— Накажи! — выдохнула Лукреция.
— На мороз выставлю и дверь закрою. Вот попляшешь в паутинке своей, — сказал он, имея в виду пеньюар.
Слова прозвучали решительно, и Лукреция успокоилась.
— А темноты той мы и не видим, считай, — подытожила Аврора. — Сначала — как будто глаза закрываешь, а потом — щелк! — и Аргенто. А ощущение такое, будто как следует выспалась.
— Счастье, — вздохнула Камилла.
— Мечта, — подтвердила Лукреция и потерлась носом о щеку Рокко. — А ты говоришь: «порошка нету». Злой ты, Рокко. Да на таких девочек, как мы, никакого порошка жалеть не надо! А пожалел — так утешай нас, чтоб мы не заскучали.
— Сами утешайтесь, — поморщился Рокко.
— Утешались, — махнула рукой Камилла. — Не то. Мы ж как сестры родные, интриги нет. А вот с тобой…
— Да в чем заминка? — недоумевала Аврора, пристально глядя на Рокко. — Погоди… Да ты влюбился?
— Ах, негодник! — возмутилась Лукреция и ущипнула Рокко за щеку. — И когда успел? С утра еще нормальный был! Кто она? Ну? Рассказывай! Может, помочь чем?
Рокко решительно встал, и Лукреции пришлось спорхнуть на пол.
— Она, — сказал он, глядя по очереди в глаза каждой, — благочестивая и диоугодная девушка, и к вам ее даже близко подпускать нельзя, диасколовы исчадия! И ничего я не влюбился. Я — колдун. У меня все чувства — вона где! — Рокко показал крепко сжатый кулак. — Так что сидите смирно и не мешайте думать. Ждите, пока порошок подтащат.
— А подтащат? — недоверчиво спросила Камилла.
— А что нам, круглый год вас кормить? Конечно, подтащат!
Тут сзади послышался приглушенный звон — как будто разбилось окно в комнатке Рокко. Он обернулся, нахмурился. По полу потянуло холодком Девушки одновременно поджали босые ноги под себя, Лукреция вскарабкалась на освободившийся стул Рокко.
— Ну, прелесть, — проворчал Рокко. — Придется матрасом затыкать. Пока-то стекольщика доищемся. Его еще и опохмелить нужно…
И он с этими словами вошел в каморку.
Свет обычный в доме давно погас, и Рокко, незадолго до того как уснул, запустил блуждающие огоньки. Трое из них, не дожидаясь особого приглашения, залетели в каморку, едва только Рокко приоткрыл дверь. Поэтому когда он вошел внутрь, там было уже светло. Достаточно светло, чтобы увидеть разбитое окно, перекинутое через него пальто и пролезающую внутрь голову Лизы Руффини, прикрепленную к чьему-то незнакомому телу.
Лизина голова приподнялась, увидела Рокко и заговорила:
— Синьор Алгиси! Простите мне это вторжение, я не хотела доставлять беспокойство, но… О, Дио, я уже совсем ничего не соображаю! Помогите!
— А… Ага, да, сейчас. — Рокко подхватил Лизу под руки и легко втащил внутрь. Едва поставил на ноги — тут же отдернулся, будто обжегшись.
Нет, тело, очевидно, тоже принадлежало Лизе. Но что она с ним сделала?!
Лиза, застонав, шлепнулась на кровать Рокко в такой позе, что он невольно покраснел. Взгляд, попав в ловушку, метался от вытянутых ног Лизы к ее обнаженному животу, вздымающейся от тяжелого дыхания груди, и обратно.
— Сестра… — проговорил Рокко, понятия не имея, что собирается сказать дальше. — Простите мое неуместное любопытство, но… Почему вы простоволосы?
Какая-то внезапная мысль пронзила Лизу так сильно, что на несколько секунд она перестала дышать. Потом рывком села, красная, как заходящее солнце.
— Простите, синьор Алгиси, вы не могли бы передать пальто?
Рокко взял ее пальто, тряхнул, избавляясь от осколков, и развернул. Лиза посмотрела недоумевающе, но тут же сообразила, чего от нее ждут. Вскочила, повернулась, вытянула руки назад и позволила себя одеть.
— Там, за окном, — сказала она, — сверток. Сможете достать? Надо было его вперед кинуть, но я совсем голову потеряла.
— Сверток, — повторил Рокко. — Безусловно, мне под силу достать сверток, сестра…
— Не сестра я вам, синьор Алгиси… — вздохнула Лиза.
— Ну, так оно, может, в каком-то смысле, и слава Дио? Сестра у меня одна уж есть — наверху дрыхнет. Придушил бы подушкой, да жалко подушку — изгрызет всю, слюнями уделает — только выкидывать после.
Говорить Рокко, вообще, любил. Говоря, он выигрывал время на подумать, а уж подумать сейчас было нужно. Пока он перегибался через разбитое окно, цеплял пальцами сверток и, кряхтя, выпрямлялся обратно, через голову пронеслись тысячи различных мыслей.
— Что значит — «не сестра»? — повернулся он к Лизе, прижимая к груди сверток.
— Значит, не бывать мне монахиней, — пояснила Лиза. — Все. Прощайте, синьор Алгиси.
— Рокко.
— Ну уж нет, хватит! Синьор Алгиси.
— Нет, Рокко. Меня зовут — Рокко. Синьором меня только всякие подонки вроде Фабиано кличут. Если не хотите поссориться, сестра Руффини, зовите меня Рокко.
Лиза, отобрав сверток, задумалась.
— Ну, хорошо, — сказала она нехотя. — Рокко так Рокко. Только и вы меня тогда сестрой не зовите, не рвите душу.
— Ну… Тогда — Лиза?
Лиза посмотрела на него с несчастным видом и кивнула:
— А ноги мне массировать вы не будете?
Тут Рокко внезапно разозлился:
— А может, мы сперва с делами разберемся? Там, между прочим, подруга ваша погибает, а вы тут — с ногами. Что с вами вообще произошло? Вы же вроде… О, нет, стоп. Вы что, в таком вот виде с Гиацинто общались?
Лиза кивнула.
— И выжили?!
Опять кивнула.
— Лиза… О, Дио и Диаскол, и легион демонов! Что он с тобой делал?
— Трогал, — призналась Лиза. — И целовал. Мне пришлось на это пойти, я не знала другого способа заставить его признаться.
Рокко сел на пол спиной к разбитому окну, не обращая внимания на поток холодного воздуха, текущий по ушам. Представил себе, как Гиацинто трогает Лизу, да еще и целует, и понял, что некий сосуд внутри переполнен. Гиацинто он убьет точно. Без всякого колдовства. Ну, может, колдовством карабин украдет. А потом подойдет к этому обнаглевшему жречонку и вышибет ему мозги одним выстрелом.
— Убью, — пробормотал Рокко.
— И я этого вполне заслуживаю, — снова всхлипнула Лиза. — Вот ваша куртка, Рокко. Спасибо, действительно очень теплая.
Куртка оказалась в свертке, как и монашеское облачение, за исключением юбки, останки которой Рокко имел счастье лицезреть непосредственно на Лизе.
— Да не вас, — сказал Рокко, машинально надевая куртку. — А Гиацинто. Достаточно мне этот негодник насолил.
— Перестаньте говорить глупости, Рокко, — нахмурилась Лиза. — Я не для того к вам пришла. Мне нужно переодеться, но сначала я вам все расскажу. Вы должны будете вывести их на чистую воду, когда я погибну. А я непременнейше погибну, и не смейте меня в этом разубеждать. Отвернитесь, пожалуйста!
Рокко отворачиваться не стал, но искренне зажмурил глаза и слушал шуршание одежды, сопровождающее сбивчивый рассказ Лизы. Когда же шуршание и рассказ прекратились, Рокко открыл глаза и увидел перед собой сестру Руффини, стыдливо скрывающую накидкой непотребную юбочку.
— Вот так вот, — горестно сказала она. — И ковры у них там — за один три сундука золота в Ластере дают…
— Так значит, — медленно проговорил Рокко, — Фабиано собирается переехать в Ластер, торговать коврами?
Лиза замолчала. Посмотрела на Рокко, поморгала удивленными глазами и вдруг с хохотом упала на кровать.
— Коврами торговать! — простонала она, задыхаясь от смеха. — Рокко, ну вы скажете!
Рокко, улыбаясь, встал, покосился на окно. Мыслишка осенила его внезапно, и обдумывать он ее не стал. Просто вытянул руку, зажмурился, произнес пару заклинаний и, почувствовав, как волшебство скользнуло по его телу, открыл глаза. Окно затянуло коркой льда. Неплохо. Посмотрим, надолго ли.
Подойдя к кровати, Рокко наклонился, схватил за плечи впавшую в истерику монахиню, поднял ее и встряхнул, приводя в чувства, заставляя смотреть в глаза:
— Значит, так, Лиза. Переходим на «ты», чтобы до тебя лучше доходило. Никуда ты не пойдешь. Тс-с-с-с! Молчать, когда я говорю.
— Но… Но он же там заперт, — пролепетала Лиза.
— Ничего, поскучает.
— Но я же обещала!
— Рот, говорю, закрой! Обещалка недоделанная! Переодевайся обратно, тут без тебя найдется, кому с Гиацинто посекретничать.
— Обратно? — озадачилась Лиза. — А что вы задумали? То есть, ты. Что ты задумал, Рокко?
Но Рокко уже открыл дверь.
— Эй, кто-нибудь хочет жреческого сынка, разрывающегося от страсти на груде золота?
— Только одно слово, — отозвалась, вставая из-за стола, Аврора Донатони. — Куда бежать?
Рядом с ней, словно верные соратницы, встали Лукреция Агостино и Камилла Миланесе. Глаза и прочие части их тел излучали решимость идти до конца.
— Не так быстро, — сказал Рокко. — Сперва проведем кое-какой ритуальчик.
— Немыслимо, — прошептала Лиза, когда десять минут спустя перед ней стояли трое точных ее копий. Рост, лица, фигуры — все одинаково.
Девушки, посмотрев друг на друга равнодушными взглядами, принялись одеваться.
— А где мой жакет?! — возмущенно завопила Лиза-Камилла.
— Просохачен, — признался Рокко. — Не грусти, тебе, значит, первой в монашку играть. Лизонька, солнышко, отдай Камилле нарядец.
Камилла восторженно взвизгнула и в мгновение ока преобразилась в монахиню. Лиза-Аврора и Лиза-Лукреция посматривали на нее с завистью.
— Помните главное, — наставлял Рокко. — Все трое не выскакивайте. Спугнете мальца, он одну монахиню ждет, а трех увидит — неладное почует. Меняйтесь, чтоб он там до утра вырваться не мог!
— Да он у меня до следующего Нового года не сбежит, — пообещала Лиза-Аврора. — Ну, девчонки, бегом прелюбодействовать!
— Ключ! — воскликнула Лиза, покопавшись в кармане пальто. — Церковь заперта…
Лиза-Лукреция схватила ключ, подмигнула Лизе и обратилась к Рокко:
— А у тебя губа не дура. Ну, не скучайте тут, благословляю!
И троица высыпала за дверь с веселым смехом.
— Так, — сказал Рокко, мысленно поставив в мысленном списке мысленную галочку. — Теперь Энрика. Я уж всю голову сломал, как ей, бедолаге, помочь. Может, тебе какая светлая идея в голову придет?