— Да! — Я заметил, что голос Юлмаза дрогнул, а руки слегка дрожали, когда он принимал брошь.
— Поразительно, — покачала головой Пётр. Судя по всему, многие в этом зале были с ним согласны. Люди в зале негромко переговаривались. Некоторые даже решились подойти к столу и полюбоваться на брошь, которую Юлмаз очень бережно положил обратно в открытую шкатулку. — Посмотришь? — видя моё нетерпение, поинтересовался Пётр.
— Да! — Я решительно встал и направился к столпившимся у стола людям. Тем более, в моей голове настойчиво звучал голос Афродиты. Ей очень хотелось увидеть настоящий предмет с родины отца.
Рассматривая брошь, я ничего особенного в ней не заметил. Да, красиво и необычно. Тонкая работа — золотая основа из переплетающихся звездой лепестков, в середине которых расположился крупный зеленоватый камень. Главное, что меня удивило, — это большое количество энергии в нём. Казалось, брошь превосходила в этом плане даже мой браслет. Что Афродита тут же и подтвердила, заявив, что хочет себе такую же! И сразу стала ныть: мол, там много энергии, что она чувствует себя рядом с ней просто нищенкой.
Когда ажиотаж немного спал, и все уселись обратно за столы, Гёкер Юлмаз взял брошь в руки и прикрыл глаза. Мгновенно весь шум смолк, наступила оглушительная тишина, а я смотрел, как энергия из артефакта вливается в Юлмаза, пока камень просто не рассыпался, превращаясь в пыль в тонких крепких пальцах.
Юлмаз открыл глаза, и все увидели, как они засветились ярким зелёным светом.
— Мир ждут потрясения. Скоро. Придёт зло и принесёт много боли и страдания, — его громкий голос разнёсся по залу, отражаясь от стен. — Гнойники вскроются. Восемь прорывов. Восемь слуг приведут с собой армию. Чтобы победить, нужно восемь героев. Один из них сейчас в зале. Берегите его! — Гёкер замолчал и пошёл между столами. — Я больше не вижу вдаль, но вижу рядом, — продолжил он, подойдя к первому столу, — и отвечу на ваши вопросы.
Люди загалдели. Принялись обсуждать услышанное, негромко переговариваясь друг с другом. Юлмаз останавливался у каждого столика и о чём-то говорил с сидящими за ним. Вскоре он подошёл и к нам. Внимательно посмотрел сначала на Петра, затем на меня. Глаза провидца по-прежнему светились зелёным, но уже не так ярко, как вначале. Привкус его энергии был мне незнаком. От него тянуло немного энергией Аннулета, слегка — обычной магией, и было что-то ещё, с чем мне пока не доводилось сталкиваться.
— Ты выбрал правильное служение, — обратился он к Петру, — будет нелегко, но я не вижу твоей смерти. Бойся волков, — Гёкер повернулся ко мне, — ты умер, но ты жив. Ты один, но вас сейчас двое. Ты — надежда, но ты же и виновник. Иди по своему пути. — Закончив, он резко отвернулся от нас и шагнул к соседнему столу, оставив меня в полном недоумении.
Если подумать — он правильно всё сказал. Я умер, но я жив. Я один, но в данный момент со мной Афродита, так что да, нас двое. А вот насчёт надежды и виновника… тут я задумался.
— Не ломай голову, — проворчала Афродита, — это может быть что угодно. Вообще, ерунда полная. Шарлатан какой-то. Подумать только — он сломал брошь! Как можно верить такому человеку?
— Спокойно, — остановил я её, — меня больше волнуют слова о гнойниках. Я так понимаю, речь идёт о прорывах. Аннулет говорил, что до вторжения ещё, как минимум, пятьдесят лет. Неужели он ошибся?
— Мой отец не ошибается! — резко заявила Афродита. — Да и чего ты боишься? Подумаешь, вторжение. Ваш мир силён, думаю, вы справитесь.
— Мир твоего отца был сильнее в разы, и они не справились, а остатки выживших сбежали к нам, — напомнил я ей.
— Пфф… Отец тогда был молод. А сейчас он гораздо мудрее. К тому же, в вашем мире есть паладины света, которых поддерживает местный бог. Он не допустит масштабного вторжения!
— Посмотрим, — мне не нравилась позиция Афродиты. Слишком она верит в силы отца, а я понимаю, что не всё так просто. Аннулет за последние сто лет значительно ослаб. Много алтарей перестало работать. Паладинов можно пересчитать по пальцам одной руки. А насчёт местного бога у меня вообще не было толком информации. Что он может, насколько силён? Похоже, мне предстоит серьёзный разговор с Никанором. Ведь если Гёкер Юлмаз прав, мне не удастся остаться в стороне. Мой долг паладина — быть на острие атаки. Да и перед Бореем у меня личный долг.
Закончив ужин, гости стали расходиться. Мы тоже отправились домой. Вечер, без сомнения, удался. Я познакомился и пообщался с интересными людьми, а сеанс, который провёл Гёкер Юлмаз, оставил неизгладимые впечатления. Так что всю дорогу я сидел, как на иголках, переживая о возможном вторжении и понимая, что я совершенно не готов лезть в драку.
Да, я становлюсь сильнее день ото дня. Обучаюсь владению магией, поднимаю свой уровень, как паладина. Но это всё происходит слишком медленно. До настоящего мастерства мне ещё очень далеко. По-хорошему, мне надо, как минимум, лет пять. Вряд ли я за этот срок выйду на свой пик, но хотя бы не буду мальчиком для битья.
Последняя встреча со слугой прорыва мне всё ясно показала. Он был силён, умён и хитёр. Единственное, что меня спасло тогда, — то, что слуга меня недооценил. А может, и вовсе не хотел моей гибели. Скорее всего, у него была задача получить информацию и уйти, что он с лёгкостью и проделал, не дав мне даже шанса помешать.
— Пусть заходит, — обратился Николай Алексеевич Романов к Скуратову, который стоял в дверях, — и ты останься, — приказал он, отодвинув бумаги в сторону.
Скуратов исчез из дверей буквально на пару секунд и вернулся вместе с Иваном Грищенко.
— Выше Императорское Величество, — низко поклонился Иван, встав в центре кабинета.
Скуратов обошёл его и сел за стол справа от Императора.
— Садись, — указал Николай Алексеевич на кресло слева от себя.
— Невместно мне, простому простолюдину, сидеть в присутствии царской особы, — потупив глаза, произнёс Грищенко.
— Хватит тут ваньку валять, — прикрикнул Император, — садись давай и рассказывай! Очень мне хочется послушать, как тебя, заслуженного ветерана, какой-то мальчишка из окна выкинул!
— Стар я стал, — с кряхтением уселся в кресло Иван и посмотрел на Скуратова, сидящего напротив. Тот сложил руки на столе и не отводил взгляда от Грищенко.
— Я что тебя просил сделать? Вызвать паладина на дуэль, проверить его способности, — голос Императора сочился недовольством, — и где результат?
— Ваш дядя оберегал этого мальчишку, аки коршун. Мне удалось его отвлечь на десять минут. Самый сильный юнкер оскорбил Шувалова, но… — Иван развёл руками, — воля случая. Вмешался какой-то ученик, и первая дуэль досталась ему.
— Значит, Виталий так и не поучаствовал в дуэли? И мы не знаем, насколько он освоил силы Аннулета?
— Так и есть, — Иван Грищенко повинно склонил голову, — должен заметить, екатеринодарские гимназисты хороши! Встали стеной друг за друга. Уважили меня.
— Ты тему разговора не переводи! Зачем ты полез к нему в номер? Сам думал подраться?
— Хотел поговорить, но недооценил, — покачал головой Иван.
— И… — добавил Император, недовольный тем, что ему приходится вытягивать информацию по крупицам, — он использовал силу паладина против тебя?
— Нет, — коротко ответил Грищенко.
— Да что с тобой! — взорвался Николай. — Ты можешь нормально рассказать? Как получилось, что Шувалов, не используя силу паладина, выкинул тебя из окна гостиницы?
— Я был беспечен. Видать, старость пришла, — Грищенко развёл руками, — держите, — после чего вынул из кармана небольшой амулет и положил его на стол перед Скуратовым, — как видите, камень по-прежнему прозрачен, — кивнул он на перстень с крупным белым камнем. — Виталий ни разу не задействовал силу паладина.
— Плохо! Ты никак не мог его спровоцировать? Мне нужен результат! — Николай с трудом удерживал внутри себя ярость. — Где результат, я спрашиваю! — выкрикнул он, поднимаясь из-за стола. — Я доверил тебе простейшее дело — проверить мальчишку. Вызвать его на драку, прижать к стене. Чтобы не осталось выбора! И ты приходишь после этого всего и паясничаешь тут! Не боишься потерять своё место в училище? Испугался моего дядю? Я для тебя больше не авторитет?
— Николай, — прикрыв глаза, устало произнёс Грищенко, — я не твой пёсик, не забывай об этом. Да, я служу тебе и Империи, но моё дело — растить юнкеров и следить, чтобы они не поубивались по глупости. А вот эти все ваши, — он задумчиво покрутил в воздухе рукой, — интриги… Прости, но это не для меня, — он резко поднялся из-за стола и, щёлкнув каблуками, поклонился, — разрешите идти?
— Иди, — кивнул резко успокоившийся Император, — благодарю за службу!
— Честь имею! — развернувшись на месте, Грищенко вышел из кабинета и аккуратно прикрыл за собой дверь.
— Что скажешь? — обратился Николай к главе тайного сыска, который убрал ладони с камня правды, стоило Грищенко покинуть кабинет.
— Он ни разу не соврал. Мальчишка не использовал силу паладина.
— Понятно, — Николай в раздумье прошёлся по кабинету, — получается, мы на том же месте. Или молодой Шувалов не владеет силой паладина, или просто это скрывает. Мы должны принять какое-нибудь решение. Сильный и независимый паладин Аннулета представляет угрозу. С другой стороны, нам сейчас он нужен, как никогда. Много алтарей умирает, без них мы ослабнем. Да ещё эти прорывы. За последний месяц появилось два новых.
— Думаю, имеет смысл не торопиться. Сейчас Шувалов вряд ли может представлять угрозу. Он просто ученик. Через пару дней вернётся в колледж и продолжит свою учёбу.
— Просто ученик, — раздражённо повторил Николай, — этот ученик завтракал у моего дяди! А на следующий день посетил завтрак ренегата Демидова! Вот ответь: как так получилось? Почему только я вижу в нём угрозу? Они замышляют заговор против меня?
— Ваш дядя не оспаривал волю своего брата и поздравил вас с воцарением. Демидов тоже не враг. Не думаю, что они пойдут против вас, — твёрдо произнёс Скуратов.