, стараясь перекричать шум, который поднялся, как только известие о казни, прокатившись по рядам преторианцев, достигло толп на Форуме.
— Я как раз тут одного нашел, — сообщил Макрон. — Веспасиан. выйди вперед!
Веспасиан вышел и встал перед Регулом.
— Мое имя, консул, Тит Флавий Веспасиан. Я один из триумвиров.
— Я поручаю тебе, триумвир, выполнить волю римского Сената, — строго произнес Регул. — Отведи этого человека в Туллианум и проследи за тем, чтобы он и его отец, Луций Элий Сеян, были немедленно казнены через удушение, после чего их тела должны быть выставлены на Гемониевой лестнице.
В сопровождении двух преторианцев Веспасиан вывел Страбона из храма и повел вниз по ступенькам. Шум на плошали стоял оглушающий. Толпа плебса принялась крушить расставленные по всему Форуму статуи Сеяна.
То тут; то там вспыхивали потасовки, и вскоре кровь уже лилась рекой. Жители города устроили самосуд над Сеяновыми шпионами и доносчиками, как настоящими, так и теми, на кого просто пало подозрение. Магн и его товарищи живым щитом заслоняли Веспасиана от разбушевавшейся толпы, пока он шагал ко входу в Туллианум. Вход в тюрьму охраняла городская стража.
— Страбон! Страбон! Мальчик мой! — раздался поблизости исступленный женский крик. — Что они с тобой делают?
Веспасиан обернулся и увидел заплаканную женщину, тянувшую руки к его пленнику.
— Пропусти ее! — приказал Веспасиан Магну, поняв, что перед ним Апиката, бывшая жена Сеяна. — Она имеет право попрощаться с сыном, — добавил он, сурово глядя на двух преторианцев.
Апиката бросилась на шею сыну.
— Мама, ничего нельзя поделать, — сказал Страбон. Закованный в цепи, он не мог ответить на ее объятия. — Все кончено. Отцу никогда не стать императором, так же, как и мне.
Но почему они осудили тебя? Ведь ты ни в чем не виноват! — стенала Апиката.
— Виноват, мама, еще как виноват. К тому же на месте Тиберия я поступил бы точно так же. У тебя для утешения есть Капитон и маленькая Юнилла. Береги их и уезжай с ними из Рима.
— Нам пора, — сказал Веспасиан, отрывая руки Апикаты от сына.
— Прощай, мама. Обещаю тебе, что умру с честью, — сказал Страбон, целуя мать в лоб. — Помни меня.
Веспасиан повел его прочь.
— Буду помнить, сын мой! — крикнула им вслед Апиката. — И клянусь, я скажу Тиберию, что точно так же, как он отнял у меня сына, его собственного отняли у него.
Веспасиан отомкнул низкую дверь Туллианума и подтолкнул Страбона. Тот на мгновение замер на пороге. В последний раз взглянув на ясное, синее небо и набрав полную грудь свежего воздуха, Страбон пригнулся и шагнул внутрь. Подземелье тотчас дохнуло на них могильным холодом. Веспасиан невольно поежился. Так бывало всегда, когда он входил в узилище.
Помещение было тесным, низким и без окон. Посередине пола располагался люк. В дальнем конце за столом сидели три тюремщика и при свете масляной лампы играли в кости. Как только преторианцы закрыли дверь, они тотчас же вскочили с мест. Магн и его друзья остались стоять снаружи, вместе со стражниками.
— Еще одного в камеру? — спросил у Веспасиана старший тюремщик, осклабившись беззубым ртом и вытирая руки о грязную тунику. Он явно получал удовольствие от своей работы, что Веспасиану казалось омерзительным.
— Нет, Спурий, — ответил Веспасиан. — Ты должен немедленно казнить его вместе с его отцом, — с этими словами он указал на люк в полу.
— Сеянов сынок? Ну-ну, отправим к праотцам сразу обоих. Такого у нас еще не было.
Подручные Спурия захихикали.
Рубим или крутим? — спросил Спурий, разглядывая шею Страбона, как будто перед ним был жертвенный баран. Страбон продолжал стоять с гордым видом, не обращая внимания на омерзительного тюремщика.