— Интересно, как нужно любить, чтобы вот так, бесперспективно, тысячелетиями пытаться хотя бы дотянуться до неё? — потянуло меня на романтические мысли, — Наверное она действительно такая необыкновенная, что ты не оставляешь своих попыток…
В голос проговорил я, представив своих божественных покровителей.
Закончив образами своей жены и воспоминаниями, как сам за ней ухаживал, снова поднялся, приняв сидячую позу.
«Не стоит отвлекаться. А то точно сожрут.»
Внимательно осмотрел опушку и поле вокруг лагеря, на предмет крадущихся тварей или очередных насекомых-переростков. Оглядел и лагерь, с мерно спящими товарищами. Хоты крутили во сне длинными ушами и негромко пофыркивали. Кто-то из воинов тихо поднялся и отошел, укрывшись за повозкой, чтобы справить малую нужду, а после вернулся на свое место и устроившись, мгновенно затих.
Было в происходящем что-то завораживающее. Что-то из детских воспоминаний, когда вот также с друзьями выбирались с палатками в лес и сидели у ночного костра. Щелкали местные птицы, стрекотали местные насекомые, навроде кузнечиков или цикад, шумел на ветру лес, вздыхая при каждом порыве ветра.
Единение с природой продолжалась пока костер не прогорел. Материалов или обязанности его поддерживать у меня не было, но видимость упала до минимальной. Визуальный контроль резко потерял смысл. Опираться на слух было бессмысленно, ибо опытным охотником, выживальщиком или лесником я не был.
«Ладно, что там говорила эта наглая черная морда, надо изучать себя и пробовать. Попробуем.»
Еще раз оглядев ставший черной стеной в свете ночного неба лес и не заметив выделяющихся на его фоне фигур страшных чудищ, я закрыл глаза. Обратившись к своему новому духовному миру обнаружил, что фиолетовой энергии не осталось, но весь мой резерв заполняла золотая, словно меня заполнили золотой пылью, которая клубилась и завораживающе блестела перед моим внутренним взором.
«Вот оно как! Черная жопка то меня заряжает, как батарейка. Теперь еще одна шарада разгадалась самостоятельно — фиолетовой была энергия Безликой, золото же по всем моим сведениям и рассуждениям это уже цвет Солнцеликого.»
Золотая энергия умиротворяла и давала ощущение мощи и уверенности, как будто была ближе. Видимо именно с ней у меня было некое местное сродство.
«Может отсюда и столько внимания ко мне и причина, что меня притащили? Если одна из целей вернуть Солнцеликого или его артефакты, в борьбе с кляксой, то видимо я по каким-то критериям под это дело очень хорошо подошел. Меркурий в Овне какой совпал или Солнце в нужном доме натальной карты. И марон по этой же причине меня нашел и принял. Тогда чего будет потом? Как я соберу наследие? Сдерут всю благодать вместе со шкурой? Ладно, подумаем потом.»
Сконцентрировался и чакры проступили на внутренней проекции моей сидящей тушки. Поднял внутренний взор до головы. Между глаз ярко горела синяя чакра — Аджна. Помнится, по рассказам с Земли, она в частности отвечала за духовный взор. Если с Анахатой получилось, то уверен и здесь можно смело пробовать.
Собрал легко поддавшуюся золотую взвесь и закрутил трубочкой, отметив насколько это было проще сделать нежели чем с фиолетовым дымом, а после протянул трубочку через синий переливающийся шар.
«Господь всемогущий!», — словно током прошибло меня от произошедшего.
Передо мной мгновенно открылась и вся поляна, и внушительная часть леса. Я увидел, или скорее почувствовал, вокруг себя всех живых существ на сотню метров. Мир вокруг утратил краски, растения и прочие неодушевленные объекты виделись белыми контурами, а вот живые существа в этом схематичном окружении выделялись белесыми насыщенными фигурами, походившими на то, как представляли духов в кино и играх. Менялись только очертания мерцающих дымных фигур, в зависимости от размеров или вида их обладателей.
«Вот это картинка! У насекомых тоже душа есть! А я знал! Потрясающе!», — восхищенно водил мысленным взором я на триста шестьдесят градусов.
Засмотревшись на окружающий мир в какой-то момент отпустил перекачку энергии через чакру и все пропало. Быстро вернул работу своего нового тепло… душевизора. Закончив восхищаться, начал уже более предметно изучать окружение, на наличие неожиданных ночных гостей.
Ничего подозрительного, кроме виднеющейся вдали статичной крупной точки не обнаружил, однако обнаружил, что ближайшая опушка просто кишела всевозможной мелкой и не очень живностью. Чего-то крупного, размером с волка, не просматривалось, но размером с марона живность водилась и сейчас активно охотилась на кого-то помельче буквально в десятке метров от опушки.
Последний тоже нашелся. Отличающаяся золотистыми переливами духа фигурка, выделялась на фоне прочих лесных обитателей. Луч находился чуть западнее, на глубине пяти или семи шагов в лесу, и также, как и прочие звери, занимался промыслом на какую-то мелкую ни то мышь, ни то мелкого грызуна по типу белки. Когда я сконцентрировал на нем мысленное внимание, умный питомец замер на месте и уставился в моем направлении.
«О, взор открыл! Молодец! А сейчас — не мешай!», — послал мыслеречь Луч и вернулся к своей увлекательной деятельности, ускакав в погоне за обреченным зверьком в глубь леса.
«А говорил, на десять метров. Тут все пятьдесят. Ох недооценивает божественный посланник меня, не дооценивает… А это что? Фу, белки что ли сношаются?»
Так я и просидел до самого утра, радуясь новому открытию как мои сыновья на Земле новой, сложной и непонятной игрушке. Понял, что уже утро только когда участники отряда начали просыпаться и подниматься.
Занимаясь гигиеной с помощью бурдюков с водой, взятых из повозки, они коротко переговаривались и показывали на мою статичную фигуру.
Поднявшийся в веселом настроении Герес, перекинувшись парой слов с указавшей на меня Тарой, решил подшутить над нерадивым часовым. Обойдя меня по широкой дуге, убедился, что мои глаза закрыты, а «солдат проспал службу», после чего видимо удумал меня проучить в воспитательных целях.
Вернувшись за бурдюком с водой, парень тихо двинулся ко мне со спины. Ему оставалось сделать всего два или три шага, когда я подал голос.
— Не стоит этого делать, Герес. Я обязательно умоюсь, но сам.
От такого неожиданного оживления «восковой фигуры» парень аж подпрыгнул, облившись водой из предусмотрительно открытой для розыгрыша или «урока» емкости.
— Ахтыж, сколопендра с пустошей! Лотар! Ты же вроде спал? - выпалил парень под громкий и заливистый смех валькирий и гогот наблюдавших за розыгрышем воинов.
— Скорее медитировал. — поднялся я и забрал бурдюк у парня, отряхивающего воду с одежды.
Попил, умылся сам и хорошо отмыл себе шею. Марон может и божественный, но пах и он, и следы его нескольких часов пребывания на моей шее, как вполне себе земной дикий зверь.
Сели перекусить, уже без костра. Я рассказал, что за ночь никаких стоящих внимания происшествий не было, а питомец, убежал в начале ночи и еще не вернулся. О последнем, после короткого рассказа валькирий у костра, теперь живо интересовались. Не каждый день удается встретиться и попутешествовать вместе с живой легендой.
После недолгих и сноровистых сборов, мы вернулись на тракт и выстроились в прежний порядок.
Луч где-то загулял. Я за божественного кота не переживал - сколько ему лет и сколько у него опыта и какие возможности даже боюсь представить. Для приличия все же мысленный клич «возвращайся, я все прощу» кинул. Постоял разглядывая чащу, пока остальные завершали построение, а после, не дождавшись реакции, скомандовал Гурму ехать дальше.
Герес поняв, в поисках кого я озираюсь, вопросительно на меня посмотрел.
— Двинем. Как говорили у меня на родине — пути господни не исповедимы. — сказал я, надеясь, что на местном языке эта поговорка будет звучать также или близко по смыслу.
— Воистину мудры твои родичи. — ответил парень и почесав холку своего хорта, крикнул, — Отряд, вперед!
Мы доехали до леса и углубились в него, двигаясь по все также вытоптанной и широкой тропе. Либо трактом пользовались часто, либо его как-то утрамбовали магией на долгие годы. Ровная, на зависть земных деревень, дорога уходила дальше, так далеко, на сколько я мог видеть.
Звуки леса были чужими. Я понял, это еще ночью, но днем они раскрылись еще ярче. Ощущения новизны форм растений, звуков и запахов вызывали неподдельное восхищение. Я не мог сдержать улыбки и оглядывался по сторонам, как турист приехавший из глубокой Сибири в тропические джунгли. Прошлую поездку по другой части этого же леса я проспал, а после боя пропустил в горячке восстановления, поэтому все для меня было в новинку.
— У вас на Севере лес другой? — спросил Герес, для которого местные виды были не в новинку, глядя на восхищенного меня.
— Да. Снег лежит, да и в целом, природное разнообразие намного сдержаннее. — сказал я, провожая какую-то четырехрукую и двуногую пародию на земного суриката, пытающегося догнать по одной из высоких веток крупный, в две ладони, аналог стрекозы.
Добравшись до полянки со сторожкой остановились. Я с удивлением и интересом рассматривал лесную хижину, которую мой понятийный аппарат переводил как "сторожка".
На вытоптанной и очищенной от травы и деревьев полянке, дверью к дороге стоял небольшой сруб с овальной крышей, повторявший один в один оные из Прилесной. Ставни и дверь были закрыты.
«Что здесь сторожить? Лес? Хижина лесника? Тракт сторожить? Сюда поместиться на постой человек пять, не больше. Таким войском можно кого-то остановить? Будь то босые бандиты еще ладно, если такие по тракту ходят, но подготовленный отряд соседа? Разве что весточку магическую успеть отправить.... Или вообще это типа "делянки", ночь пересидеть в лесу, как мы планировали?»
— И здесь мы планировали разместиться? — спросил удивленно я, оглядывая наш отряд.