— Так, — произнёс Иван, отставляя чашку в сторону, — интересно! И с чего вдруг?
Ну не объяснять же, что Афродита — дочь Борея, и отец лишил её энергии, без которой девушке существовать очень трудно! Энергия нужна, чтобы удерживать изменения тела, но это ещё не страшно, как-нибудь разобрались бы. Думаю, её можно было бы загримировать.
Главная же проблема в том, что полного слияния не произошло, и сознание Афродиты с трудом удерживается в человеческом теле. На адаптацию нужны примерно месяц времени и прорва энергии. Иначе сознание Афродиты просто рассеется. И вернуть её в браслет не получится по той же причине — нет нужного количества энергии.
Тело сейчас — просто сосуд, в который вцепилась Афродита. Сознания Насти в нём тоже больше нет. Она умерла ещё при падении. Кое-какие знания остались, но душа девушки, по словам Афродиты, покинула тело. Если Афродита не удержится, то и тело умрёт.
— Я как паладин имею некоторые обязательства перед Бореем… — начал я, но, увидев ухмылку Грищенко, остановился.
— Ты не умеешь врать, — хмыкнул он, — я договорюсь на ликвидацию прорыва. Но на следующих условиях — ты переходишь в моё кадетское училище и делаешь Тимура Сутинина паладином без вассальной клятвы твоему роду.
— Мне надо подумать, — вздохнул я в ответ. Иван, видя мою слабость, сразу пытается выкрутить мне руки. Неприятно. Я думал, у нас более дружественные отношения. Нет, не так, скорее, он как наставник не должен так поступать.
— Это пойдёт тебе на пользу, — видя моё смятение, серьёзно сказал Грищенко, — не думаю, что ты хочешь заканчивать колледж. В кадетском училище тебе будет удобнее и проще. Тем более, с выездами проблем не будет. Да и кажется мне, что ты слега зазнался, возомнив себя незаменимым.
— Хорошо, — кивнул я, признавая его правоту, — дайте мне неделю, чтобы уладить дела в Екатеринодаре, и я перееду в кадетку.
Обиду я быстро подавил, понимая, что наставник прав по всем пунктам. В колледж возвращаться мне не хочется от слова «совсем». Видеть каждый день Алисию? Нет. Да и Екатерина Игоревна мне теперь тоже весьма неприятна. Ездить из колледжа закрывать прорывы и решать свои дела тоже неудобно. Каждый раз отпрашиваться… выступать в роли просителя несколько унизительно. Правда, что поделать, если я всё ещё ученик? Да, в кадетском училище тоже будет не сахар, но армейские законы проще и понятней и… как бы честней.
Да и насчёт того, что я зазнался… тут тоже не возникает желания спорить. Правда, я считал, что правильнее сказать — возгордился! Да, было такое чувство внутри меня. Всё-таки закрыл прорыв и спас кучу людей. Победил в дуэли, пережил падение маголёта, разрулил ситуацию с Шешковским… С каждым днём, с каждым поступком я всё сильнее гордился собой, считая, что это правильно, и именно такие чувства и должен испытывать высший аристократ. Чувство уверенности в себе и в том, что ты делаешь. Чтобы я ни делал — это правильно!
Вроде, именно это мне и пытался привить Пётр Корсаков. Сам по себе я не очень решительный человек. Я — тот, кто сначала думает и тщательно всё взвешивает. Я был уверен, что в цивилизованном обществе именно так и следует поступать. Все поступки имеют последствия. И это не слабость и трусость, а уважение к другим людям.
Но в этом мире высшие аристократы живут по закону хищников. Как говорится: у бегемота плохое зрение, но это не его проблема. Я начал осваивать эту парадигму, но сейчас понимаю, что истина, скорее, посередине. Если ты прёшь, как танк, не видя преград, ты, скорее, глуп, хоть и силён. Но и если ты сидишь, опасаясь двигаться вперёд, дабы не оттоптать кому-то ноги, — это тоже признак глупости и слабости. Таким не место в высшей аристократии. Ты должен быть умён, силён и иметь много союзников, мнение которых нужно учитывать. Тогда ты войдёшь в круг «своих». А для меня теперь уже вопрос выживания — стать «своим» и завести серьёзных союзников.
— У тебя неделя, — кивнул с довольным лицом Иван Грищенко.
Глава 17
Глава 17
Сборы не заняли много времени, и уже буквально через час я сидел в микроавтобусе, который направлялся в Москву. Путь предстоял неблизкий — почти десять часов. Чтобы не тратить это время зря, Афродита взялась обучать меня магии Аннулета, о которой я знал слишком мало.
— Магия Аннулета, по сути своей, — божественная магия. Борей когда-то тоже был человеком. Но он сумел достичь таких вершин, что многие люди стали поклоняться ему. Энергия их поклонения накапливалась и усиливала Аннулета. В этом мире миллионы людей носят амулеты, отдавая частичку своей веры Борею. Сотни тысяч людей касались алтаря и теперь продолжают делиться своей силой.
— А чем отличаются служители света? — Пока всё то, что рассказывала девушка, я и так знал, но информация будет нелишней, тем более, полученная практически из первоисточника.
— Светлое божество — первоначальный бог этого мира. Он существовал задолго до появления Аннулетов. Самое важное отличие: у светлого божества вы — не единственный мир, и у него нет интереса к делам людей. Не уверена, встанет ли он на защиту мира в случае полноценного вторжения тварей, пойдёт ли на подобный риск…
— Но его служители будут биться с тварями?
— Конечно! От этого зависит их жизнь. Хоть светлое божество и обещает своим последователям возрождение, но оно то ли будет, то ли нет! — улыбнулась Афродита, после чего перешла непосредственно к обучению.
Магия Аннулета отличалась от обычной магии тем, что я практически не видел её энергии. Я ощущал её в браслете, когда она сильно сконцентрирована, и всё!
— Тебя избаловало твоё умение видящего, — устало произнесла Афродита после очередной моей безуспешной попытки поработать с энергией Аннулета, — ты не привык работать с магией, не видя энергии. Всё! Все обычные люди привыкли, а ты у нас избранный! — В её голосе сквозили плохо скрываемые упрёк и раздражение.
Мне было понятно её недовольство. Все с детства работают с магией, не видя, а зачастую даже не ощущая её. Я же не привык к этому и никак не могу заставить себя водить руками, чтобы сплести заклинание, не видя, что получается.
— В тебе перемешалось слишком много всего — и сильная магия, и огонь, и вода. Боюсь, ты не станешь истинным паладином. Твой мозг слишком мал для такого!
— Ну спасибо… — насупился я, — может быть, ты просто не умеешь объяснять?
— Я? — Афродита недоумённо уставилась на меня, пытаясь понять: я действительно посмел обвинить её, такую гениальную, в неумении обучать⁈
— Ты, — кивнул я, — вот, смотри. Ты говоришь: «Делай руками так», — я повторил показанный ею жест, который, по идее, должен собирать энергию паладина, чтобы потом создать защиту. Движение рук очень простое — от живота к груди сначала кистями внутрь, потом на уровне груди развернуть их наружу, — я делаю всё, как ты говоришь, но при этом ничего не происходит. Движения правильные?
— Правильные, — насупившись, подтвердила Афродита. Повторила мои движения — и перед ней замерцал небольшой щит. Девушка развела руки в сторону над головой — и щит значительно увеличился в размерах, накрыв верхнюю половину её тела.
— Если движения правильные, а у меня ничего не получается, значит, кроме движений, должно быть что-то ещё! — продолжил допытываться я. Наверняка девушка что-то упускает. Для неё это всё просто и естественно, она выдаёт щит на одних инстинктах, даже не задумываясь. — Я могу ощутить магию паладина. Мне удавалось добавлять её в воду источника. Я пользуюсь кольцом света и создаю защитный купол, который основан на этой магии. Значит, я не совсем бездарен и в состоянии пользоваться магией алтарей.
— Да я просто делаю руками вот так — и вот он, щит! — раздражённо произнесла Афродита и обиженно замолчала.
Я повторил движения ещё десяток раз, но ничего не выходило. В браслете было очень мало магии и забрать её не получалось. А без неё все мои движения руками были бесполезны. При этом, как бы я к ней ни обращался, ничего не получалось, никакого отзыва не следовало.
— Может быть, слишком мало энергии осталось в браслете? — задумчиво поинтересовался я. — Ты же забрала часть, когда вселялась в это тело, да и Борей…
— Но у меня же получается! — ответила девушка. — Хотя… возможно, ты и прав. Я пока тоже не буду делать щит. Не стоит тратить энергию!
Тренировки мы прекратили, но Афродите было скучно сидеть просто так, и она стала задавать мне вопросы о моём роде. Кто в него входит, кто за что отвечает. Мучила меня больше двух часов. В итоге я просто махнул рукой, перестав отвечать на этот бесконечный вал вопросов.
— У меня больше нет сил. Ты, пока была у меня в браслете, могла бы сама всё вызнать. Забрать у меня из головы или получше следить за тем, что происходит вокруг! Больше никаких вопросов. Приедем — вызову Кирилла, и с ним обсуждай.
— Тебе не важен твой род? Ты должен знать всё досконально, каждую мелочь!
— Нет, — я устало покачал головой, — не должен. Для этого есть нужные люди. Мне всего восемнадцать лет. За пять лет я вникну в дела. Постепенно, не спеша. Сейчас же такой необходимости нет!
— Восемнадцать, — ухмыльнулась она, — оно и видно, — это было произнесено с явным намёком.
Дальнейший наш путь прошёл в молчании.
Когда стемнело, мы наконец-то подъехали к моей усадьбе в Ахтырке.
Заходил я в дом с одним желанием — скорее поесть и лечь в кровать. Хотелось вытянуться в полный рост и отдохнуть. Сидеть всю дорогу в машине, пусть и в удобном кресле, утомляет!
Но моим мечтам не суждено было сбыться. Пока Павел заносил наши вещи, Афродита потащила меня в подвал, к алтарю.
Прикоснувшись к нему, мы оказались в розовой комнате для маленьких девочек. Здесь было много игрушек. Детские домики, куклы, мишки, кареты, феи, единороги… У меня голова закружилась от их обилия.
— Рад вас видеть! — поприветствовал нас довольный Борис, стоявший посреди комнаты. Под его ногами был белый пушистый ковёр.
— Это что за безобразие? — За моей спиной раздался грубый женский голос, и улыбка мгновенно сползла с лица Бориса. — Это так ты бережёшь драгоценную энергию?