– Значит, не они определяют уровень Игры? – с недоверием и разочарованием проговорила Мириам.
– Не они, – подтвердил Стас. – Только нам от этого не легче. Время от времени рождаются Игроки, презирающие жизнь во всех ее проявлениях и замахивающиеся на все Древо Времен, и тогда Ветви начинают воевать, а цивилизации – гибнуть.
– Тогда выше Игроков должны быть Судьи?
– Судебные исполнители. Как правило, это симбиотические системы или мощные, индивидуальные, наполовину искусственные существа.
– Киборги?
– Нечто в этом роде. Их энергетический ресурс не превышает энергозапаса Игрока, но он всегда отмобилизован и сконцентрирован, что позволяет судебному исполнителю влиять на локальные законы Ветвей и нейтрализовывать негативную деятельность эмиссаров. Хотя нередки случаи гибели исполнителей, не рассчитавших своих возможностей. Судьи же, естественно, обладают достаточными властными полномочиями, чтобы контролировать весь процесс Игры, и представляют собой многомерные разумные иерархические системы, входящие в Судейскую коллегию. К примеру, создатель хроноквантового ускорителя, или хронобура, человек-спектр Атанас Златков был Судьей прошлой Игры на уровне социально-эволюционной доминанты Игры. А комиссар безопасности человек-спектр Игнат Ромашин являлся Судьей на уровне человеческой и родственных ей цивилизаций биологического цикла.
– Уфф! – выдохнула Мириам. – Никогда не думала, что мне будет читать лекции по квистории сам Стас, инк Ствола! Ну, а выше Судей кто?
– Организатор Игр, естественно. В человеческом лексиконе есть имя-термин, близкий по смыслу деятельности Организатора: Сатана. Или Люцифер. Эта мыслящая система весьма коварна и многолика, и лишь немногим уступает Творцу Древа Времен, своему Учителю.
– Но это всего второй уровень из перечисленных тобой. Кто же на самом верху? Творец?
– Нет, – мягко возразил Стас. – Творец – вне всяких уровней, он вообще вне Игры. Хотя тут у меня есть определенные пробелы в знании реального положения вещей. Первый уровень взаимодействий Мультиверсума занимает Заказчик, и он же – Зрители Игры. Возможно, они каким-то образом являются и представителями Творца, и его «чувствующей» частью.
– Но ты не уверен?
– Прошу прощения, мои возможности по анализу поступающей информации ограничены. Все, что я мог сказать, я сказал.
– Спасибо, – тихо проговорил Ивор. – Этого достаточно. Вы нам очень помогли. Последний вопрос, если не возражаете. Кто такой Палач? И с кем он играет? Кто является вторым Игроком?
– Палач как форма жизни не имеет аналогов в Древе Времен. Он из так называемой «тупиковой» Ветви, не имеющей квантовых копий. Субстанциональная основа жизни Палача – жидкие кристаллы со спонтанно нарушаемой симметрией, энергетическая основа – холодные термоядерные процессы. Отдельные капли-особи Палача способны принимать любую форму, кроме остроугольной, и растекаться по любой поверхности слоем всего в несколько микрон толщиной. Никакой социальной организации, никакой техники. Палач – сам себе техника, транспорт и оружие. Космос, где он возник, представляет собой нечто вроде обычной паутины, в узлах которой происходит энергообмен. Никаких звезд, никаких планет и пылевых облаков в этом космосе нет. «Звездами» в нем являются зоны, где горит время, превращаясь в «паутину» – материальную основу жизни.
– Боже мой! – прошептала Мириам. – Не могу представить!
– А второй Игрок? – покосился на нее рассеянно-задумчивый Ивор.
– Второй Игрок – разумная растительная структура.
– Лес?!
– Скорее грибница, но гораздо большего масштаба, нежели земные аналоги. Хотя в принципе все, что растет – трава, леса, водоросли, мхи, – является дальними родственниками этой структуры, имеющими биополя, но не имеющими интеллектуальной сферы. Этот Игрок получил имя Мера – Медленный Разум. К сожалению, он проигрывает, несмотря на помощь таких же «разумных флор» в других Ветвях. Что еще вас интересует, оператор?
Ивор понял, что злоупотреблять гостеприимством Стаса не стоит. Пора было отправляться в путь.
– Спасибо еще раз за помощь и особенно за ценную информацию. Вы, можно сказать, открыли нам глаза.
– Всегда готов служить тем, кто уважает чужое мнение и чужую свободу. Куда вас отправить?
– Назад, в прошлое. Я знаю, что отец застрял в одной из «засыхающих» Ветвей с очень оригинальной «струнной» геометрией. Вы не знаете такой?
– Я имею выходы в мириады Метавселенных с «оригинальной» геометрией. Могу направить в ближайшую.
– Нет, ближайшая не годится. Отец с друзьями застрял в мире, где есть Ствол. Но он заблокирован.
Стас молчал некоторое время, словно размышляя над словами землянина. Заговорил он с нотками сожаления в голосе:
– Простите, оператор, я проверял выходы Ствола в «засыхающих» Ветвях. Всего таких выходов около миллиона. Заблокированных гораздо меньше, но достаточно много. Вам придется проверять их лично, мне эта операция недоступна.
– Тогда направьте нас в «засыхающую» Ветвь с выходом хронобура, ближайшую от моей родной Ветви.
– Нет ничего проще.
Ивора и Мириам подхватила непреодолимая сила, подвесила внутри ажурной трубы трансгресса. Вокруг них сформировалась кабина хронолифта, вспыхнул неяркий свет.
– Прощайте, оператор, до свидания, леди. Надеюсь, мы еще встретимся и побеседуем.
Свет в кабине померк. Под ногами молодых людей разверзлась звездная бездна…
Глава 5
Планета была как планета: диаметр – примерно такой же, как и у Земли (судя по отдаленности горизонта), сила тяжести практически не отличалась от земной, воздухом можно дышать, хотя и с трудом; кислорода здесь было значительно меньше, чем на Земле. И цвет неба на этой планете, принадлежащей миру «засыхающей» Ветви, был иным – серым, с желтоватым оттенком.
Трансгресс высадил их на вершине плоского каменного столба, каких вокруг было множество, и, лишь приглядевшись, земляне узнали в одном из ближайших останцов колонну хронобура. В этом пыльном, тусклом, грустном мире Ствол почти ничем не отличался от скал – ни формой, ни цветом, разве что был чуть повыше.
– Почему мы вышли здесь, возле Ствола, а не внутри него? – спросила Мириам. – Ведь Стас – инк хронобура и обслуживает только его.
– Ты, наверное, прослушала, что говорил Стас, – ответил Ивор. – Ствол в далеком будущем переходит в трансгресс…
– Это я как раз помню. Но не понимаю, почему трансгресс дублирует Ствол в тех Ветвях, где имеются выходы хронобура. Получается пересечение линий – трансгресса и Ствола, хотя они вместе представляют собой единую систему, пронизывающую Древо Времен.
– Я не думал об этом, – признался Ивор. – Возможно, такие пересечения существуют там, где Ствол перестает функционировать как транспортная система.
Помолчали, разглядывая необычный ландшафт. И вдруг Мириам с дрожью в груди поняла, что скалы вокруг с плоскими вершинами являются искусственными сооружениями! Башнями преимущественно круглой формы с рядами слепых черных окон.
– Боже мой! – прошептала девушка. – Да это же… город!
– Брошенный город, – уточнил Ивор меланхолически. – Мертвый. А вот там он переходит в живой город. – Молодой квистор вытянул руку.
Действительно, на горизонте, в стороне, противоположной низкому неяркому солнцу, виднелась гребенка более светлых зданий, над которыми висела туча вспыхивающих точек. Вероятно, эта туча представляла собой воздушный транспорт города.
Ивор включил антиграв и поднялся в воздух на полкилометра выше. Мириам с опозданием присоединилась к нему. Теперь они могли увидеть весь необычный «горно-городской» ландшафт и оценить масштабы городского строительства местных разумных существ.
Мертвый город тянулся полосой до горизонта, постепенно понижаясь за счет разваливающихся и обрушившихся зданий. Другой его конец утыкался в окраину живого города, как бы постепенно оживая, по мере приближения к жилым кварталам. Складывалось впечатление, что город двигался по планете как живой организм, наращивая тело со стороны «лба» и отпуская «хвост» из постепенно стареющих и начинающих разрушаться зданий.
Ивор поднялся еще выше, под струи сиреневато-сизых облаков, и убедился, что его догадка верна. Город действительно пересекал холмистую равнину, кое-где переходящую в степи и пустыни, длинной полосой шириной в два десятка километров и в самом деле напоминал живую змею с отмирающим хвостом.
– Интересные тут люди живут, – заметила Мириам, поднимаясь к Жданову. – На всю планету – один город! Не город – музей архитектуры под открытым небом. Здесь можно найти здания, построенные еще, наверное, тысячи лет назад.
– Такой город может быть и не один, но идея движения в сторону прогресса интересна. Зачем делать свалки, мусороперерабатывающие заводы, если весь мусор можно просто сбросить в бывшие жилыми кварталы. С другой стороны, эта идея отражает деградацию цивилизации. Долго она так не продержится. Либо вся планета превратится в свалку, либо численность населения сократится до демографического предела. Кстати, судя по жилой части города, – видишь, какая она маленькая? – здесь происходит второе – вырождение.
– Мы и просили Стаса высадить нас в «засыхающей» Ветви. Куда мы теперь? Познакомимся с аборигенами? Или начнем искать твоего отца?
– Не имеет смысла ни то, ни другое. Отца здесь нет.
– Откуда ты знаешь? – удивленно посмотрела на спутника Мириам.
– Я чувствую, – грустно улыбнулся Жданов.
– «Запах»? – догадалась Мириам. – Ты не чувствуешь мысленного «запаха» отца? А если он прячется где-нибудь под землей?
– Не имеет значения. Я бы услышал его мыслеголос, даже если бы отец находился на другой планете этой системы. Но его здесь нет.
– Тогда нам тут нечего делать. Вызовем трансгресс или пойдем в Ствол, побеседуем с кванком Стаса?
Ивор не ответил, глядя на толчею летательных аппаратов над «живой головой» города. Одна из бликующих точек отделилась от облака воздушного транспорта и направилась к зависшим под облаками землянам.