— След взят! — завопил сверху восторженный Ламберто. — Ну что, синьоры карабинеры, синьор палач? Идемте, я покажу вам, куда стрелять и где рубить!
Моток веревок и щепок скатился по ступеням, вновь превратился в щенка и повторил свой невероятный «тяв», трясясь от нетерпения.
Нильс первым заметил припорошенные падающим весь день снегом следы босых ног и до крови закусил губу. Несчастная девчонка! Да что ж за жизнь-то такая несправедливая?
— Ага! — завопил Ламберто, углядев следы минуты через две. — Видели?! Скоро уже!
— Радость-то какая, — проворчал Томмасо.
«Щенок» ковылял по рыхлому снегу, за ним, поднимая полы рясы, торопился Ламберто, на пятки ему наступал Нильс, в затылок которому дышали трое карабинеров. Путь освещали факелами — на этой улочке фонари не приживались. Поговаривали, колдун не любил свет.
Вскоре к следам прибавились другие, возникла какая-то заминка, а потом босые следы исчезли. Ламберто ничего не сказал — видать, не придумал ни одного объяснения. А Нильс приободрился: кажется, у Энрики появился защитник.
Щенок же не обратил на перемену внимания. Ковылял и ковылял себе, ни на миг не останавливаясь. Мелкая безжалостная скотина, подумал Нильс. Дать бы пинка, чтоб на другой край земли улетел!
— След ведет к дому колдуна! — обрадовался неизвестно чему — наверное, просто завершению пути — Ламберто.
Бесформенная громада в конце улицы светила окнами в нарушение всех установлений Фабиано. И если со второго этажа сочился лишь мягкий свет свечей и метались тени, то первый этаж буквально сиял, сделав ненужными факела.
— А разве мы уполномочены обыскивать дом колдуна? — поинтересовался Томмасо.
— Со мной — уполномочены! — Ламберто побежал быстрее, но добраться до крылечка не успел. Одновременно распахнулись все окна в доме, дверь — тоже. Что-то громыхнуло, зеленый свет прянул на улицу, ослепляя. Порывом ветра повалило всех, кроме Нильса, который лишь отступил на шаг. Щенок-нюхач, взвизгнув, распался на составляющие и разлетелся по улице, но больше в нем не было необходимости.
— Йу-х-х-ху-у-у-у! — восторженно взвыл кто-то, кого колдовской волной вынесло на крыльцо. — Кажется, я накосорезил так, как никогда в жизни! Наверное, это от святой воды. Да. Да, однозначно, надо отлить. О! Здравствуйте, девочки, а вам кого?
— Синьор Алгиси? — Нильс шагнул навстречу Рокко. — Согласно нашим сведениям, вы укрываете у себя осужденную на смерть преступницу Энрику Маззарини.
— Я?! — изумился Рокко, прижимая кровоточащую руку к куртке. — Преступницу?! Да вы что! Неужто я бы супротив воли Дио со своим немытым рылом сунулся?
— Вы позволите обыскать дом?
— Он позволит! — взвизгнул Ламберто. — И уж на сей раз от ответственности не отвертится!
Оттолкнув Рокко, младший жрец влетел в дом. Рокко, как радушный хозяин, поклонился и сделал приглашающий жест. Сначала вошли три карабинера, последним — Нильс. Он задержался, глядя Рокко в глаза, и парень этот взгляд спокойно выдержал.
— Энрика здесь? — тихо спросил Нильс.
— Как можно! — возмутился Рокко. — Нет, конечно. Знать не знаю никакой Энрики, гражданин начальник. Заходите, убедитесь. Отличный шарфик, кстати. Где брали? Тоже бы себе такой прикупил, да увы — мужиком родился.
— Укрывательство преступницы — серьезное нарушение, — еще тише заметил Нильс. — Аргенто не прикроет.
Рокко на секунду задумался, потом выдал:
— Сколь помню закон, укрывательство преступницы можно доказать, только обнаружив оную во владениях обвиняемого. Проходите, изыскивайте.
Нильс зашел. Впервые оказался он у колдуна дома и остановился на пороге, пораженный царящим в помещении бардаком.
— Я тут мальца поколдовал, — доверительно сообщил Рокко. — Но вы не заморачивайтесь, ребята. Заходите, садитесь. Угостить, правда, нечем, но…
— Ага! — крикнул Ламберто, дальше всех ушедший в глубину комнаты. — Что, думал, так просто отвертишься? А ну, открывай!
Рокко с готовностью подбежал к шкафу, несколько секунд демонстративно рылся в карманах и, наконец, извлек ключ, которым тут же отпер дверцу.
— Как видите, синьоры, — сказал он, показывая пустой шкаф, — ни малейшего следа Энрики Маззарини.
Ламберто нахмурился и зачем-то опустился на колени, пытаясь заглянуть под шкаф. Вытянул руку, провел ладонью по полу и задохнулся от возмущения. Но сказать ничего не успел — сверху донесся совершенно определенно женский стон. Нильс поднял голову.
— Кто это?
Когда его взгляд упал на Рокко, он впервые в жизни понял смысл выражения «с лица спал». Лицо ученика колдуна не побледнело даже — сделалось серым. Глаза округлились, рот приоткрылся.
— Наверх! — вскричал Ламберто и вороном метнулся к лестнице. Но еще быстрее двигался Рокко. Нильсу показалось, что он попросту перепрыгнул через жреца и растопырился на проходе.
— Там нет Энрики! — заорал он, трясясь и обливаясь по́том. — Умоляю, поверьте моему слову, Энрики там нет! Там… Там очень страшная колдовская волшебность, на которую нельзя смотреть никому!
— Ах, покарай меня Дио! — донесся сверху визг. — Накажи меня, ибо я прегрешаю!
— Святохульство! — проревел Ламберто и пошел напролом, но Рокко превосходил его силой и весом, так что от попытки никакого толку не получилось. Тогда к лестнице подошел Нильс.
— Синьор Альтерман, я вас умоляю, поверьте! — Рокко грохнулся на колени. Нильс на мгновение замешкался, потом, вспомнив про второй шанс от Дио, решительно сгреб парня за шкирку и поволок наверх.
Бедный Рокко лихорадочно соображал, кому напоследок помолиться. Однако и Дио, и Диаскол внезапно показались такими маленькими и несерьезными против гнева колдуна, что тратить время он не стал. «Если что и сможет сохранить жизнь мне и этим дуракам, — подумал он, — так это искреннейшее мое раскаяние. Ох, и достанется мне сейчас…»
Нильс подтащил Рокко к двери, из-за которой слышались крики и стоны, громко постучал.
— Карабинеры его святейшества! Требую открыть дверь, иначе мы ее вынесем.
С той стороны — только взрыв смеха и хлопо́к — очевидно, выстрелили пробкой из очередной бутылки.
— Выбивайте дверь! — приказал Ламберто, прыгая от нетерпения.
— Умоляю, синьоры, одумайтесь! — Рокко сложил руки, будто в церкви. — Да неужели вы думаете, что Энрика Маззарини, зная, что за ней охотятся, стала бы издавать подобные звуки за этой дверью?
— Развратницы — развратницы всегда, — величественно заметил Ламберто. — Их разум выжжен развратом.
Нильс, будто котенка, отшвырнул Рокко и, выставив плечо вперед, приготовился пойти на дверь. Рокко метнулся наперерез. Одно дело — потревожить Аргенто, привлечь его внимание. Другое — выбить дверь. Это ведь его, Рокко, обязанность — хранить покой колдуна!
Рокко успел возникнуть между плечом Нильса и дверью как раз вовремя. Вовремя, чтобы понять: никакого в этом смысла нет. Что он мог противопоставить здоровенному палачу?
Раздался треск. Рокко успел еще задуматься, трещат ли его ребра, или все же дверь. Долгое и мучительное падение. Испуганный визг…
Рухнув на пол, Рокко тут же перевернулся и оказался на коленях. Быстрым взглядом оценил обстановку. В большущей спальне, освещенной ароматными свечами, царил раздрай. Бутылки валялись повсюду, в воздухе летал пух от подушек. Три девицы, перепуганные вторжением, выглядывали из-под черного одеяла на огромной кровати колдуна, стоявшей посередине комнаты. Но хуже всего — сам Аргенто, облаченный в один лишь распахнутый серый халат. Когда взгляд Рокко дошел до него, колдун как раз опускал голову, кою запрокинул ради того, чтобы осушить залпом бутылку вина. В левой руке Аргенто держал семихвостую плетку.
Колдун покачнулся, выронил бутылку и мутными глазами посмотрел на Рокко.
— Синьор учитель, — пролепетал Рокко, недоумевая, как можно исправить ситуацию.
К счастью, Аргенто даже в таком состоянии соображал куда сноровистей ученика. Вот он перевел взгляд на дверной проем. Всмотрелся в каменное лицо Нильса, озадаченные — карабинеров и пунцовое от возмущения — Ламберто. Потом повернулся к кровати, взмахнул плеткой и заорал:
— Я за что вам плачу́, бездельницы?! В доме бардак, а они разлеглись, как ни в чем не бывало! А ну — быстро встать, и за работу!
Девушки недоумевающе переглянулись, а Аргенто опять повернулся к внезапным гостям.
— Служанки, — показал он плеткой на кровать. — Нерадивые до ужаса. Чем могу быть вам полезен, синьоры?
Заговорил Нильс:
— Мы располагаем неопровержимыми доказательствами того, что в вашем доме скрывается беглая преступница Энрика Маззарини…
Ламберто его перебил, взвизгнув:
— Ваш ученик куда-то перенес ее с помощью колдовского порошка! Это — укрывательство! Вы ответите по всей строгости закона Дио! Запахните, пожалуйста, халат, это невыносимо!
Аргенто побагровел. Запахнув и завязав непослушными руками халат, он нашел блуждающим взглядом Рокко.
— Простите, синьор учитель! — заголосил Рокко, колотясь головой об пол. — Простите, ибо я накосорезил…
— Ах ты, негодяй! — взревел Аргенто. — Щенок! Сопляк! Да я тебя до смерти забью!
На Рокко посыпались удары плети, если их, конечно, можно было назвать ударами.
— Учитель, учитель, — всхлипнул Рокко. — Эта плетка — латексная, она слишком мягкая для такого дурака, как я. Умоляю, возьмите настоящую!
— Заткнись, крысеныш! — заорал колдун.
— Прекратите балаган, — услышал Рокко голос Нильса. — Синьор Боселли, вы не могли бы ненадолго оставить своих служанок и внести ясность в вопрос с Энрикой Маззарини?
— Мог ли бы я? — озадачился колдун. — Это что — вопрос? Я все могу!
— О, это так же верно, как то, что сегодня Новый год, — подтвердила Аврора Донатони.
— Заткнись, нерадивая служанка! — погрозил ей плетью Аргенто. — Немедля одевайтесь и беритесь за уборку, я устал с вами бороться.
— А ты оставь нам Рокко, — хихикнула Лукреция Агостино. — Мы с ним поборемся.