Рокко дернулся к лестнице, будить Ванессу, но Лиза удержала его за руку.
— Ты обо мне не волнуйся, — сказала она. — Мы ведь… Мы ведь думать хотели, как Рику вызволить. А я… Рика? — вздрогнула она. — Это ты?!
Рокко рывком приблизился к столу, наклонился. Вдвоем, щека к щеке, склонились над блюдом, через которое прослушивали разговор Фабиано с Выргырбыром. Помещение осталось тем же — каменные стены, черный шкаф. А вот вместо Выргырбыра оказалась живая и настоящая Энрика в красивом платье, а из-за плеча ее настороженно выглядывала незнакомая девушка в короне.
— Лиза? — воскликнула Энрика. — Рокко?! Как же здорово снова вас видеть!
Радовались бурно, но недолго. Рокко взял ситуацию — вернее, Лизу, — в свои руки, осторожно прикрыв ей рот.
— Рика, — деловым тоном начал он. — Доложи обстановку. Где ты, как ты, что вообще с тобой происходит? И где Выргырбыр?
— Гуггенбергер? — переспросила Энрика и посмотрела вниз. — Тут. Сесилия его канделябром треснула, хорошо если не убила. А я вот-вот принцессой стану, представляешь? — Тут она показала на корону девушки, которая уже перестала бояться и заулыбалась. — А потом меня дракону скормят. Нильс в темнице, его казнить хотят! А твой шарик — он меня ненавидит!
Рокко терпеливо слушал, кивал, а когда Энрика остановилась вдохнуть, заговорил быстро и четко:
— Значит, так, Рика. Я сейчас иду наверх будить Ванессу. Она обмолвилась, что, может, сумеет вытравить метку. Ты ищешь у Выргырбыра серый порошок. Сразу не рассыпай, мне покажешь! Там разные могут быть. Твоя Сиси-ли-я читать умеет?
— Нет, — хором ответили Энрика и Сесилия.
— Ладно… Значит, я буду говорить, а она — повторять.
— Постойте! — Лиза оторвала ото рта ладонь Рокко. — Рика, ты в монастыре?
— В чем? — вытаращилась на нее Энрика. — Ах, да! Лиза, нет никакого монастыря! Фабиано заманивает девушек в замок, чтобы они становились женами Вдовствующего Принца, чтобы их жрал дракон!
— Дракон? — встрепенулся Рокко. — Речь о проклятии, я правильно понял?
— Ну да, тут все подробно описано, — подняла здоровенную книгу Энрика.
— Ясно. Не вздумай выходить за принца!
Энрика нахмурилась:
— Почему? Если я вернусь с кольцом…
— Рика, это проклятие! Вернувшись с кольцом, ты приведешь за собой дракона, и он уничтожит Вирту. Ты будешь обречена, понятно?
— А сейчас я что — не обречена?! У меня церемония через полтора часа, а я еще даже ножей не украла!
И снова вмешалась Лиза:
— Нет монастыря? Совсем-совсем?
— Никакого монастыря, — сказала Энрика, с жалостью глядя на подругу. — Тут даже в Дио никто не верит. Вся эта глупая вера сделана только ради того, чтобы таскать принцу новых невест и любовниц. Гуггенбергер пытался принца хоть от любовниц отговорить, так его плетьми высекли. А Фабиано просто наняли за деньги, понимаешь? Я сама сразу не поверила.
— Я верю, — мрачно сказала Лиза. — Я уже всему верю.
Рокко поднялся со стула:
— Ладно, девочки. Сплетничайте. Я пошел в логово дракона.
Рокко бегом взобрался на второй этаж, на цыпочках прокрался мимо спальни колдуна и постучал в дверь к сестре.
— Эй, Несси! — полушепотом полупрокричал он. — Проснись! Ты одета? Войти можно?
— Не одета, можно, — послышалось с той стороны.
Рокко толкнул дверь, сунулся внутрь и тут же, ругаясь неприлично, выскочил обратно.
— Дура! Спросил же, как человека!
— Я тебе по-человечески и сказала!
— Хоть укройся!
— Жарко!
— Окно открой!
— Замерзну! Ладно, Диаскол с тобой, дева застенчивая. Халат накинула. Заходи.
Рокко повторил попытку. Ванесса стояла посреди своей заваленной платьями комнаты в халате и зевала.
— Ну? Чего случилось?
— Рика, — выдохнул Рокко. — На связь вышла. Из Ластера. Готовимся ее перемещать. Ты мне нужна, чтобы снять метку!
Лицо Ванессы приняло обеспокоенное выражение.
— Эй, постой-постой, не так быстро. Я сказала: «может, сумею». Это не значит, что наверняка получится!
Рокко обессиленно опустился на пол, подперев спиной дверь.
— Вот стерва… Как же ты мне жизнь-то улучшила! — простонал он, колотясь затылком о дверь. — Ну и что теперь делать, а? Лиза, Рика, Рика, Лиза…
— А Лиза-то чего? — спросила Ванесса.
— Да вон, пьяная сидит, в монахини не хочет. И монастыря никакого нет, как выяснилось.
— Звездец, — охарактеризовала ситуацию Ванесса. — Ладно, слушай сюда. Помнишь тот пузырек, замедлитель волшебства?
— Потратил, — махнул рукой Рокко.
— Да ты совсем ополоумел?! — завопила, вцепившись в волосы, Ванесса. — Я ему помогаю, чем только можно, а он все мосты пожег и радуется! Ладно, — тут же успокоилась она. — Тогда так. Отправляйся к ней, женись, и вместе — обратно.
Рокко всесторонне обдумал план и нашел его блестящим:
— Только порошок-то закончился!
— Так ведь Фабиано подвезет.
— И что? Думаешь, он согласится на такое?
Ванесса со значением поглядела на брата и подмигнула:
— Ну а я-то тебе на что? Подстерегу, украду, задержу. Все, что хочешь, ради твоего счастья, даже и не сомневайся.
Рокко, вскочив на ноги, схватил сестру в объятия:
— Несси! Ты — лучшая, хоть и дура дурой!
— Пусти, — засмеялась та. — Все, ладно, пошел вон отсюда, дай одеться. Надо подумать, чем свекра отвлекать, заклинания подготовить.
Рокко вылетел из комнаты, сбежал по лестнице вниз и обнаружил, что стол окружает целое море слез, и потоп не думает заканчиваться. Пришлось добираться вплавь.
— Что такое? — попытался он перекричать бушующий шторм.
Ревели все трое: Лиза, Энрика и Сесилия.
— Рокко! — воскликнула Энрика, вытирая слезы передником Сесилии. — Я не смогу его бросить.
— Кого — «его»? — Рокко уже сам чуть не плакал.
— Нильса! Он… Он такой несчастный, там, в цепях! Скажи, ты знаешь какое-нибудь волшебство для освобождения узников?
Бесчувственного Гуггенбергера привязали к стулу и, по совету Рокко, крепко забили ему в рот яблоко. Повозиться пришлось изрядно, и Энрика начала нервничать. Это церемония через час начнется, а когда Нильса казнят — вообще неизвестно. Может, уже…
— Может быть, — сказала на бегу Сесилия, когда они покинули неуютную берлогу колдуна, — я и смогу выкрасть ключи. Есть там один стражник — так вот, он ко мне неровно дышит. И, как я слышала, с утра уже потихонечку отмечает. Да чего там, многие рано начинают. Все на нервах, из-за дракона этого.
Сесилия держалась за живот, так что со стороны казалось, будто ей стало очень-очень плохо и она пуще всего мечтает добежать до отхожего места. На самом же деле под одеждой она прятала ту самую книгу. Рокко повелел во что бы то ни стало ее украсть.
— А мне что делать? — спросила Энрика, всецело доверившись служанке.
— Вы пока в моей комнатке посидите, если не сочтете за…
— Не сочту!
Скоро, впрочем, Энрика поняла, что поторопилась. «Комнатка» Сесилии была еще меньше «каморки» Рокко. Даже непонятно, зачем было в столь огромном замке делать такое маленькое помещение. Еле-еле помещалась койка, окна не было, а под потолком висел колокольчик, очевидно, приводимый в действие «снурком».
— Ложитесь! — Сесилия отбросила покрывало. — Я вас укрою.
— А если кто зайдет? — спросила Энрика, уже забираясь в постель. — Что мне сказать?
— Простоните что-нибудь несчастное, — посоветовала Сесилия. — Подумают, что болею. Да и не зайдет никто, разве слуги, если вас искать будут. Вы им пискните, что больны, да где вы — не знаете. Они и отстанут. Да я быстро!
И, заботливо укрыв Энрику, Сесилия выскочила.
Энрика закрыла глаза. Теперь осталось только ждать. Вот самое сложное — ждать! Когда ничего уже сделать нельзя, лишь надеяться на кого-то. Как пережить эту страшную пытку?
Вскоре выяснилось, что пережить пытку довольно просто. Бессонная ночь, постоянная беготня и чувство страха подточили силы Энрики. Минуты две спустя она, чувствуя себя в тепле и уюте, провалилась в глухой сон.
Ей снился огромный зал и залитая светом сцена, посреди которой она стояла, почему-то с завязанными глазами, и играла на золотой скрипке реквием принцессы Леонор Берглер. Играла и плакала, потому что не было ни мгновения, чтобы сорвать повязку, увидеть лица людей, для которых старается. Это вдруг стало очень важным — увидеть их лица. Под повязкой глаза Энрики были раскрыты, но ее окружала тьма.
Тьма вдруг наполнилась винным смрадом и шепотом:
— Ах, драгоценная моя Сесилия! Как долго я ждал подходящего момента, чтобы я был достаточно пьян, а вы в полной мере беззащитны…
Энрика распахнула глаза, и сердце ее пропустило несколько тактов. Сознание сделалось ясным в мгновение ока. Это, видимо, и был тот самый стражник, который неровно дышит к Сесилии. Теперь он, — что грустно, — неровно и вонюче дышал на Энрику.
— Уходи! — пропищала она. — Мне плохо!
— Да! — в тон ей пропищал шарик из кармана платья. — Мне плохо, но ты можешь сделать мне сильно-сильно хорошо!
— Для того я и здесь! — воскликнул стражник и сорвал с Энрики одеяло. — Сколько же времени я копил свою черную страсть, чтобы выплеснуть ее…
Тут запас красноречия иссяк, и стражник, мерзко хрюкая, подмял под себя Энрику. Она попыталась кричать, но рот ей закрыли смердящим поцелуем. А что хуже всего, нижняя половина стражника медленно, но верно приближалась к желаемому.
«Надо было идти в работный дом!» — мелькнула ни к селу ни к городу мысль.
Энрика вцепилась зубами в нижнюю губу стражника. Тот невнятно завопил, рванулся. Энрика разжала челюсти, и тут же распахнулась дверь.
— Здесь эта нерадивая служанка? — заканючил противный голос, принадлежащий высокому стройному мужчине в лиловом одеянии, но даже отдаленно не напоминавший мужской. — О, да здесь сама фрау Маззарини!
Стражник — молодой, небритый, помятого вида мужчина, — с ужасом смотрел на Энрику, зажимая руками кровоточащий рот.