— С которыми, конечно, никто не спешит знакомить паладина, — прервал его я, — у меня вообще такое ощущение, что я бреду в темноте по лабиринту, когда у вас есть и карты, и фонари… Неправильно это!
— Возможно, ты об этом не слышал, но около пятидесяти лет назад паладины Аннулета попытались создать свой орден. Они выкатили Императору чуть ли не ультиматум, — Иван сделал небольшую паузу, — возможно, с кем-нибудь подобное бы и сработало, но Алексей Николаевич был резким и бескомпромиссным правителем. К тому же, действующим главой Геникона. И при этом уважал мнение паладинов Света. Так что шансов Император никому не дал. Разогнал почуявших свою силу паладинов Аннулета, объявив их вне закона. Закрыл доступ в прорывы и к алтарям. Они, по сути, стали простыми жителями Империи.
— Никто их не убивал, — покачал головой Грищенко, видя, что я пытаюсь его перебить, — просто лишили паладинов смысла жизни. Вполне законным путём. Особо рьяных сослали на север, обвинив в измене. Император был хоть и страшен в гневе, но отходчив. Он не собирался казнить паладинов.
— Значит, часть паладинов всё ещё жива? — Мне почему-то казалось, что их уничтожили. Те же служители света наверняка желали избавиться от конкурентов.
— Нет, оказалось, что без общения с алтарём их силы быстро иссякают. За десять лет в лагере умерла вся верхушка паладинов. Остальные тоже быстро потеряли свои силы, а некоторые лишились и магии.
Я сразу вспомнил: в начале своего общения с Бореем он рассказывал, что моё тело не способно выдержать конфликта энергии паладина, магии и стихии. Всё в одном флаконе — слишком опасно для жизни. А если сюда ещё добавить и огненную стихию… Та же Екатерина Игоревна удивлялась, что я жив, и предрекала мне скорую смерть. Не прямо, тонко намекала, но смысл был понятен.
Правда, Борис меня успокоил, сообщив, что, раз я ношу браслет рода и поддерживаюсь магией Аннулета, смогу прожить долго. А вот если меня лишить браслета и доступа к алтарям… Получается — что бы там ни говорил Иван Грищенко о доброте и всепрощении Алексея Николаевича, суть от этого не меняется. Паладинов подвергли медленной казни, лишив их возможности общаться с алтарями и сослав на север на верную смерть. И словам о том, что подобного исхода не ожидали, я не слишком доверяю.
К нам подошла Екатерина Игоревна, которая до этого ходила среди разрушенных палаток. В руках у неё была грязная сумка. Сев рядом со мной, целительница взяла чашку чая и бутерброд.
— Сумка Алисии, — констатировала она совершенно нейтральным тоном, — или они в спешке покидали лагерь, или с ней что-то произошло. Боюсь, скорее, второе. Даже на бегу никакая девушка не забудет свою сумку! А вот сумки с нашими планшетами и телефонами я не нашла, — когда мы уходили в рейд, то сдали все электронные устройства интенданту Дмитрия.
При мысли о том, что с Алисией могла приключиться беда, у меня внутри что-то сжалось. До этого я старательно гнал от себя эти подозрения.
— Думаю, нам стоит поспешить, — я поднялся на ноги, — наша помощь может пригодиться защитникам.
— Сядь, — резко скомандовал Иван, — пять минут погоды не сделают. Дмитрий уже отправил своих людей на разведку. Дождёмся их возвращения.
Мы в напряжённом молчании сидели, ожидая возвращения людей Дмитрия из разведки. Моя голова пухла от усталости и количества вываленной информации.
Быть паладином Аннулета опаснее, чем я предполагал. До этого я старательно не замечал минусов, выискивая только плюсы. Их, конечно, немало. В первую очередь — это деньги и уважение. Но чем сильнее и опытней я становлюсь, тем бо́льшая угроза нависает над моей жизнью. Я как паладин могу убить любого мага, несмотря на его уровень, просто выкачав из него всю магию. Мало кому понравится, что подобное убер-оружие просто существует. Ещё я могу закрывать прорывы. Это не только тварям не по вкусу, но и многим аристократам, которые с их помощью усиливают своих людей.
А ещё я могу обрасти землями, получив их в родовые. Подобное действие меня сильно возвысит и сделает одним из самых богатых людей в государстве. А где богатство, там и влияние. Пусть пока лишь потенциальное, но многие высшие аристократы привыкли продумывать всё наперёд и наверняка уже просчитывают моё возможное возвышение, которое они пока в силах остановить.
Уверен, уже в скором времени создадут какие-нибудь комиссии, обязав меня согласовывать с ними закрытие прорывов. И недалёк тот час, когда на меня попробуют накинуть поводок, постаравшись связать по рукам и ногам разными обязательствами и бюрократическими препонами.
Я всё это видел и понимал, что-то мне разъяснил Петр, который был как рыба в воде в мире аристократии, но в дело вмешались третьи силы. Пока только предвестники нашествия из прорывов. Мерзкие твари из другого мира, которые хотят поработить человечество, превратив людей в скот для питания. И то, что я являюсь паладином Аннулета, делает мою жизнь, с одной стороны, опасней, ведь мне придётся бороться с тварями лично, рискуя жизнью, а с другой стороны — сейчас никто не посмеет на меня покуситься. От моей жизни зависит безопасность всей Империи. Это, безусловно, приятно, но уверен, что вояки и ИСБ, как и служители света, попытаются меня прогнуть. Поставить себе на службу, сделать зависимым…
От всего этого кружилась голова. Попытки найти выход из сложившейся ситуации ни к чему не приводили. У меня пока мало знакомств и влияния, как и опыта интриг.
— Я помогу, — раздался в моей голове самодовольный голос Афродиты, — уж по интригам ты лучшего специалиста вряд ли найдёшь! У меня в советчиках одна из жён великого князя, а также имеется сознание известного в прошлом премьер-министра. С нами ты точно не пропадёшь!
— Спасибо!
Я устало прикрыл глаза, но спустя всего мгновение меня потрясли за плечо.
— Глава, пора выдвигаться, — вывел меня из дрёмы Павел, — разведчики вернулись, дорога свободна, можно ехать к городу!
Быстро распределившись по квадроциклам, мы выдвинулись в сторону Барнаула.
Дорога выдалась не из простых. По пути мы видели большое количество погибших людей, растерзанных клыками зверей. Чем ближе подъезжали к городу, тем больше трупов животных нам попадалось и меньше погибших людей.
Мы упёрлись в небольшой земляной вал, высотой около двух метров, когда на дорогу начали опускаться сумерки. Здесь не было прохода на ту сторону. Вал был шириной чуть больше метра, и на нём стояли солдаты, внимательно наблюдавшие за нами.
— Кто такие? — произнёс один из них, когда мы, спешившись, подошли.
— Капитан Линцкий Дмитрий с отрядом! — представился Дмитрий, сделав шаг вперёд. — С нами паладин Аннулета и его сопровождающие.
— Документы, — холодно произнёс всё тот же военный, протянув руку.
Дмитрий забрался к нему наверх и, достав из планшета, передал несколько бумаг. Тот, внимательно прочитав, махнул нам рукой.
— Проходите. Здесь у нас временный лагерь. В город запустить не можем. До утра останетесь тут. Утром обещали на ворота в Барнаул поставить двух паладинов света. Пройти в город можно будет только после их проверки. Самим к воротам не соваться. Там охрана с приказом открывать огонь на поражение!
Я поднялся на вал и огляделся. Примерно в километре виднелась высокая стена, прикрывающая сам город, а между ней и валом расположился большой палаточный лагерь. То тут, то там горели костры. Сновали люди. Многие были в военной форме, но и хватало гражданских, включая женщин и детей.
Мы прошлись по лагерю до ближайшей свободной площадки, после чего Дмитрий нас покинул, сообщив, что отбывает на доклад, заодно узнает насчёт палаток. Ночевать на голой земле ни у кого желания не было.
Скинув рюкзаки, мы устроились на них же. Со мной остался только Араслан, все остальные мгновенно испарились. Павел пошёл добывать новости, Екатерина Игоревна — искать Алисию, а Грищенко просто ушёл, не сказав ни слова.
Кто-то из бойцов притащил дрова и развёл костёр. У нас было несколько котелков, которые предусмотрительно захватили из разрушенного лагеря, так что вскоре над костром закипела гречневая каша, которую сдобрили тушёнкой.
Я уже доедал, когда вернулись Дмитрий и Екатерина Игоревна.
— Новости следующие, — начал Дмитрий, — звери прорвались в сам город. Очень много погибших. С ними в Барнаул проникли твари, которых сейчас ищут паладины света. Мы вовремя закрыли прорыв. Звери начали терять силы, и их уничтожили, а вот твари от энергии прорыва не так сильно зависят, так что они очень опасны, и без проверки на воротах никого в город не запустят.
— Удалось что-нибудь узнать об Алисии? — поинтересовался я у мрачной Екатерины Игоревны.
— Нет, — она помотала головой.
— Может быть, здесь есть госпиталь? Поищем там? Она, всё-таки, целительница, и её призвание — помогать людям… — предложил я.
Екатерина Игоревна с удивлением посмотрела на меня.
— Как-то не подумала. Она, всё-таки, целительница, а не врач, — в её голосе проскользнуло презрение к обычным врачам.
Тут я сообразил, в чём причина. Целители в этом мире — это же отдельная каста. Даже в случае войны они вряд ли добровольно притопают в госпиталь, чтобы спасать людей. Целители выше этого. Спасать людей — удел врачей.
— Думаю, всё равно стоит сходить. Может, она там раненая лежит, или Давида встретим, — я продолжал настаивать. Мне удалось немного отдохнуть и прийти в себя. Сидеть на одном месте и ждать завтрашнего дня было скучно. Да и волновался я насчёт девушки. Просто так бродить по лагерю в надежде наткнуться на неё не было никакого смысла, тем более, Алисия могла быть уже в городе.
— Хорошо! — Екатерина Игоревна решительно поднялась, отставив в сторону миску с недоеденной кашей. — Идём!
С нами отправился и Павел, который уже успел вернуться и разузнать, где здесь что. Он уверенно повёл нас в сторону больших палаток, которые расположились у самой стены в город.
Возле палаток с ранеными стояла страшная суета. Да и палатками их называть язык не поворачивался: огромные шатры, внутри которых могло разместиться и пятьдесят человек. Таких шатров было четыре, и у входа в каждый толпились люди, в основном, гражданские. Усталые мужчины, женщины, старики. Все галдели. Из обрывков фраз я понял, что они, как и мы, ищут своих родственников, напирая на военных, которые стояли в охране у входа в каждую палатку.