— Нет, — мотнул головой Нильс. — Я на службе. Как вы тут?
Ульрих усмехнулся и обвел жестом помещение:
— Как видишь. Поначалу туго пришлось, народ ополчился, не ходил почти никто. Потом — ничего, оттаяли. Выходим постепенно на прежние доходы.
— Извини, — тихо сказал Нильс. — Я такого не хотел…
— Ясен пес, что не хотел. Хотел бы — я б тебя лично прибил, без всякого суда. Ладно, чего там! Сам-то как? Какими судьбами в наших краях?
Прошуршали легкие шаги, и Ева вернулась. Села за столик, переводя обеспокоенный взгляд с одного лица на другое.
— А то вы не знаете, какими судьбами, — сказал Нильс. — Чего ж тогда так переполошились, да притихли, когда я пришел? Чего ж не удивились? Ну, что она про меня наплела?
Ответила Ева. Смело взглянув сыну в глаза, она сказала:
— Что ты убить ее хочешь. Ну? Солгала?
— Еще как, — кивнул Нильс. — Не хочу я ее убивать. А придется. Она преступила закон и должна понести кару.
— Ты тоже преступил закон, — заметил Ульрих. — И куда как серьезнее. Однако тебя никто не убил, заметь.
Нильс потупил взгляд:
— Не я решаю…
— Хочешь сказать, что мой сын превратился в безмозглую шавку, которой достаточно сказать «фас»?
Нильс усилием воли закрыл все двери и окна в своей душе. Поставил глухую броню:
— Где она?
Ева покачала головой:
— Нильс, женщины никогда тебя до добра не доводили. Отступись ты от нее…
— Где она, мама?
— Хрен тебе, понял? — прорычал отец. — Вон из моего дома, пока я не позвал стражу!
— Ты не понимаешь, отец…
— Я все понимаю. Было у меня два сына, один стал дураком, а другой — умер. Вот и кончено.
Нильс поднялся из-за стола, холодно посмотрел на Ульриха:
— Ты не понимаешь. Я пять лет был лучшим сотрудником Комитета. Я умею выслеживать чужаков в Ластере. Я найду ее рано или поздно. Возможно, найду поздно, и это будет хуже. Если найду сейчас, у нее хотя бы будет время смириться со своей участью.
Ульрих и Ева, казалось, лишились дара речи. Эту свою сторону Нильс никогда прежде им не показывал. Воин, убийца, палач.
— Да этот мужик — сама доброта! — каркнул из угла Норберт.
Нильс повернулся к нему:
— Приятно тебя повидать, Норб.
— А уж мне-то как!
— Не подскажешь, куда подевалась скрипачка? И — она что, прихватила скрипку Тристана Лилиенталя?
— Прихватила, ага, — кивнул Норберт. — Знаешь, где она?
— Норберт! — рявкнул Ульрих.
— Слушаю? — наклонил голову Нильс.
— Наверху, с твоим братцем кувыркается! — захохотал Норберт и тут же спрятал лицо за кружкой.
— Ясно, — вздохнул Нильс. — Что ж, простите, что отнял время. До свидания, синьоры и синьора.
И он пошел к черному ходу, туда, куда вел невидимый след. Туда, незаметно сами для себя, поглядывали Ульрих и Ева. Там таял тонкий, почти неразличимый чужой запах. Никто не остановил Нильса, никто не произнес слова прощания. Изгнанник. Клеймо, от которого не избавиться во веки вечные.
Глава 8
— Какой ужас! — Лиза, схватившись за голову, носилась по столовой. — Какой кошмар! Но почему Гиацинто поступил с ней так?
— Гиацинто, — сказал Рокко, отщипывая виноградинку от грозди, лежащей на столе, — похотливая высокомерная скотина, которой нравится подчинять и унижать. Мелкий гаденыш любит власть, а папаня ему не дает слишком много власти, вот он и бесится.
— Но он ведь — сын жреца Дио! — Лиза остановилась рядом со шкафом, истерически заламывая руки.
— Спорить не буду — Дио, наверно, парень отличный. Однако жрецов себе не он выбирает. И уж тем паче не он забивает дерьмом головы их детишек. Вы, сестра, успокойтесь, винишка накатите. С Энрикой я порешаю, мне бы только порошка достать. А для этого отлучиться надо. Поэтому вам сейчас лучше всего проследовать куда-нибудь отсюда…
В дверь кто-то яростно заколотил.
— Да что ж за ночь-то такая, — вздохнул Рокко, вставая. — Вот, говорят, как Новый год встретишь… Иду, иду, хорош долбить! Ах, это вы? Здравствуйте, ваше священство, заходите, прошу…
Приглашение было излишним — Фабиано сразу же влетел внутрь и заорал, брызгая слюной на Рокко:
— Немедленно позови колдуна!
Рокко сложил руки на груди:
— Колдун изволит отдыхать. До полудня все колдовские вопросы решаю я.
— Ах, так?! — Фабиано зарычал, и Рокко поежился. — Хорошо. Решай вопрос. Мне нужна связь с настоятелем монастыря.
— Это с этим — Выргырбыром?
— Волькер Гуггенбергер, да! — Фабиано презрительно дернул плечом. — А ты, кстати, откуда знаешь? — тут же насторожился он.
Рокко кивнул в сторону смиренно застывшей у шкафа Лизы:
— Сестра поведала.
Фабиано развернулся и, увидев Лизу, которая тут же поклонилась ему, издал отвратительный утробный клекот.
— Ты… Ты что здесь делаешь? — прорычал он.
— Не знаю, ваше преосвященство, — диобоязненным голосом произнесла Лиза, глядя в пол. — Я все делала, как вы говорили, — стояла молча и не двигалась. А оказалась — здесь.
Рокко вздохнул, понимая, что опять придется оправдываться. И верно — Фабиано уставился на него, требуя разъяснений.
— Такие дела, ваше жречество, — развел руками Рокко. — Сегодня ночью слишком много было колдовства, я чуток накосорезил, и — вот, пожалуйста. Лиза — здесь, Энрика — в Ластере. Нильс наш драгоценный Альтерман за ней погнался. И Диаскол его знает, что еще…
— Стой-стой-стой! — Фабиано, как ни странно, успокоившись, поднял руку. — Давай-ка по очереди. Энрика Маззарини? В Ластере? Как такое могло получиться?
Рокко смотрел на жреца с огромным подозрением. Фабиано, только что готовый рвать и метать, очень уж быстро взял себя в руки, вон, даже улыбочка появилась. Стул подвинул, уселся, чин по чину… Так быстро маски менять умеют люди, которые привыкли лгать, для которых ложь и жизнь — одно и то же.
Нехорошая мыслишка осенила Рокко. Прищурившись, он тоже взял стул, развернул его неподобающим образом и сел, сложив руки на спинке. Выдержал несколько секунд, глядя на Фабиано.
— А где, по-вашему, должна быть Энрика Маззарини?
Вот он, этот момент! Жрец задумался, выкапывая нужную версию:
— Насколько я знаю, она собиралась замуж… Что же пошло не так?
Тихо-тихо Рокко произнес:
— Так ты знал с самого начала?
— Молодой человек! — Фабиано упер руку в бок и нахмурился. — Мне очень не нравится ваше обращение. И не нужно сочинять про меня небылицы. Хотите что-то спросить — спрашивайте прямо, Дио темноты не любит.
— Хорошо. — Рокко встал, подошел к Фабиано и остановился напротив него, скрестив на груди руки. — Вы знали, что Энрика собирается замуж за Гиацинто? Знали, что Гиацинто ее обманет? Знали, что ей подпишут приговор?
Фабиано вздохнул, покачал головой:
— Молодой человек, вы обвиняете меня в сговоре с целью убийства… Вы влюблены и несчастны, ваш разум помутился. Я не стану продолжать этот глупый разговор. Давайте займемся делами. Устройте мне сеанс с Волькером Гуггенбергером, раз уж именно вы сегодня ночью выполняете обязательства, взятые на себя Аргенто.
Рокко молчал, кивая в такт своим мыслям. Теперь он не сомневался: Энрику хладнокровно обрекли на смерть. Но зачем? Почему этот разжиревший подонок так ее ненавидит?
— Молодой человек! — окликнул его Фабиано. — Я тороплюсь.
— Рокко! — Рокко расплылся в улыбке. — Просто «Рокко», договорились? Без церемоний! Разговор вам? Сейчас устрою, только логи гляну.
В безупречном порядке, который навела тройка из преисподней, Рокко легко и быстро нашел толстую тетрадь, в которую колдун записывал важные подробности различных ритуалов. Он даже пронумеровал страницы и сделал нечто вроде оглавления. Минуты не прошло, а Рокко уже читал тонкости касаемо разговора с неким Волькером Гуггенбергером. Палец дрогнул, скользя по строчкам — споткнулся о знакомое слово. «Ластер».
— Что-то не так, Рокко? — любезно поинтересовался Фабиано.
— О, нет, все в порядке, — откликнулся Рокко. — Просто вспоминаю, где лежат нужные ингредиенты.
Он вихрем пролетел вдоль полок, хватая нужные флакончики, и, помимо того, что требовалось в ритуале, захватил еще один, пыльный и задвинутый в дальний угол.
— Это Аргенто не использовал, — тут же насторожился Фабиано.
— То Аргенто, а то — я, — беззаботно пояснил Рокко. — У Аргенто свои силы — ух какие! Он прокол через пятое измерение мысленным напряжением устраивает. А я если мысль напрягу — беда выйдет. Так я уж лучше — препаратиком…
Кажется, Фабиано успокоился.
— Идемте! — Рокко отворил перед жрецом дверь.
— Куда? — вытаращился тот.
— К колодцу! Ритуал сложный, легко переборщить с тем или этим. Газ может опасный пойти, а то и вовсе рванет. Вы у Ламберто спросите, у меня сегодня уж так рвануло — он рясу перепачкал, стираться побежал. Лучше на улице, на просторе, да и картинка больше выйдет.
И снова поверил Фабиано. Нахмурился, проворчал что-то, но — встал и пошел.
— А я? — пискнула Лиза.
— Пока ждите здесь, — бросил ей Фабиано, не оглядываясь. — Это важный разговор, не для чужих ушей. Я должен объяснить настоятелю, в чем дело, и узнать, как лучше исправить ситуацию.
На улице похолодало. Часы на площади затеяли колотить, но смолкли после третьего удара. Быстро время летит… Рокко поежился, но унывать себе не позволил. Расставил пузырьки на срубе колодца и, шепча заклинания, по одному открывал их, капал в темную воду. Последним открыл пыльный пузырек и вылил в колодец не меньше половины.
— Ожидайте, ваше священство, — сказал Рокко, когда колодец наполнился голубоватым свечением. — Канал протягивается, скоро начнется.
— Да-да, благодарю, оставьте нас, — махнул рукой Фабиано.
Рокко и не собирался навязывать свое присутствие. Он подчеркнуто неспешно собрал склянки, подошел к дому, обколотил снег с ботинок, и, лишь войдя внутрь, сорвался с места.
— Что вы делаете? — воскликнула Лиза, когда Рокко выдернул из-под фруктов серебристое блюдо. Фрукты раскатились по столу, полетели на пол. Лиза подхватила одно яблоко, да так и стояла с ним, в растерянности.