Лакеи отворили двери, и на Энрику хлынул свет, крики, смех, аплодисменты и музыка.
— Ее величество Энрика Маззарини! — провозгласил церемониймейстер.
Аплодисменты превратились в бурю. Ах, если бы так встречали ее выступление! Если бы правда сейчас — скрипку и смычок. И пусть весь мир провалится к Диасколу. Но этого не будет.
Энрика постаралась следовать совету. Улыбалась сквозь слезы, глядя на радостные лица вокруг. Сколько людей… Кто они все? Наверное, какие-нибудь знатные вельможи. Слуг почти не видно. Мелькнут то здесь, то там, с подносами, на которых бокалы вина, конфеты, закуски. Стражников подавно нет — все остались в коридоре, готовые ворваться по первому зову.
Через легкий туман фаты Энрика видела впереди, возле трона, своего жениха, Торстена Класена. Он стоял, сложив руки перед собой, и с улыбкой смотрел на Энрику. Неподалеку от него фрейлина в пышном платье держала подушечку с фальшивой короной. Нет! Энрика закрыла глаза и заставила себя думать иначе: настоящая корона, настоящая свадьба, настоящее счастье!
— Держитесь! — Церемониймейстер прокричал это слово ей на ухо, но гул в зале стоял такой, что вряд ли кто-то еще расслышал. — Сейчас!
Он отпустил ее локоть, и Энрика осталась одна посреди широкого коридора, образованного разделившейся на две части толпой. Оркестр, скрытый за спинами, начал марш. Уже! Энрика закрыла глаза, слушала такты музыки, отмечая, что стихают голоса. Церемония начиналась. Маленькая звездочка Энрика сияла все ярче.
Ухнул барабан, и Энрика шагнула вперед. Представляла, будто танцует — так же легко тело следовало ритму, мелодии. Она прошла свой путь безукоризненно и словно воочию увидела блаженно зажмурившегося церемониймейстера. Остановилась напротив принца и глубоко вздохнула.
Марш достиг апогея и начал стихать. Дождавшись абсолютной тишины, к брачующимся подошел церемониймейстер.
— Свадьба, — сказал он голосом чуть более солидным и даже похожим на мужской, — это возвышенный союз между мужчиной и женщиной. Сегодня вы, Торстен Класен, и вы, Энрика Маззарини, соедините свои тела и души, станете единым целым. Тем, что называется «семья».
Энрика через фату встретила взгляд принца и ощутила, как дрожат коленки. «Каждый год! — кричал этот взгляд. — Каждый год я становлюсь единым целым с какой-то одной женщиной, а потом от меня отрывают кусок, оставляя кровоточащую рану. Думаешь, это тебе плохо?»
Сзади подкралась еще одна фрейлина и убрала фату с лица Энрики. Она вновь посмотрела в глаза принцу и нахмурилась: теперь его взгляд не выражал ничего. Кроме, разве что, легкого нетерпения. А церемониймейстер все говорил, говорил. Но вот и его речь подошла к концу:
— Так произнесите же слова ритуала, и да соединят вас высшие силы! — воскликнул он и отступил, одновременно разворачиваясь на каблуках.
Принц протянул руки, и Энрика ответила ему тем же движением, шагнув навстречу. Пальцы переплелись.
— Энрика Маззарини! — громко сказал принц. — Согласна ли ты выйти замуж за меня, Торстена Класена, дабы пребывать вместе и в жизни земной, и в жизни загробной, доколе смерть не разлучит нас?
Пальцы принца сжались, будто подбадривая. Энрика смотрела ему в глаза, открывала и закрывала рот, но почему-то не могла произнести ни слова.
— Воздух, — чуть слышно прошелестел над ухом церемониймейстер.
Спохватившись, Энрика шумно вдохнула.
— Со…
Справа что-то ослепительно полыхнуло, точь-в-точь на троне. Ледяной ветер рванул платье, заржала лошадь… Лошадь?!
Повернув голову, Энрика увидела, как из спинки стула вылетает в грациозном прыжке белый конь, на спине которого…
Дио смилостивился над Энрикой Маззарини, и она ненадолго лишилась чувств. Это спасло ее от тяжких увечий, потому что спустя миг после ее падения там, где она только что стояла, пролетел, выбросив копыта вперед, конь. Кроме того, Дио пощадил измученный разум Энрики, который просто не хотел воспринимать сидящую на спине коня служанку Сесилию. В чепчике и короне, в шинели, в объятиях Нильса Альтермана и с двумя винтовками в руках.
Подковы высекли искры из каменного пола. Громыхнул выстрел. Публика шарахнулась, а Энрика от громкого звука пришла в себя.
— Стража! — услышала она крик принца Класена. — Нарушители! Уберечь принцессу!
Энрика судорожно схватилась за безымянный палец левой руки. Нет, нет кольца! Радоваться или плакать? Ни того, ни другого не успела — кто-то грубо схватил ее подмышки и поволок.
Громыхнул еще один выстрел. Стрелял Нильс — просто вверх. Он остановил коня и теперь заставлял крутиться на месте, высматривая… Кого? Да кого же еще он может высматривать?!
— Нильс! — завопила Энрика не своим голосом.
Всхрапнул конь, когда сильная рука дернула поводья. Нильс повернул к Энрике, и она увидела его лицо, застывшее, будто маска убийцы.
— Валите полумордого, герр Альтерман! — завизжала Сесилия.
Нильс выстрелил, отбросил винтовку и взял другую у служанки.
— Полумордого! — всхлипнул кто-то невидимый, кто тащил Энрику. — Вот как меня называют!
Энрика пыталась встать, зацепиться, упереться, но ее волокли и волокли. За трон, где не видно Нильса. Еще дальше, в темный конец зала. Оказывается, там тоже есть дверь? Выворачивая шею, Энрика ее разглядела, а вот лица своего похитителя — нет. Только рукав зеленовато-красного кителя или мундира говорил о том, что он — стражник.
— Отпустите меня! — закричала Энрика, колотя пятками по полу. Успех вышел весьма скромным — сломался каблук на левой туфельке, а правая слетела.
— Не дождешься, — взвизгнул стражник. — Я покажу ему, что такое боль! Вы все узнаете, что такое боль!
Стражники наводнили зал куда быстрее, чем ожидал Нильс. Лишь на несколько секунд успел увидеть Энрику и даже растерялся, встретив ее взгляд. Дрогнула рука, и пуля, предназначавшаяся Фенкелю, изуродованному стражнику, который тащил Энрику, ушла в трон. И тут же вокруг все загремело от выстрелов.
— Лежать! — надрывался голос. — Всем лежать, вы мешаете пулям долетать до нарушителя!
Нильс ударил пятками коня, и тот благоразумно прянул вперед. Одним махом перелетел трон. Глядя вниз, Нильс успел увидеть перекошенное от ярости лицо Торстена и карикатурно-задумчивое — церемониймейстера. Оба лежали на спине, будто парочка романтиков на загородной прогулке.
— Туда! — крикнула Сесилия, указывая на светлый прямоугольник двери.
Нильс направил коня туда.
— Пригнитесь! — пискнула служанка.
«Не пройдем!» — только и подумал Нильс, всем телом навалившись на Сесилию.
Но дверной проем лишь шаркнул по шинели, и вот уже ржание коня отражается от стен коридора.
Нильс рывком распрямился и тут же услышал, как мимо уха просвистела пуля. Пятеро стражников впереди выстроились в боевой порядок.
— Лежать! — Нильс широкой ладонью нагнул Сесилию к самой гриве коня, сам, отбросив винтовку, выхватил пистолет.
Выстрелы загремели, как гром. Раз, два, три, четыре… Один за другим стражники падали, пытаясь убежать. Лишь один хладнокровно оставался на месте и ловил на мушку движущуюся мишень. И когда он нажал на спусковой крючок, Нильс почувствовал удар в плечо. Достаточно сильный удар, чтобы вылететь из седла и грохнуться спиной о каменный пол.
Нильс не позволил боли затопить разум. Тут же поднял голову и увидел, что Сесилия направила коня на этого последнего стражника. Тот поднял винтовку, пытаясь защититься прикладом, но могучее копыто снесло эту жалкую преграду, и лицо стражника вмялось внутрь.
— Герр Альтерман? — крикнула Сесилия, остановив коня.
— Скачи! — крикнул Нильс, поднимаясь. — Прячься! Она где-то здесь.
В коридоре Нильс Энрику не видел, а времени у Фенкеля было не так много. Значит, затащил в одну из боковых дверей.
За спиной нарастает лавина голосов. Стражники несутся сюда. Умница Сесилия мигом оценила обстановку. Сорвала с головы корону и швырнула ее Нильсу.
— Удачи вам, герр Альтерман!
Нильс поймал корону здоровой рукой. Правая повисла безжизненным куском мяса, и только в локте чуть сжималась. Сунув корону в карман, Нильс подобрал пистолет и только успел вломиться в первое попавшееся помещение, как коридор наполнился людьми.
— Вот они! — слышались крики. — Видел хвост лошади!
Громыхнули выстрелы. Стражники, отчаянно голося, пробежали мимо. Нильс перевел дух.
— Как же долго я ждал этой встречи, герр Альтерман!
Резко развернувшись, Нильс понял, куда попал. Фехтовальный зал. Погруженный в темноту, разгоняемую одним-единственным факелом.
— Фенкель, — хрипло сказал Нильс и, прокашлявшись, повторил: — Фенкель! Почему ты не крикнул своим?
Фенкель стоял посреди зала. Энрика замерла перед ним. Она не могла пошевелиться — левой рукой Фенкель заломил за спину ее левую руку, а правой поднес к ее лицу горящий факел.
— А зачем? — удивился Фенкель. — Чтобы они тебя арестовали? Нет, скотина. Я сам хочу тебя убить. Но не сразу. Для начала… Что скажешь, если я сожгу всю кожу на лице у этой красотки? Ты ведь за ней так рвался, не так ли? Хочешь, я сделаю из нее «полумордую»?
— Рехнулся? — Нильс старался говорить спокойно, даже равнодушно. — Она-то здесь с какого боку? Это из-за меня ты стал таким. Что, будешь мстить ей?
Фенкель хихикнул и, верно, усилил нажим на руку, потому что Энрика застонала сквозь сжатые губы. Нильс крепче сжал левой рукой пистолет за спиной. Сделал несколько осторожных шагов к центру зала.
— Нет, Нильс, я тебе буду мстить, — шепотом заговорил Фенкель. — Я не дурак. Урод — да, но не дурак. И я хорошо разбираюсь в людях. Своя боль — ничто для тебя. А вот ее боль вывернет тебя наизнанку. Тебе даже меня жалко, придурок ты этакий! Тебе мерзко мстить, потому что ты готов расплакаться, жалея меня! А я хочу, чтобы ты меня ненавидел так же, как я тебя. Хочу сделать тебе так же больно. А потом я тебя убью.
Опять дернул, Энрика вскрикнула, инстинктивно подалась вперед, но тут же шарахнулась от огня. Фенкель тихо засмеялся.