Третий мертвяк, замыкающий шествие – Шабл. Человекообразный сур выше двух метров ростом, с бычьей головой и бугрящимися чудовищными мускулами руками. Правой он придерживает рукоять двуручного молота, которая на широченном плече выглядит как тростинка, а на самом деле я вряд ли сумел бы нормально обхватить эту рукоять своими пальцами. Бревно, а не древко. Прямоугольный брус боевой части молота высечен из зеленоватого камня, а размер его таков, что вполне можно забивать сваи под фундамент для многоэтажных зданий. В прошлый раз на минотавре доспехов было побольше, видимо, с каждой смертью он утрачивает амуницию часть за частью, и теперь на нем остался лишь изъеденный ржавчиной панцирь, рваные кожаные штаны и наголенники. Мертвенный взгляд блеклых бычьих глаз равнодушно смотрит перед собой, массивные копыта ниже среза наголенников безжалостно вминают траву в почву.
Все трое, само собой, пятидесятники.
Легкий ветерок тянет в сторону нашего холма отчётливый запах мертвечины, не оставляя сомнений, что мы видим именно мертвецов. А так легко со стороны принять их за живых, нормальных суров. Не завидую такой судьбе. И понимаю стремление Хорки всё исправить. Никто не заслуживает такой участи.
И кстати, я больше не сомневаюсь, что Горад охотился именно здесь. Слишком много говорящих совпадений.
Про патруль ты не говорил, Майло.
Да какой там патруль! Зуб даю, что эти трое недавно возродились в Колыбели разрушенного форта и возвращаются к месту прописки. Колыбель на острове одна, вникаешь?
Так вот почему тропинка не зарастает. Благодаря таким деятелям, как Горад, уничтожающих местных… обитателей.
Последний раз, когда я видел Шабла, им управлял Горад, – делюсь с Майло своей тревогой.
Намек понял, но тревога ложная, – пожимает плечами пират. – Постоянных рабов у Горада нет, они у него надолго не задерживаются. Как только марионетка погибает, то возвращается на остров. Гораду приходится отлавливать экземпляр заново, и не всегда попадается тот же самый. К тому же Горад может подчинить только одного, а раз эти топают втроем, то сейчас они не подконтрольны. Ну и? Ты что-то собираешься делать, или пусть дальше идут? Если они учуют нас первыми, нам трындец. Мы и с одним-то не справимся, а тут элита.
Он прав. Пора решаться. Но почему-то именно сейчас собственный план кажется мне всё более безумным. Если не сработает… То эти мертвяки присоединят нас к населению острова. И когда смотрю сейчас на этих монстров 50 уровня, то чувствую, что погорячился в своей задумке. Не лучше ли попробовать обойтись своими силами?
Но пораженческая мысль вызывает упрямую злость. Я уже нечто подобное делал, верно? К тому же чутьё меня уже раз сильно подвело, когда я отказался от плана на Огрызке и попёрся на выручку Майло. Так какого чёрта! С энергией более-менее порядок, на ритуал хватает, и остается на скоротечный бой, но бой допускать нельзя…
Майло, на всякий случай спустись с холма и будь готов дать дёру, если у меня что-то пойдёт не так.
Не премину воспользоваться твоей трогательной заботой, Зуб, – Майло ухмыляется, разворачивается, делает шаг в сторону и… делает то, от чего сам же и предостерегал. Наступает на пепел кострища. Всего лишь случайность, одна из небольших ошибок, от которых никто не застрахован.
Знак Алана горячей болезненной вспышкой растекается по лицу.
И все наши планы летят к чертям.
Старое кострище словно взрывается.
Хлопья пепла с шипением взлетают в воздух под натиском вырвавшегося из почвы снопа тонких полупрозрачных нитей. С хлёстким звуком пробиваемых доспехов концы нитей вонзаются в тело пирата десятками игл и крючков. Единственное, что Майло успевает сделать – отчаянным усилием рухнуть на колени, а не навзничь, но это ничего не меняет. Нити вокруг него мгновенно натягиваются звенящими струнами, пришпиливая тело намертво к камням и почве. Несколько нитей впиваются пирату в подбородок, разрывая кожу и плоть, пробивая челюсть и со страшной силой оттягивая вниз, практически отрывая её. Из открытого в немом крике рта хлещет кровь, язык разорван в клочья. Лицо пирата искажается от неимоверной боли, он обездвижен и ничего не в состоянии сделать. Ему остается лишь умирать.
Бросаюсь к напарнику, рассекаю лезвием кинжала ближайший пучок туго натянутых струн. Они словно нехотя лопаются, их ещё чертовски много, и я ускоряюсь Теневым преимуществом в предчувствии врага, который должен появиться. Врага, хорошо знающего эту территорию и установившего эту ловушку. Лезвие кинжала мелькает молнией, нанося удар за ударом.
Жги! – мысленно кричит Майло, даже при такой боли сумев не утратить самообладания полностью.
Обжигающая вспышка уничтожает сразу десяток нитей, вскидываю ладонь для Копья пламени, но не успеваю.
Смерть приходит с дальней дистанции.
Услышав шипящий гул, едва успеваю отпрыгнуть в сторону. Огромный алый сгусток раскаленной плазмы врезается в распятую, словно на жертвенном алтаре, фигуру Майло, превращая его в пышущий чудовищным жаром фонтан ревущего пламени. Система бесстрастно уведомляет об эффекте Аннигиляция.
Откатываюсь ещё дальше, прочь от настигающего жара, разбивая локти и колени о камни. Бар жизни пирата за долю мгновения скатывается в красную зону, мигает и сереет, групповую иконку перечеркивает эмблема стилизованного черепа. Труп Майло горит жарко, густо чадя чёрным дымом. Кожаные доспехи и одежда распадаются пеплом, обнажая горящую, стремительно чернеющую плоть и обугливающиеся кости.
По характерному почерку несложно догадаться, кто нанес удар.
Не будь у меня в прошлый раз Абсолюта, в такой же труп на Черепе Властелина мгновенно превратился бы я сам. Против такого врага в одиночку я бессилен и нужно любым способом создать хоть какое-то преимущество – чтобы просто выиграть время, выжить.
Не оглядываясь, перепрыгиваю через кромку камней и скатываюсь вниз по склону к идущим по тропинке мертвякам, едва успевая принять правильное положение и затормозить перед очередным каменным препятствием.
Слышу яростный рёв и отпрыгиваю в сторону.
Чудовищный молот минотавра со свистом проносится над головой и с оглушительным грохотом раскалывает на осколки валун, оказавшийся на его пути. Шабл наступает, шумно дробя копытами щебень, вминая почву. По бокам у него вырастают силуэты его спутников – Строга Бездумного с могучей секирой в лапах и Мора Блеск Молнии со здоровенным двуручным мечом.
Времени на подготовку нет, но тикающее Теневое преимущество все же даёт пару лишних мгновений. Работаю по целям прямо в перекате. Ухожу от секущего удара секирой, врезающегося в почву там, где только что находился я. Узнаваемый сдвиг в сознании, приглушение окружающего звукового фона и красок, гулкое биение сердца. На волю вырывается Теневое клеймо, сила Алана течет через меня, безошибочно поражая троих бывших суров и подчиняя мне их мёртвые разумы на 24 часа. Словно невидимые призрачные руки сжимаются на вместилищах их уснувших мёртвым сном душ. Логи пестрят строчками сопровождения – повышение репутации с покровителем, повышение урона способностей на время действия преимущества, резкая просадка по энергии… Бла-бла-бла.
Рывком поднимаюсь на колено, сжимаю кинжал правой рукой, который удаётся всё-таки не выпустить при всех этих кувырканиях и перекатах.
С мрачным ожесточением смотрю, как трое мертвецов, поменяв цель, разворачиваются и с яростным рычанием взбираются на склон холма. На его вершине замерла отблескивающая ртутью рослая четырехрукая фигура с сияющим трезубцем в верхней правой руке. В боевом режиме тело линарца блестит словно отполированный металл, и по прочности наверняка ему не уступает. Две пары его непроницаемо-чёрных глаз, словно сгустки застывшего битума, неторопливо обводят рвущихся к нему мертвецов, из-под ног которых шумно катятся камни и сыплется вспаханная земля. Хвост линарца живёт независимо от неподвижного тела, каждую секунду несколько раз меняя положение, словно выбирая наиболее подходящую цель своим холодно поблескивающим острием. Линарец выглядит словно демон, только что выскочивший прямиком из ледяного ада.
Рист медлит. Видимо, оценивает ситуацию.
Я тоже выжидаю. Кажется, даже не дышу.
Это противостояние для меня слишком опасно. Я почти твёрдо уверен, что, несмотря на кажущуюся мощь, мертвецы его надолго не задержат. А если он переагрится на меня, то от них и вовсе толку не будет.
Насколько я знаю, Аннигиляция перезаряжается час, но у Риста и без супер-умения более чем хватает возможностей для боя.
Я специально собирал по нему информацию после памятной стычки, на будущее. Нам тогда очень повезло застать его врасплох, и способностей моих спутников едва хватило, чтобы совместными усилиями прикончить его достаточно быстро. Малейшая ошибка, и Рист уничтожил бы всю нашу группу. Именно самоуверенность его тогда и подвела, но вряд ли на это стоит рассчитывать ещё раз, особенно сейчас, когда меня не прикрывает группа, и эффект неожиданности, как и сила, на его стороне.
Одно лишь оружие линарца стоит целого отряда бойцов: Пронзатель, уникальный трезубец, исторгает Аннигиляцию, плазменный удар, способный всё уничтожить на своём пути. А пока умение откатывается, оружие включает Световое лезвие, для которого обычные доспехи, вроде моих, не прочнее бумаги. А значит, единственное попадание станет последним, блокировать нечем, может спасти лишь уворот.
Метатель – уникальный наруч на верхней левой руке, встроенные умения – Ядовитые укус (выстреливает зарядами с парализующим ядом), Призрачный блок (прерывающая атака) и Берсеркер (вкалывает владельцу допинг, увеличивая на короткое время его мощь втрое).
На фоне этих уников мой Пламень выглядит совершенно убого. И я давно задумываюсь над тем, почему так вышло, что мне досталось оружие уникального класса без встроенных способностей. Лишь с возможностью усилить его расходником. А ведь у линарца и кроме оружия куча личных умений. Знаю лишь некоторые: сейчас на Ристе висят ауры