Туда Нильс опустил сейчас свой громоздкий карабин, привязав к дулу шарфик. Вытащил пистолет с надписью на блестящем боку: «Desert eagle». Покрутил в руках этого любимца Адама Ханна. Отличное оружие, если идешь устраивать кровавую бойню, и не самый лучший вариант для незаметного перемещения по городу. На один выстрел сбегутся все стражники. Отложив Desert, Нильс выбрал более скромную на вид «Беретту».
Затем Нильс вывернул шинель наизнанку, надел так, спрятав под ней пистолет. Пожалуй, теперь похож на простого оборванца. Еще бы шапку… Тут-то не жарко, да и маскировка лишняя не повредит. Но чего нет, того нет. Нильс ограничился тем, что поднял воротник и втянул голову в плечи. Главное действовать быстро. Вряд ли девчонка успела хорошо спрятаться. Найти ее, приволочь сюда и ждать полуночи. Вот и весь план.
Все это время, и потом, шагая по одинокому следу Энрики, Нильс глушил в себе чувство ностальгии. Не позволял думать о том, чтобы пройти по родной улочке, взглянуть еще раз на знакомые с детства дома, послушать, о чем говорят люди. Нет, у него здесь дело — вот и все.
Однако у Дио, видно, были свои планы.
В Ластере жило немало музыкантов, и они обожали упражняться в любое время суток. Кроме того, у многих в домах стояли граммофоны. Шагая по улицам, порой можно было слышать пять-шесть разных мелодий одновременно. В любой день, кроме одного — новогоднего.
В этот день все прекращали развлечения и старались вести себя тихо и спокойно, как будто от этого что-то зависело. Все боялись дракона, старались привести в порядок дела. Молились — те, кто веровал. Завтра тоже будет тишина. Город уже вздохнет с облегчением, но еще будет скорбеть по той несчастной, которой довелось расстаться с жизнью, дабы подарить жизнь Ластеру. От этой мысли дрогнули, сжались в кулаки огромные ладони Нильса.
И вдруг в тишине, нарушаемой лишь голосами прохожих, послышался отголосок мелодии. Не просто мелодии — Нильс признал знакомую руку и устремился на звук. Ноги несли его на знакомую улицу. Музыка уже стихла, но Нильс все шел и шел к тому дому, где прошло его детство и юность, где прошла вся жизнь.
Вот еще два поворота, и качнется на цепях знакомая вывеска… Нильс быстрой и бесшумной тенью метнулся в щель между двумя домами. Впереди по улице показалась фигура стражника. Он шел, как хозяин, озирающий владения, вертя пальцами одной руки копье. Копья-то им зачастую и хватало, даже тупым концом обходились. Но из-за плеча стражника торчал и ствол винтовки. Для совсем скверных случаев. Таких, как, например, Нильс…
А ведь в прошлом году Нильс бы даже не посмотрел на этого стражника, как бы тот раболепно ни кланялся. Противно. Сжался тут, в какой-то дыре вонючей, как…
— Э, ты с какого района? — донеслось из глубины щели.
Нильс, даже не пытаясь развернуться в тесноте, повернул голову. Его чуть не вырвало: на корточках сидел бездомный оборванец и пожирал со шпаги поджаренную крысу.
— С этого, — буркнул Нильс. — Не ори, стражник идет.
— А мне по барабану, я человек честный! — Оборванец и вправду принялся орать. — Ты чего тут в мое укрывище пролез, а? Пшел отсюда!
— Да заткнись ты, недоумок! — зашипел Нильс, чувствуя, как его прошибает пот. Положим, с одним стражником он совладает, а потом? Не убивать же его, в самом деле… Вот незадача. И чего этот разорался?
Впрочем, Нильс уже понимал, чего. И прежде чем успел развеять заблуждение оборванца, почувствовал укол в плечо и услышал истерический вопль:
— Помогите, попаданец!
Нильс выругался — грязная шпага проткнула ткань шинели и оцарапала плечо. Что самое мерзкое, оборванец тут же отпрыгнул, сжимая в одной руке шпагу, будто опытный фехтовальщик, а в другой — обглоданную крысу. Идти за ним Нильс не решился — с улицы уже доносился топот сапог. Ну, здорово… Придется играть роль до конца. И Нильс выдернул из-под шинели пистолет. Как раз успел поднять его, чтобы ствол уперся между глаз ошалевшего от такой неожиданности стражника.
— Бах, — негромко сказал Нильс. — Копье уронил. Винтовку положил.
Пистолет можно было и не доставать. Одного взгляда хватило, чтобы стражник затрясся и намочил штаны. Этот взгляд вырабатывался долго. И взгляд, и многое другое. Нильс как никто умел успокаивать опасных незнакомцев — взглядом, кулаком, оружием. Чего уж говорить о каком-то разъевшемся недотепе-стражнике, который и вовсе принял его за одного из попаданцев.
— Не стреляйте, прошу, — заскулил стражник. — Я помогу вам, честное слово!
Он поставил копье — то немедленно начало падать. Стражник схватил его, поставил снова — опять завалилось. На этот раз поймать он его не успел, и копье, гулко ударившись о камень, покатилось по дороге. Что-то в этот миг в стражнике надломилось, и он, всхлипнув, бросился бежать. Нильс перевел дух. Так, ладно. Одной проблемой меньше. Теперь надо…
Он громко и яростно вскрикнул, когда что-то острое — будто пчела — ужалило его в шею. Нильс быстро развернулся и встретил пылающий взгляд крысоеда.
— Я поймал попаданца! — заголосил тот, норовя ткнуть шпагой еще раз. — Люди! Стража!
Стрелять Нильс не стал. Стволом отвел следующий выпад, после чего метнул пистолет в соперника. Рукоять с гулким звуком врезалась в лоб. Оборванец закатил глаза и бухнулся на холодную землю.
— Осёл, — буркнул Нильс, опускаясь рядом на колено.
Пистолет он спрятал в карман шинели, которую, подумав, вывернул, как полагалось, и застегнул на все пуговицы. Шпагу оборванца, прислонив к стене, ударом ноги переломил пополам. Оставалось еще копье… Нильс, обернувшись, как раз успел заметить мальчишку лет восьми, который, воровато оглядываясь, схватил и поволок куда-то брошенное стражником оружие.
— Ст… — начал было Нильс, но осекся. Хватит контактов с местными, не его это дело! И так уж вляпался по самое не могу. Сейчас стражник раззвонит об опасном попаданце, начнут, чего доброго, эвакуацию района, подтянутся бывшие коллеги… Содрогнувшись, Нильс вспомнил заклятого друга Адама Ханна — тот всегда дышал ему в затылок. Вот уж с кем бы меньше всего на свете хотелось сейчас встречаться.
Как будто издеваясь, снова раздалась музыка. Теперь совсем близко. Нильс вышел из щели и заторопился по улице, низко наклоняя голову. Через несколько шагов заметил, что улыбается. Ничего не мог с собой поделать. Ему здесь нравилось. Ластер — это не выхолощенный, бредущий по струнке Вирту. Здесь у каждого имелись зубы, когти, или дубинка за пазухой. Действие рождало противодействие, сильный поднимался, слабый падал. Надо же, как быстро все вспоминается.
Вот и знакомое крыльцо… Нет, не знакомое. Старое сгорело — дракон нещадно палил этот район. Построили новое, только дерево совсем плохое, уже разваливается, скрипят ступени. Дверь — вовсе жалкая. Только вывеска в виде кружки осталась прежней.
Нильс проглотил непрошенную слезу. Музыка доносилась из-за двери. Чудное совпадение. А может, скорее судьба? Да что проку об этом думать! Нильс поймал себя на том, что стоит и слушает музыку, так неуместно и странно звучащую здесь. Стоит и переминается с ноги на ногу, думая, не уйти ли…
Он откашлялся, готовясь изменить голос. Тех, кто за дверью, этим не обманешь, но по крайней мере никто из соседей не насторожится. Если его опознают, худо будет всем. Кроме, может быть, Энрики, которая получит еще одно подобие шанса.
Нильс заколотил в дверь. Поскольку никто даже не спросил, кто это, он закричал:
— Ау, хозяева! Я долго ждать буду? Отворяйте! Дело есть!
Музыка стихла почти сразу, но стучать пришлось еще долго, прежде чем щелкнул засов. Нильс толкнул дверь и быстро вошел внутрь. Остановился. Огляделся. Ничего не изменилось за год. Разве что холоднее стало. Раньше тут всегда жарко топили. Теперь, видно, экономят на дровах.
Никто не бросился его обнимать, никто не сказал ни слова, только хлюпнул что-то из привычного угла Норберт — эта местная достопримечательность. Нильс мысленно вздохнул. Что ж, надо было ожидать. В одну реку не войдешь дважды. Он теперь — чужак. Да и есть ли у него право на какое-то другое отношение после всего того, что он принес этому дому?
Нильс остановился посреди зала. Увидел сидящего за столиком Теодора — тот смотрел на него искоса. Перевел взгляд на вцепившихся друг в друга Ульриха и Еву.
— Никто не знает, что я здесь, — тихо начал говорить Нильс. — Я ненадолго, сильно вас не стесню. Мне нужно…
Однако некоторых вещей не изменить. Ева вырвалась из рук мужа, всхлипнула и прижалась к Нильсу, обняла его могучую фигуру, такая маленькая, такая родная…
— Нильс, — вздохнул Ульрих, подходя ближе. — Ты можешь остаться, сколько надо. Как бы там ни было, ты — наш сын.
Нильс кивнул — не в знак согласия, но показывая, что понимает чувства старика. Погладил по голове плачущую маму. Высвободившись из ее объятий, сел за скрипнувший стул рядом с Теодором. Тот демонстративно отодвинулся.
— Ну как ты, братишка? — тихо спросил Нильс.
Теодор наградил его презрительным, высокомерным взглядом.
— Спасибо, писаюсь, — сказал он. И, подумав, добавил: — Но какаюсь уже меньше.
Будто плевок в лицо. Нильс вытерпел его. Заслужил. Из-за него тогда налетел этот проклятый дракон, из-за него брат стал вот таким.
— Это хорошо, хорошо, — пробормотал Нильс, похлопав Теодора по руке. — Ты — молодец, братишка.
Теодор убрал руку под стол, посмотрел куда-то в пустоту.
— Уходи, — потребовал он. — Я не хочу, чтобы ты был.
— Тео, — пролепетала мать, склонившись над ним. — Ты ведешь себя невежливо.
— Он плохой! — повысил голос Теодор. — Из-за него меня снова будут бить по голове злые доски и бревна!
— Не будут, я тебе обещаю, — шептала Ева. — Пойдем в твою комнату, а? Ты, верно, устал. Идем!
Теодор вырвался, встал и гордо дернул плечами:
— Я сам пойду!
Но Ева все же взяла его под руку и повела к лестнице, ведущей на второй, жилой этаж. Ульрих опустился на стул рядом с сыном.
— Выпьешь? — спросил он.