Последнее было сказано неожиданно спокойным тоном. Демон выдержал паузу, пока тело обеспечивало ему дыхание, и продолжил:
— В дни славы Золотого Генерала, люди с Архипелага толпами стекались к нему в поисках постов при его дворе и добычи в его кампаниях. И среди них был очень старый маг, который долгое время скрывал демонскую магию от жителей Архипелага, которые были кватернианцами, каждый раз хитро ускользая от преследователей. Его демон был ещё старше него, на многие десятки жизней. Хаос и смятение, которые несла в себе война, привлекали их, словно сладкий аромат. И это оказалось страшной ошибкой, потому что Рокнарский Лев был возлюбленным детищем Самого Отца и поэтому обладал множеством даров, среди которых было и внутреннее зрение.
Старого мага поймали, обвинили, осудили и сожгли. Однако воспользовавшись хитростью, накопленной за многие десятки лет, древний демон покинул умирающего мага и миновал все препятствия, расставленные служителем-кватернианцем. Но поскольку он не мог прыгнуть настолько далеко, чтобы оказаться вне опасности, он избрал человека, которого Золотой Генерал ни за что не сожжёт, — его трёхлетнюю дочь Джоэн.
— Княгиня Джоэн была магом все эти годы? — изумлённо воскликнул ди Кэйбон?
— Не совсем. — Демон коротко и горько улыбнулся губами Каттилары. — Золотой Генерал чуть не сошёл с ума от ярости и горя. Он обратился к своему богу с молитвой и получил новый дар. Отец дал ему способность поместить демона в своеобразную капсулу, погрузить его в сон внутри девочки. Дальнейший план Льва заключался в следующем: когда Шалион будет захвачен, он тайно схватит и увезёт святого Бастарда, если, конечно, таковой существует, который сможет безопасно извлечь демона из его дочери с помощью запрещённого кватернианцами ритуала. И с этими мыслями он уехал на войну.
— Но из-за совершённого Фонсой самопожертвования Рокнарский Лев умер раньше, чем успел осуществить свои планы и вернуться. Разъединённые княжества погрузились в очередную эпоху пограничных стычек с квинтарианскими королевствами. А демон всё ждал смерти своей владелицы, чтобы снова получить свободу действий в мире людей. И он ждал пятьдесят лет.
А потом, спустя три года, произошло нечто. Капсула раскрылась, выпустив демона в душу Джоэн. Но это был уже не тот податливый ребёнок, которого демон когда-то избрал своей жертвой, а жестокая, решительная, озлобленная и стойкая женщина.
— Но как? — недоумевал ди Кэйбон.
— Да, — поддержал его Иллвин. — Почему капсула держалась на протяжении пятидесяти лет, а потом вдруг раскололась? Если только не…
— Я знаю как, — сказала Иста, её охватило холодное удовлетворение. — Думаю, я даже могу точно назвать день и час, когда это случилось. Это я расскажу вам позже. Но тише, пусть он продолжает. Что случилось потом?
Демон прищурил глаза, в них сквозило что-то вроде уважения:
— В тот момент Джоэн была в отчаянном положении. Вместе со своими главными врагами — генералом Джоконы и братом её последнего мужа — была регентшей при князе Сордсо. А Сордсо был юным пьяницей, который ненавидел их всех. Генерал и его дядя тайно сговорились схватить Сордсо и вместо него возвести на трон Джоконы его дядю.
— А, — грустно протянул Иллвин. — Как раз тогда я и предлагал напасть на Джокону. Момент был лучше не придумаешь, как раз начиналась эта дворцовая распря… но, ладно.
— Джоэн была вне себя, — продолжил демон. — Она верила — или убедила себя в этом, — что древний демон — это тайное наследство, оставленное ей великим отцом, которое нужно использовать в этот несчастный час, чтобы спасти его внука от предателей. Поэтому она ничего никому не сказала и начала учиться у него. Древний демон был весьма польщён такой прилежной ученицей и научил её всему, полагая, что скоро они поменяются ролями и он завладеет ею. Но он недооценил её железную волю, закалённую четырьмя десятками лет хорошо сдерживаемой ярости. И он стал больше, чем её рабом.
— Да, — прошептала Иста. — Это я понимаю.
— Со-регенты Джоэн стали первыми врагами, которые привлекли её внимание. Вполне понятно, потому что их связывала личная давняя ненависть. Что ж, дядя умер тихо. Генерала же ждала более сложная судьба — в скором времени он превратился в одного из ближайших соратников Джоэн.
— Джоан, кватернианка, по их меркам совершила святотатство, — заметил ди Кэйбон; его лицо непрерывно двигалось от напряжения. — Но плохой кватернианец — это не то же самое, что хороший квинтарианец. У неё нет достаточных знания, чтобы справиться с одним элементалем, не говоря уже о множестве.
— Верно, — выдохнула Иста, — нет.
Демон Катти продолжил:
— Вскоре пленённые демоны перестали быть для неё только спасением для Сордсо; они стали её счастьем. Наконец-то, наконец-то она может повелевать, и все будут, мило улыбаясь, подчиняться ей. Все, кроме Сордсо.
Голос демона и язык, на котором он говорил, снова изменились:
— И она взяла меня, когда я отказалась выходить замуж за квинтарианского незаконнорожденного лорда; когда она это делала, её глаза светились триумфом. Я всегда, всегда и всё делала так, как велела она, всё, до последнего. Но только не Сордсо, её золотого мальчика. Ох, как радуется моё сердце даже в этой смерти при жизни, когда я думаю о том, что она наконец взяла и моего брата Сордсо. — Губы Катти — Юмеру — растянулись в жестокую улыбку. — Я говорила ему, что не нужно с ней спорить. И он послушал? Конечно же нет. Ха!
— Каттилара сказала, что тебя прислали заставить Порифорс изменить Шалиону, — обратилась Иста к демону. — И, как мне кажется, не без помощи куртизанки…
Лицо Иллвина, сидящего напротив, выражало смесь воспоминаний, сожалений и ужаса. Иста не могла понять, как эти полупереваренные души могут сосуществовать в одном разуме одновременно — или они всё же существуют отдельно друг от друга?
— И мать наказала тебе привязать к себе Иллвина или Эриса? — спросила Иста. — Или обоих?
Улыбка Юмеру стала мягче:
— Лорда Иллвина. Сначала он нам показался очень даже ничего. Но потом мы увидели Эриса… Зачем довольствоваться вторым сортом, вторым человеком в гарнизоне, а потом усложнять себе жизнь бунтом и захватом власти, если можно просто-напросто взяться сразу же за главу Порифорса? — после чего демон добавил на ибранском: — Лорд Эрис, да, — и, — Эрис. Да. Мм. — А потом вздохнул, из-за чего язык определить было невозможно, — Ах.
— Видимо, по этому поводу разногласий у него не возникло, — сухо отметил Иллвин. — Служанка, княжна, куртизанка и, несомненно, учёный оказались единодушны. Весь план превратился в дым при взгляде на него. Не удивлюсь, если та птица тоже была самкой. Если это так, то она наверняка с удовольствием села бы ему на палец. Значит, план Джоэн был разрушен магией ещё более древней, чем магия древнего демона. — Он нахмурился от удивления и боли. — К счастью для меня. — Теперь осталась одна боль.
На секунду показалось, что тщательно скрываемое утомление чуть не всплыло на поверхность, словно вся тяжесть мира навалилась ему на плечи. Потом его тёмные глаза вспыхнули, и он выпрямился.
— Так как же этот древний демон высвободился из плена? Рейна, вы сказали, что знаете.
— Это только моя догадка. Время совпадает, понимаете? Именно три года назад в День Дочери проклятие, оставшееся после смерти Золотого Генерала, было снято со всего Шалиона и моего Дома: всё, что осталось после него, извращённые дары богов, — всё было собрано и передано богам через избранного Ими святого. И если в тот день было возвращено всё, то и способность удерживать демона в капсуле тоже.
Иллвин встретился взглядом с ди Кэйбоном; служитель задумчиво кивнул.
Иста заметила:
— Интересно, если бы Арволу, Иасу и мне удалось бы снять проклятие двадцать лет назад, то и Джоэн получила бы своего демона на два десятка лет раньше? И кто тогда бы стал хозяином?
Ди Кэйбон уставился на Каттилару с крайним любопытством, судя по всему охваченный теологическим интересом.
— А мне хотелось бы знать, уж не действия ли этого самого рокнарского старого мага повлекли за собой выброс демонов, который обрушился на Шалион в день Фонсы? — Историческую теорию пришлось оставить в стороне, потому что тот выброс демонов, с которым они столкнулись теперь, был гораздо более животрепещущим вопросом.
Почему это существо нам всё рассказывает? — недоумевала Иста. Чтобы посеять в их малочисленных рядах страх и смятение? Поделиться собственными душевными страданиями? Она оглядела невозмутимого Фойкса, задумчивого ди Кэйбона и сосредоточенного и проницательного Иллвина. Если в этом заключался план демона, то он с треском провалился. Быть может, в нём теперь столько человеческих черт, что ему просто нравится внимательная аудитория. Или в момент отчаяния, когда вся надежда на побег потеряна, это склонное к одиночеству существо наперекор своей природе ищет союзников?
Открылась дверь; Иста испуганно оглянулась. Вошёл лорд Эрис и почтительно кивнул ей. Исту порадовало, что на нём снова была кольчуга. В конце концов, перегрев от ношения доспехов на жаре ему не грозит. Вместе с ним появились горничные с подносами, гостеприимная обстановка и заметно оправившийся Горам с ворохом одежды и амуниции для Иллвина.
Все без всяких церемоний накинулись на еду, расставленную на подносах. Эрис подошёл к постели и печально посмотрел на жену. Демон ответил ему тем же, но ничего не сказал. Иста понадеялась, что в его взгляде не было слёзной тоски, свойственной Каттиларе. Неужели и в её — Исты — глазах стоит то же самое выражение, когда она смотрит на него?
— Она пришла в себя? — Эрис удивлённо помял руку. — Как же тогда я…
— Каттилара спит, — сообщила ему Иста. — Мы открыли демону доступ к её губам, чтобы он мог говорить. Что он и сделал.
— Эрис, как дела снаружи? — поинтересовался Иллвин. Он попеременно то жевал кусок мяса, завёрнутый в ломоть хлеба, то прикладывался к чашке с холодным чаем и одновременно позволял груму себя одевать.