– У нас общие задачи, – сказал подполковник. – Нет евреям, нет красным, нет партизанам. Украинские военные подразделения под нашим флагом представляют собой мощный кулак и стальную решимость. УПА незаменимо в знании местности и разведке, выборе целей. Так объединим усилия.
Были достигнуты договоренности о способах обмена информацией, о связных между командованием.
– Рации. Нам нужны рации! – напоследок бросил Дантист. – У нас мало раций!
– Будут, – заверил подполковник.
Встреча оказалась плодотворной. Уже в конце 1943 года некоторые наиболее подготовленные части «Галичины» и созданные при дивизии полицейские подразделения вовсю работали на юго-востоке Польши и Галиции, а потом и в окрестностях Львова. Громили советские и польские партизанские отряды, но чаще за недостижимостью оных отыгрывались на мирных жителях. Деревенька одна, деревенька другая, в которой половина населения расстреляна, а половина угнана в Германию. Тут они согласовывали свои действия с УПА – сновали связники, уходили в эфир радиограммы. Это положительно сказывалось на эффективности карательных акций.
Звездным часом стало уничтожение в феврале 1944 года силами Четвертого полицейского полка, действующего при «Галичине», польского села Гута Пеняцка. Жителей полицаи загнали в костел, дома и жгли живьем под аккомпанемент разухабистой гармошки и крики: «Вот она, ваша Польша». Всего в той карательной акции было уничтожено около тысячи человек. Было сожжено несколько деревень поменьше. Мирное, не мирное население – кто его разберет. Это все выдумка слюнтяев. Мирное население врага – сами враги. Они выстрелят рано или поздно в спину. Поэтому – всех на ножи.
Между тем методично, из месяца в месяц на Волыни и в других областях Западной Украины УПА продолжала нещадно давить диверсионные партизанские группы рядом с железными дорогами и шоссе. И результат был налицо – на Западной Украине немцев перестала беспокоить безопасность транспортных коммуникаций.
На встрече в феврале 1944 года куратор передал Дантисту благодарность командования:
– Канарис доволен вашими действиями.
– Могу рассчитывать на Железный крест?
– На дубовый. На могилу.
– Эх, господин майор… Спасибо. Но лучше бы оружия подкинули, – заканючил Дантист.
– Будет оружие. Будет очень много оружия. И скоро.
«Ну все, – подумал Дантист. – Значит, время близится, когда красные вышибут вас отсюда. И вы надеетесь на нас… Правильно надеетесь. Больше надеяться вам не на кого. И нам больше не на кого надеяться. Связаны мы крепкой веревочкой… На которой нас и повесят».
– Вы все-таки сдаете Украину? – пристально посмотрел на куратора Дантист.
– Если они смогут ее взять! Вермахт все-таки сила, герр Ковган. Рановато сбрасывать нас со счетов. Помните об этом всегда…
Глава 26
Щелкали дни и недели. Взяты Житомир, Белая Церковь. Иван жалел, что не идет с передовыми частями Красной армии, не входит первым в города. Но у каждого своя задача. Он всего лишь винтик. И должен быть подогнан под свой зазор – выполняемые функции, чтобы обеспечивать государственной машине плавный ход.
В начале февраля 1944 года Красная армия заняла Ровно и ушла на Луцк, разворачиваясь для освобождения всей Западной Украины. Иван знал, что теперь начинается настоящая работа для НКВД.
В Ровно, бывшей столице немецкой Галиции, чекистам и войскам НКВД пришлось прилично поработать. Затем основная часть батальона передислоцировалась на новое место. А еще через день подогнали грузовики из автобатальона – роте надлежало проследовать за основными частями.
Колонна двигалась по заснеженной дороге. Везде попадались следы войны – искореженная бронетехника, воронки от снарядов. Справа и слева пролетали леса, поля и деревеньки Западной Украины. Большинство сохранились практически не поврежденными в отличие от российских деревень, где одни уголья да торчащие вверх, как памятники, печные трубы на пепелищах.
Иван переместился в кузов головной машины, доверив проводку колонны своему замполиту, старшему лейтенанту Баранову – толковому офицеру. Светило февральское солнце, и в белом новеньком полушубке было совсем не холодно.
Из полусонного состояния его вышибли звуки выстрелов. Палили где-то впереди. Иван побарабанил ладонью по крыше кабины и закричал:
– Наддай-ка!
Когда машина вылетела за поворот, он сразу понял, что происходит. Его сознание привыкло различать и фильтровать цели. Итак, два грузовика. Около них неподвижные тела красноармейцев. Еще несколько человек отстреливались в траншее рядом с дорогой. Пространство заполонили вооруженные автоматами и карабинами люди – кто в сером немецком военном обмундировании, кто в гражданских тулупах, пальто, картузах, завернутых в сапоги штанах.
На появление новых действующих лиц разношерстый сброд отреагировал мгновенно. Двое автоматчиков развернулись и рубанули длинными очередями, разворотив радиатор передовой машины. «Студебеккер» встал.
Иван выхватил из рук пулеметчика, тоже ехавшего с ним в кузове, пулемет Дегтярева и выдал несколько коротких очередей. Уже звучали короткие команды. Лейтенанты и сержанты отдавали приказы, и бойцы роты НКВД выпрыгивали из машин, занимая огневые позиции и сразу же приступая к работе.
Одни враги падали и больше не поднимались. Другие огрызались огнем, начав отступление к лесу.
Ивану казалось, что тянулось это долго. На самом деле считаные минуты. И вот шоссе очищено. На нем остались лежать тела красноармейцев и их врагов. Трех советских солдат вытащили из траншеи живыми и невредимыми. Их трясло. Они уже попрощались с жизнью, и бойцы НКВД явились к ним спасителями.
Лейтенант Баранов крикнул возбужденно:
– Организовать преследование через лес?
– Отставить! – прикрикнул Иван.
Кивнул ребятам из первого взвода – наиболее подготовленным и надежным. И двинул вместе с ним осторожно, на расстоянии по фронту друг от друга, в заснеженный лес.
Они углубились в чащу метров на триста. Следы беглецов читались на снегу.
Грохнул выстрел – ветка над головой срезана пулей. Иван обладал выработанной за годы войны способностью точно угадывать, откуда в него стреляют. Упал на землю и рубанул короткой очередью в ответ. Перекатился, еще раз выстрелил в сторону густого кустарника. Послышался дикий вопль.
Бойцы НКВД двинулись осторожно вперед. Метров через сто нашли двоих. Бугай в коричневом тулупе бился в агонии – похоже, это тот, кого снял Иван. Другой, мелкий и худой, лежал лицом в снегу и прерывисто дышал. Из его наскоро перехваченной веревкой ноги сочилась кровь. Видимо, бугай тащил на себе раненого худого, упал в снег, стал отстреливаться и пал смертью бандита – пусть и храброго. На снегу лежали пулемет и карабин.
– Кто такие? – спросил Иван по-польски, глядя на пускающего пену изо рта пацана лет восемнадцати, чье черное шерстяное пальто было перепоясано пулеметными лентами.
– Сотня батьки Сивого, – на западноукраинском выкашлял парень. – Кацапы! Вы все сдохнете на нашей земле!
Иван кинул своим бойцам:
– В машину его.
По прибытии он доложил о происшествии командиру батальона Рогозину. Тот задал несколько вопросов и, проведя ладонью по своей знаменитой лысине, заключил:
– Правильно сделал, что не полез глубоко в лес. Это их земля. Погубил бы людей. В целом действовал правильно. Объявляю благодарность.
– Служу Советскому Союзу… Это был ОУН, товарищ майор. Украинские националисты.
– Именно так. Наша главная головная боль на ближайшее будущее, – кивнул Рогозин.
Глава 27
– Нужно, чтобы жидокоммунисты не знали и дня покоя на Галичине! – вдохновенно вещал куратор на встрече на заснеженной заимке в зоне контроля немецкой жандармерии. – Ни зернышка в их закрома! Ни одного призывника! Чтобы лучшие силы их армия отрывала на тыл, на охрану пылающих транспортных коммуникаций!
– Значит, сдача Галиции – вопрос решенный, – устало произнес Дантист.
– Это называется «перегруппировка и выравнивание фронта для нанесения ответного удара». И он будет страшен. Мы по достоинству оценим помощь тех, кто помог нам в трудную минуту. В борьбе с общим врагом вы не будете испытывать недостатка в оружии. Первая задача – распределить оружие и боеприпасы, которые вам будут предоставлены с наших складов. Создать складские убежища в труднодоступных местах для вооружения новых казаков и восполнения потерь, – как на докладе гладко изрекал куратор.
На этот раз он изменил себе. Бутылка коньяка стояла на столе прямо на карте Украины, но бокал был пуст.
– Мы и в дальнейшем обеспечим ваше снабжение на захваченных русскими территориях. Для связи с немецким командованием и сообщения разведданных о передвижении советских войск вам будут переданы рации. Также останутся немецкие офицеры связи.
– Для руководства? – недобро улыбнулся Дантист.
– Руководить вами становится все труднее. Для добрых советов.
– Абвер любит давать обязательные к исполнению советы.
– Будьте реалистом. Без нашей помощи у вас нет перспектив. Еще раз говорю – мы вернемся на отбитые Советами территории. Не забывайте об этом…
Сорок четвертый год – это было время, когда все стало рушиться. Харьков, Киев – там уже Советы. Но там влияние ОУН и так минимально, поддержки у населения почти не было, и украинские националисты лишь участвовали в карательных акциях в составе полицейских батальонов, жгли деревни, вычищали евреев, угоняли народ в Германию. Однако в феврале РККА ступила в Галицию. И настал момент истины. УПА предстояло принять бой за свою родную землю, и вскоре станет понятно, чего стоят с таким трудом созданные и обученные военные структуры будущей вольной Украины.
Дантисту приходилось решать множество вопросов подготовки к «советской оккупации». Куратор не врал. Немцы честно стали передавать Организации оружие – притом в огромных количествах. Известно, насколько сильна немецкая военная промышленность, но теперь Дантисту казалось, что запасы оружия и боеприпасов у гитлеровцев бесконечные. И то, с какой щедростью германцы раздавали их, говорило об их надеждах на то, что русский медведь растратит значительную часть своего наступательного порыва, в жестоких сражениях перемолов полсотни тысяч воинов УПА, а потом и весь украинский народ.