— Я могу отправиться вслед за ней, синьор Боселли? — тихо спросил он, глядя в стол.
— Разумеется! — зевнул Аргенто. — Но только ты один, порошок почти весь выгорел. И казнить ее там тебе нельзя.
— Почему? — нахмурился Нильс.
— Ай, солдатик, какой же ты большой, а глупый! — всплеснула руками Аврора Донатони. — Меня вон тоже Дио телесностью не обидел, а я и то понимаю: за что казнить, коли чёрной метки нет?
Нильс метнул на колдуна недоумевающий взгляд:
— И что мне там с ней делать?
— А я почем знаю? — не меньше изумился Аргенто. — Хочешь — делай что хочешь, а не хочешь — не делай.
— Синьор учитель! — вскочил, покраснев от возмущения, Рокко.
— Молчать! — рыкнул на него Аргенто и повернулся к Нильсу: — От женихов отбивай, что тут еще поделаешь. Выбрал дурацкую работу — век дураком и быть.
К Нильсу обратился Томмасо:
— Синьор капитан, а может, ну его? Подождем, в самом деле…
— Нет, — покачал головой Нильс. — Закон должен быть соблюден. Энрика Маззарини должна умереть.
— А кроме того, — вмешался Ламберто елейным голоском, — если Энрика Маззарини ухитрится обмануть правосудие, вся колдовская братия пойдет под суд за содействие. И новоявленная синьора Моттола очень быстро вступит в права наследования.
В наступившей тишине сонно икнул Аргенто:
— Ну, так чего же мы ждем?
Глава 6
Энрика Маззарини, лучшая скрипачка городка Вирту, единственная надежда своей разорившейся семьи, покачнулась и взмахнула руками, чтобы не упасть. Открыла глаза и в недоумении огляделась, щурясь от яркого солнца.
— Ничего не понимаю, — пробормотала она. — Должно быть, Рокко напутал…
Вокруг, безмолвный и по-зимнему мертвый, высился лес. Ноги скрипачки, обутые в чужие туфли — вот, кстати, забыла поинтересоваться у «жениха», откуда у него столько женских одежек по дому разбросано! — утонули в снегу по щиколотку. Энрика поспешила выбраться на ближайшую тропу. Отряхнулась и вновь принялась осматриваться.
Узнать местность не удавалось. Как Энрика ни вглядывалась, ни вслушивалась, лес оставался лесом. Только покрикивала порой мрачная ворона вдалеке.
Ладно, подумала Энрика, я не могла оказаться далеко от Вирту. Каждый час на площади бьют часы — громко, отовсюду слышно. Надо просто подождать, и…
Тут она содрогнулась и обхватила себя руками. Как же холодно! Не успела толком согреться, и снова на мороз — так хуже всего. Жакет этот не сильно помогает. К тому же, кажется, тут гораздо холоднее. Энрика призадумалась, вспоминая полуденный морозец. Нет, вчера днем было не так, совсем не так! Или, может, в городке, согретом дыханием Дио, просто теплее, чем в лесу?
Однако надо что-то делать, куда-то идти. Как ни замерзла, ни устала, а придется выбирать: тропа может вести только к Вирту или от него. В любом случае, долго идти не придется: либо город увидишь, либо поймешь, что не увидишь.
— Ты устала, — послышался писклявый голосок из кармана жакета. — Приляг, отдохни, соберись с силами. Снег — мягкий и пушистый…
Завизжав, Энрика в мгновение ока сорвала жакет и швырнула подальше.
— О, да, не останавливайся! — приободрился голосок. — Скинь туфли, сними платье!
— Ты кто? — дрожащим голосом спросила Энрика.
— Друг! — заверил таинственный незнакомец из скомканного жилета. — Твой единственный друг, Энрика Маззарини.
Голосок начал хихикать, потом, кажется, поперхнулся и замолчал. Энрика поборола испуг и робко приблизилась к жакету. Тем более что без него было и вовсе ужасно холодно. Подняла, расправила, потрясла. Потом, вспомнив что-то, запустила руку в карман и достала темный стеклянный шарик. Сейчас на нем, правда, светилась глуповатая улыбка: две точки-глаза и кривая линия — рот.
— Это ты говорил? — уточнила Энрика.
— Я! — Улыбка вспыхнула ярче и погасла, а вот «губы» не шевельнулись. Но голосок совершенно точно исходил из шара. — А ты будешь-таки раздеваться?
— Ну… Нет, — призналась Энрика. — По крайней мере, точно не сейчас. Мне нужно выбраться отсюда. Подскажешь, куда идти?
Судя по тому, как загорелись «глаза», шар обрадовался возможности услужить.
— Ну конечно подскажу! — завопил он. — Зачем же я, разрази Диаскол, еще нужен? Разворачивайся и иди прямо.
— Хорошо! — Энрика улыбнулась и быстро надела жакет. — Спасибо тебе!
Она сунула шарик в карман, но продолжала сжимать — от него исходило слабое тепло. Повернувшись, Энрика бодро зашагала в указанном направлении. Преодолев первый поворот, побежала, но, лишь только начала хватать ртом морозный воздух, вновь перешла на шаг. Лес, казалось, сделался гуще.
Энрика вытащила шарик и посмотрела на него.
— А долго идти? — спросила она, боясь услышать: «Дня два-три».
— Нет, совсем чуть-чуть, — ободрил ее шар.
— Ох… Хорошо, а то совсем замерзла…
— Минут через десять увидишь обрыв — и можешь просто с него кинуться, но лучше спустись на дно ущелья. Там увидишь пещеру — в ней дракон. Разбуди его, скажи, что ты — новая принцесса, он тебя и сожрет.
Энрика замерла, как на стену налетев. Шар заливался мелким, противным смехом.
— Какой дракон? — Энрика тряхнула своего единственного друга. — Какое ущелье? Мне в Вирту надо!
Шар осекся. В нем будто заклокотало что-то.
— В Вирту? — переспросил он.
— Да!
— Ну… Знаешь… Тогда, в общем, можешь все равно идти той же дорогой! Год-другой, и будем в Вирту. Споем дорожную песенку?
— Да иди ты, знаешь, куда!
Энрика зло сунула хохочущий шар в карман и решительным шагом двинулась в обратном направлении. Решимость угасла довольно скоро. Добравшись до места своего появления и пробежав дальше по тропинке, Энрика увидела первое хвойное дерево. Несмотря на мороз, остановилась.
Дерево походило на елку, даже шишка — еловая. Почти. Все шишки почему-то росли вверх.
— Здесь это называют — «фихте»! — подсказал шар из кармана.
— Где — «здесь»? — Энрика опять его вытащила, подняла на уровень глаз. — Где я, шарик?
Шарик, похоже, смилостивился, услышав нарастающий страх в голосе хозяйки.
— Если я скажу… Ты никому не расскажешь? — тихо спросил он.
Энрика замотала головой.
— Честно-честно?
Кивнула.
— Тогда слушай. Ты… в лесу!
И шар, мигая «улыбочкой», разразился совершенно безумным смехом.
— Дурак! — крикнула Энрика и, сунув его в карман, пошла прочь от непонятной «фихте», которую мысленно обозвала «пихтой».
Отсмеявшись, шар вновь подал голос:
— А ты выброси меня! Я такой плохой… — И он вполне натурально всхлипнул.
— Вот уж нет, — откликнулась Энрика, начиная уже стучать зубами. — Во-первых, одной мне страшно. Во-вторых, ты теплый. А в-третьих, я уверена, где-то в глубине твоей души есть что-то хорошее.
Чувство было странное и непонятное: как будто шар «мысленно кивает» в ответ на «во-первых» и «во-вторых». В случае с «в-третьих» вышла заминка: «кивок» прервался на середине, после чего шар попросту завизжал от смеха.
— «Вот тебе, Рика, волшебный шар, — ворчала Энрика, выбивая дробь зубами, — он тебе поможет, ты его слушайся! Я тебя в прошлое пошлю, ты просто дойди до моего дома!» Ах, дала бы себе голову отрубить — уже бы у Диаскола грелась!
— А я о чем толкую? — пискнул шар из кармана. — Тут неподалеку еще одно хорошее местечко есть, там в подполье целая куча…
— А ну, молчи! — Энрика шлепнула по карману рукой. — Будешь говорить, когда тебя спросят. Ясно?
— Ясно, — понуро отозвался шар и замолчал.
Энрика, перестав стучать зубами, озадаченно хмыкнула. Вот оно как. Оказывается, шар слушается-таки команд, только изо всех сил их выворачивает наизнанку. Надо будет впредь обдумывать тщательней вопросы. Но прежде чем о чем-то думать, хорошо бы согреться. И Энрика ускорила шаги.
Пока колдун готовил ритуал, Рокко и Нильс вышли на улицу покурить. Ни один из них не курил, поэтому они просто стояли вдали от крыльца и буравили друг друга взглядами.
— Мужик, — начал Рокко, который и предложил эту вылазку, — ты это… Прекращай, а?
— Ты слышал Ламберто? — прищурился Нильс. — Под суд захотелось?
— Я Ламберто даже видел. В гробу. С судом — это мы разберемся. Аргенто и не из таких переделок выкручивался. Ему протрезветь главное. Крайний случай — ноги в руки — и прощай, Вирту. В каждом городке колдун сгодится, да не в каждом Дио молятся. А вот с чем мы разобраться не сумеем — это с трупом Рики. Серьезно. Ты ж ее в угол загнал. Ну будь ты человеком, дай ей шанс. Он и так у нее крохотный!
Слово «шанс» царапнуло сердце Нильса. Он стоял и смотрел на этого решительного парнишку, которого мог бы пришибить одним ударом, да отчего-то не хотел.
— Ты ведь в прошлое ее посылал, чтоб она за тебя замуж вышла?
— Ну, — кивнул Рокко. — За кого ж еще?
— Так о каком шансе говоришь? Если там она и выйдет замуж, так уж точно не за тебя. Или надеешься на дальнейшую порочную связь?
Рокко вздохнул, покачал головой:
— Ох, мужик… Вот так бы с кулака тебе в морду и засветил. А как посмотрю на шарфик, так думаю — может пощечину закатить, чтоб в чувство пришел? А пока терзаюсь, уж и бить желание проходит. Да пусть она хоть за гиппопотама замуж выходит и живет счастливо, но — живет! Мне никакая связь и даром не сдалась, я ж просто как лучше сделать хочу.
— А любовь? — уточнил Нильс.
Рокко скорчил почти такую же рожу, как сама Энрика на пути к катку.
— «Любовь»! Мне любви в борделях хватает. Правда, с кем теперь ходить — не вразумею… Одному скучно будет.
Тут Рокко очевидно задумался о чем-то неприятном, но быстро пришел в себя.
— Короче, — сказал он, — ты просто рогом там не упирайся! С тебя взятки гладки. Ну, не нашел, не уберег, не сумел, все дела. Посиди там в кабаке, пивка накати, ежели Дио местный против ничего не имеет. А я тебе потом должен буду. Сечешь? Я, колдун, тебе буду должен!
Рокко пытливо заглянул в глаза Нильсу, привстав на цыпочки. Тот, вздохнув, положил руку ему на плечо, заставил опуститься обратно.